Война за корону - Коваль Ярослав (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
И кинулась прочь, в один миг пропала между палатками, за шатром, Илья едва успел шагнуть за нею, но подумал, что сейчас ему просто нечего ей сказать. То, что было сказано раньше, как-то не очень сработало. А значит, не сработает и теперь, после того, как он её догонит. Если догонит. Надо отыскать другие слова. Юноша свирепо оглянулся на Селсида, но тот старательно смотрел в сторону.
Настроение было отвратительное, каждую минуту он ощущал себя так, словно что-то давит или трёт, и — что самое главное — здесь от него самого совершенно ничего не зависело. Тесную одежду можно снять, натирающие ботинки — тоже, но в отношениях не всегда можно избавиться от тягостных ощущений одним жестом. Это всегда труд обеих сторон, и ситуацию никак не исправить, пока не достигнешь какой-то общей точки на пути от одного к другому. И сейчас, пока рядом не было Мирним, готовой обсуждать и договариваться, оставалось лишь ждать и терпеть.
Не зная, что делать и как избавиться от тягостного ощущения, Илья направился к госпиталю и взялся носить набитые снегом вёдра к огромному котлу, стоящему на огне, откуда постоянно вычёрпывали тёплую воду, и приходилось добавлять и добавлять. Идти разговаривать с Сафом не хотелось. Да и о чём? Сомнений друга по поводу искренности лордов-аргетов он не поймёт, всё прочее не подлежит обсуждению. А ни о чём другом петербуржец сейчас не мог говорить.
Зато работа хорошо успокаивала. Таская вёдра, можно было отдохнуть от размышлений, и это было облегчением. Устав, Илья пристроился возле печки, ему в руки сунули горячую миску супа и большой кусок лепёшки, даже не спрашивая, хочет ли он есть. Да и что тут было спрашивать — и без слов всё понятно. Поедая ужин, при этом едва ли ощущая его вкус, юноша думал, а о чём — и сам не очень понимал. Просто какие-то обрывки чувств, образов, идей, вялых, как прошлогодняя картошка, таких безвкусных, что их и развивать-то не хотелось.
Сгущалась темнота, то тут, то там зажигали неяркие лампы, расположенные так, чтобы свет их был направлен только вниз, а вверх не отражался, а также костры, скорее, ещё больше сгущавшие сумрак, чем рассеивающие мглу. Наползал влажный туман, который запускал морозные лапы под одежду и не давал покоя. От него хотелось спрятаться куда угодно — хоть к костру, а лучше всего — в палатку или шатёр и завернуться в одеяло. Но работу приходилось делать, хоть днём, хоть вечером, и большинство грелось именно ею.
Потом рядом появился Санджиф — он сперва с усилием, аккуратно занося руки, колол щепу и мелкие полешки для госпитальной печи, потом принялся заново растапливать её, только-только погасшую по чьему-то недосмотру. У сына лорда получалось так себе, видно было, что он ещё очень слаб, с места на место не попрыгаешь, да и по части растапливания печурок опыт у него явно был небогатый. Однако юноша-аргет упорствовал, хмурился, сдувал осыпающую руки золу, и в конце концов сумел совладать со щепочками и спичками.
— Давно я не разводил огня без зажигалки, — объяснил он другу.
— А? М-м…
— У меня есть отличная магическая зажигалка, я её всегда брал с собой на пикники. А на этот раз забыл. Да здесь мне могли бы и не разрешить ею пользоваться. Всё-таки лишняя магия, хоть и незначительная…
— Слушай, а что бы ты сделал, если б твой отец решил тебя женить на какой-нибудь знатной дамочке из соображений там интересов семьи или каких-нибудь ещё?
Друг посмотрел на Илью испытующе. Несколько мгновений молчал.
— Женился, разумеется.
— Тебе было бы всё равно? А мне казалось, ты ценишь свои отношения с Машей.
— Разумеется, — тон Санджифа был выдержанным, даже прохладным. — Я был бы рад такому решению отца, оно развязало бы мне руки. Я пошёл бы навстречу нуждам семьи, но в этом случае считал бы себя вправе жениться вторым браком на любой женщине любого происхождения. А сейчас для меня это немыслимо, понимаешь?
— Угу… — промычал юноша-аурис, думая о своём.
Оставив ведро у печи и согрев окаменевшие от холода пальцы над огнём, Илья поплёлся к шатру, где рассчитывал упасть на одеяло и больше ни на что не реагировать. Работа на пару с мыслями, от которых хотелось загородиться чем угодно, измотала его, хотя он не осознавал этого, понимая лишь, что сейчас самое привлекательное для него — возможность спокойно спать, пока не разбудят.
Но у самого входа в шатёр увидел Мирним, что-то пытающуюся упаковать в небольшой свёрток, и снова нахлынули переживания, с которыми надо было как-то справляться, а как — непонятно.
— Мир! — окликнул он.
Девушка вздрогнула и посмотрела на него со смесью испуга, смятения и смущения. Она и сама не знала, как себя вести теперь (ведь что-то же должно было измениться, а что именно и как это всё увязать со своим желанием быть всегда рядом с этим молодым человеком, Мирним не знала), а поэтому просто потупилась и застыла, предоставляя ему возможность выкручиваться из ситуации.
— Мира, слушай, — Илья взял её за плечи. — Ну правда, я же не хотел так. Меня просто поставили перед фактом.
— Это понятно. Правда, понятно, — промямлила девушка, отворачиваясь.
В душе юноши, смутно надеявшегося, что всё как-нибудь само разрешилось за день, всё оборвалось. Но одновременно с тем смутная идея, то брезжившая на грани сознания, то снова стиравшаяся, оформилась в намерение.
— Пошли, — сказал он, схватил Мирним за руку и поволок за собой.
— Куда ты? — испуганно пролепетала она, болтаясь за ним, как игрушка на верёвочке, которую пытается везти малыш, ещё не совсем твёрдо держащийся на ногах.
— Идём.
Илья помнил, что каждый раз, когда военный лагерь переносили на новое место и приводили в более или менее приличный вид, где-нибудь в стороне обязательно ставили палатку для двух священников, сопровождающих армию. Когда юноша решился спросить у госпожи Шаидар, зачем они здесь, женщина лишь коротко обронила: «Профессиональные солдаты либо очень суеверны, либо религиозны».
И теперь петербуржец тащил с собой подругу, припоминая, в каком же уголке лагеря на этот раз разместилась походная церковь. Вспомнил, что натыкался на неё, когда разносил наколотые дрова, и направился туда.
В небольшом закутке, выгороженном при помощи щитов, на скорую руку связанных из прутьев, хлопотали двое мужчин в длинных светлых одеяниях, узнаваемых так же, как и рясы православных батюшек на родине Ильи. Над серой палаткой, увенчанной небольшим тускло поблёскивающим султаном из чего-то вроде тонко нарезанной фольги, то ли нитей гранёной стеклянной рубки, гостеприимно вился дымок — внутри топилась печка. Здесь, в прямоугольнике прутяной оградки, шла своим чередом жизнь таких же людей, как и все остальные: валялись миски, свёртки, сумки с провизией, сох подпёртый шестом плащ.
Один из священников — тот, что постарше, — взглянул на петербуржца с вопросительным, но вместе с тем очень мягким выражением лица.
— Здравствуйте, — поприветствовал его юноша-аурис, не могущий припомнить, как же полагается обращаться к представителям местного духовенства. — Будьте добры, обвенчайте меня.
Выражение лиц священника и Мирним были сходны, но Илья не воспринял ни то, ни другое, хотя и смотрел на того, с кем говорил: изумление слуги божьего занимало его сейчас меньше всего. Важна была только собственная решимость требовать и настаивать, а это не так просто в ситуации, когда не знаешь ни традиций, ни даже законов толком.
— Обвенчать вас, ваше величество? — недоумевающее переспросил священнослужитель, и именно это обращение одним махом решило колебания юноши, ещё не решившего, следует ли ему упрашивать и умолять или жёстко и нагло требовать.
— Да, обвенчать. Вот с ней… С моей невестой. Прямо сейчас.
— Но… Ваше величество…
— Я настаиваю! — Илья слегка повысил голос — скорее для того, чтобы подкрепить собственную решимость.
Оба мужчины коротко переглянулись между собой.
— Да, конечно, — уже совсем другим тоном проговорил старший из них, и младший сразу полез в палатку — искать что-то. — Пройдите сюда, ваше величество. Буквально несколько минут, пожалуйста, нам нужно отыскать кольца и цепочку. Присаживайтесь пока… — И гостеприимно указал на импровизированную скамейку, организованную из кривого брёвнышка и двух деревянных обрубков, поставленных вертикально.
