Ойкумена (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книги txt) 📗
- Войдите, - повторил бретер с легчайшей ноткой нетерпения. Бретер устал и намеревался отправиться на боковую, но перед сном, на настоящей, пусть и узкой кровати. под теплой шкурой, еще немного поразмыслить над предложением Сантели. Точнее решить окончательно, стоит ли предложение тех мерков, что за него предлагали. Оплата была неплохой. Не отличной, однако весьма и весьма приемлемой, в большом городе столько платили за нападение на купца средней руки в сопровождении свиты больше десяти человек при кольчугах и военных шлемах. А уж по меркам пустошей, насколько Шарлей разобрался в местных ценах, оферта была вообще королевской.
Однако ...
Вот над этими «однако» бретер намеревался вдумчиво, без спешки подумать, а подмастерье мешала.
Хель (нет, кто все-таки додумался назвать девочку именем демона из свиты Эрдега, владыки Подземного мира?) перешагнула низкий порожек. Ее деревянные «копыта» постукивали при каждом шаге. Девушка не поднимала глаз и вообще имела вид скромный, благочинный. Однако привычного для селян подобострастия в адрес человека с оружием в ней не чувствовалось. Так же как и готовности угодить в постели всевозможными способами за пару монет. Нет, девчонка пришла не подзаработать.
- Слушаю, - Шарлей постарался быть вежливым. Или хотя бы казаться таковым.
- Вот... - все так же, не поднимая глаз, Хель сняла тряпицу с корзины и достала флакон с прозрачной жидкостью. Достаточно большой, где-то на половину обычного походного котелка. - Мне кажется, это вам пригодится.
- Что там? - Шарлей, разумеется, и не подумал брать в руки странный дар. Фокус со взрывающимся эликсиром он хорошо знал, хотя и не использовал, считая ниже своего достоинства. Да и просто ненадежным.
Хель, наконец, подняла взгляд. Смотрела она не глаза в глаза, а чуть ниже подбородка собеседника, то есть достаточно свободно и в то же время без вызова. Глаза у нее были темные и красивые. Вместо ответа подмастерье молча провела пальцем по краю нижнего века.
- Так заметно? - мрачно спросил Шарлей после недолгой паузы.
- Самую малость, - отозвалась Хель. - Едва-едва.
- И все же заметно - столь же сумрачно усмехнулся бретер.
- Я продаю настойки от ... этого, достаточно давно, - подмастерье тоже позволила себе улыбку, но очень скромную, едва-едва. - Привыкла видеть.
- Понимаю, - вздохнул Шарлей. Не особо дружелюбно, однако, и без злости. Взял флакон, покрутил в пальцах с видом скептическим и даже малость подозрительным. - И что мне с этим делать?
- Пить, - исчерпывающе посоветовала Хель.
Теперь она посмотрела прямо в глаза фехтовальщику, убеждаясь, что первичный диагноз оказался верен. Белки Шарлея покраснели, как у человека, который давно не спал и крепко вымотался в тяжкой дороге. Однако лишь искушенный взгляд мог заметить, что красные нити воспаленных сосудов складываются в тонкий полумесяц, огибающий нижний край зрачка. Едва заметно на правом глазу и чуть более выражено на левом.
- Вдыхаете или пьете? - уточнила подмастерье.
- Пью, - сквозь зубы вымолвил бретер. И, хотя подмастерье не интересовалась, коротко пояснил. - Старые раны. Болят.
- Пейте, - повторила Хель. - Каждый раз, когда будете приходить в себя ... после. Держите заранее кружку воды, не холодной, разводите в ней пять капель и медленно выпивайте, небольшими глотками. После приема немного полежите и не торопитесь с едой, настойка должна подействовать.
- И какая мне с того польза?
- Те, кто «пьют», часто страдают прободением желудка, сужением глотки и кишечными заботами, - Шарлей обратил внимание на то, как свободно Хель оперирует непростыми, лекарскими словами. - Настой смягчит все это.
- Неужели... - Шарлей скептически приподнял бровь.
- Да. Проверено, - снова улыбнулась Хель. - Это очень ходовой товар ... и проверенный.
- Ну что же... - бретер испытующе взглянул на нее, ища подвох. Так и не нашел, поставил флакон на столик, рядом с боевым молотом, решив, что разберется с этим на досуге, позже. - Благодарю. Сколько?
Хель опустила глаза и сделала что-то вроде книксена. Шарлей отметил, что девушка явно не дворянского происхождения, однако и не из простонародья. Движение у нее вышло ... в меру утонченное, как у хорошей актрисы, причем не ярмарочной, а из настоящего театра.
- Это подарок, - неожиданно сообщила Хель. Но ... Я была бы крайне признательна, если бы вы кое-что мне рассказали.
- Что именно? - Шарлей сразу подобрался, снова опустил руку, как бы невзначай задержав ее у кинжала.
Подмастерье вздохнула, как будто собираясь с силами.
- Расскажите мне о мире, - попросила девушка. - О том, что ... снаружи, - она широким жестом обвела рукой воображаемый полукруг.
Э-э-э... - бретер на пару мгновений оказался в замешательстве. Затем, наконец, понял. И широко улыбнулся.
- Хорошо, - согласился он. - Но вы окажете мне ответную любезность. Расскажите, как устроена жизнь здесь, на пустошах. И как добывается знаменитый ... Профит.
- Договорились, - вернула улыбку Хель.
- Здесь только один стул, - на секунду задумался Шарлей. - Давайте присядем на кровать... Это, разумеется, никоим образом ни к чему вас не обяжет, - поспешил он заверить девушку.
- О да, разумеется, - скромно потупилась Хель, а затем уже вполне деловито извлекла из корзины церу. - Давайте приступим.
Со стороны могло бы показаться странным, что прожив больше года в новом мире, Елена очень слабо представляла себе жизнь за пределами Пустошей. Однако на самом деле это было нормально и легко объяснимо, если взять поправку на ее окружение и специфику условного средневековья. А также на то, что Лена попросту опасалась проводить специальные расспросы и собирала сведения по крупицам, по отдельным обмолвкам, чтобы не выдать свое чуждое происхождение.
Абсолютное большинство жителей пустынных земель были неграмотны и происходили из «низов общества». То есть тех самых людей, для которых время заканчивалось на воспоминаниях стариков, а пространство - за пределами прямой видимости и ближайшего городка с ярмаркой. Кроме того на Пустоши стремились люди неблагополучные, потерянные для остального мира, зачастую оставившие за спиной тяжкий груз многочисленных преступлений.
Слушая их скупые обмолвки о прежней жизни, соотнося с бытом Пустошей, Лена составила себе картину небольшого, «компактного» мира, который давным-давно пришел в упадок, да так и пребывал по сию пору в стабильном положении затянувшихся «темных веков». А от времен былого величия остались лишь развалины циклопических построек да легенды о «Четырех королевствах» и великой Империи. О золотом веке, который трагически закончился.
И вот сейчас Лена, буквально разинув рот, слушала мэтра Шарлея. Девушке сказочно повезло - наемный боец, кажется, получил неплохое образование, в том числе он неплохо знал историю. Бретер, судя по всему, принял девушку за необразованную, но любопытную мещаночку с пытливым умом, и рассказывал неторопливо, обстоятельно, простыми понятными словами, сопровождая лекцию короткими пометками и схемами на цере.
Для начала Лена осознала, что мир - это не остров и не маленький материчок, как она привыкла его представлять. Разумная жизнь здесь распространилась на просторах огромного континента, который именовался Ойкуменой. Слово конечно было совсем другим, но Лена не смогла подобрать лучшего аналога для определения, которое включало в себя три корня и толковалось одновременно как дом, место обитания (в широком смысле, включая поля, воду и все остальное, необходимое для выживания), первородный источник жизни и даже колыбель.
Когда Шарлей изобразил на темном воске грубые контуры Ойкумены, Лену захлестнуло ощущение стойкого дежавю. Континент очень сильно напоминал карту из «Кондуита и Швамбрании», великой и, к сожалению, ныне почти забытой книги, которую Дед безумно любил и знал едва ли не наизусть. Только в отличие от швамбранского мира, ориентированного строго с юга на север, трезубец Ойкумены был направлен остриями вниз и в сторону, на юго-запад. С левой стороны в тело материка глубоко вдавался залив, похожий на узкое море. С правой - огромное пресноводное озеро, с выходом в океан и размерами, по прикидкам Лены, превосходящее великие озера Северной Америки, вместе взятые. В центре континента группировались горные хребты, которые перекрещивались решеткой и превращали рельеф Ойкумены в подобие конуса со спусками от гор к берегам океана.
