Пруд двух лун - Форсит Кейт (полные книги .TXT) 📗
— М-может быть, как часть свадебных т-торжеств? — предложил Айен. — Свадебный п-пикник?
Его мать решительно покачала головой.
— Нет, вполне хватит того, что им разрешат выйти из Башни Теургии, чтобы посмотреть на твою свадьбу. Слишком много уступок за такое короткое время приведут лишь к тому, что они начнут позволять себе вольности. Скажи Хан'тиреллу, чтобы приглядывал за ними повнимательнее, и вели подыскать им приличную одежду. Да, пусть выберет самых хорошеньких девочек в служанки Эльфриде. У нее нет никого, кто нес бы ее шлейф, и вообще никаких слуг, кроме этой ужасной бабищи с бородой. Она что, ничего не слышала о том, что ее можно выщипывать? Эти тирсолерцы не имеют никакого понятия о вкусе. Я не пущу эту бородатую страхолюдину на свадьбу, можешь быть в этом уверен!
— Да, м-мама, — кротко отозвался Айен и удостоился еще одного одобрительного взгляда банприоннсы.
— Значит, тебе понравилась твоя невеста, Айен?
Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить, тщательно выбирая слова.
— Да, м-мама, теперь, когда я все обдумал, вполне понравилась. Она из очень хорошей с-семьи, но никогда не сможет в-во-зомнить себя значительнее, чем Эрран, поскольку в своей стране б-была отверженной. У нее есть Талант, я уверен в этом, но ее никто не учил, и она будет рада тому, что мы дадим ей, а мы с легкостью сможем слепить из нее все, что нам б-будет угодно. Она была несчастна в своей с-стране, поэтому очень рада оказаться здесь и не будет все время тосковать по дому и семье. Думаю, она мне подойдет.
Маргрит, помедлив, кивнула.
— Похоже, ты становишься мужчиной, сын мой, — сказала она. — Посмотрим, завершит ли женитьба этот процесс.
Айен кивнул головой в знак согласия, изо всех сил стараясь не показать своего ликования. Он так легко получил то, что хотел! Воистину, его попытки копировать поведение Дугласа, которые он предпринимал последние несколько месяцев, уже начали приносить свои плоды. Теперь все, что ему оставалось сделать, это вытерпеть свадебную церемонию, провести ночь со своей женой (задача, которую Айен уже начал нетерпеливо предвкушать) и ждать, когда представится возможность освободиться.
Изолт проснулась от того, что мать поцеловала ее в лоб. Удовлетворенная, Изолт растянулась на солнышке. Поляна была увешана цветами, а под огромными деревьями были расставлены яства, приготовленные к свадебному пиру. Мегэн и Зажигающая Пламя отвели ее к пруду и вымыли душистым мылом с травами, которое сделала Мегэн. Изолт вышла из пруда на траву, а Зажигающая Пламя взяла ее мокрые волосы в ладони и высушила так, что они превратились в густые огненно-рыжие локоны, струящиеся у нее по спине. Облачная Тень протянула ей подвенечное платье — голубое, словно летнее небо, расшитое белыми и лимонно-желтыми луноцветами, поднимающимися от подола вверх и обвивающимися вокруг выреза. На ней не было никакой другой одежды, ноги были босыми, на одной руке поблескивал лунный камень, на другой вспыхивал золотом драконий глаз.
С поляны донесся смех и дробь барабанов хобгоблинов. Клюриконы начали играть на дудочках, напомнив Изолт о праздновании Бельтайна, когда они с Лахланом танцевали и любили друг друга в первый раз. Она потягивала вино, чувствуя, как внутри нее растекается тепло, и удивлялась собственной безмятежности. Она никогда не собиралась выходить замуж, и вот сейчас лишь считанные минуты отделяли ее от свадьбы.
Мегэн затянула слова свадебного обряда, и Изолт с Лахланом, взявшись за руки, встали у костра. Они принесли свои обеты в тот самый миг, когда солнце заходило за горизонт, и поляну залило золотым светом. Над Холмом Селестин висели две луны, круглые, точно монеты.
Изолт и Лахлан трижды обежали вокруг костра, поднося правую руку к пламени, потом развернулись и сделали еще три круга, в обратную сторону. Лахлан развернул Изолт, и она, схватившись за свой венок, еще три раза обежала вместе с ним вокруг костра. Хобгоблины забарабанили в бешеном ритме, клюриконы задули в свои деревянные флейты, а Зажигающая Пламя неожиданно издала долгий торжествующий вопль. Все засмеялись, а Лахлан притянул Изолт к себе, поцеловал ее в губы и приготовился прыгать через костер. Сначала он заколебался, но Изолт прошептала ему на ухо:
— Если ты воспользуешься своими крыльями, все будет в порядке, глупый!
Он метнул на нее сердитый взгляд и побежал вперед так быстро, что она чуть не упала. Когда они прыгали через костер, он расправил оба крыла и впервые за все время с силой взмахнул ими. Они с Изолт взлетели над пламенем, которое зашипело и затрещало, и на этот раз Изолт остановилась в замешательстве.
— Ты летел! — закричала она. — Лахлан, ты почувствовал это? Ты по-настоящему летел!
Он крепко схватил Изолт за руку, так что она ахнула, и сгреб ее в объятия, целуя, к огромному удовольствию нисс, которые порхали у них над головами, точно стрекозы.
— Вы поклялись быть верными друг другу, заботиться друг о друге и уважать друг друга, живя и любя с бесстрашием, добротой и верой, — сказала Мегэн. — Вы набрались сил от плодов земли, вы дышали воздухом, пили воду и бросали вызов пламени. Пусть же теперь ваша кровь смешается и прольется, скрепляя ваш обет.
Лахлан, посерьезнев, лезвием своего сан-до сделал небольшой разрез на своем пальце и на пальце Изолт, и они прижали свои ранки друг к другу над костром так, что капля крови упала в огонь.
Мегэн сказала:
— Как смешивается ваша кровь, так соединяются ваши жизни и судьбы. Да будет ваш путь свободным от камней и шипов!
Огромная площадь в Дан-Горме была залита светом бесчисленных фонарей и забита людьми. Все пришли посмотреть на Летнюю Ярмарку, фестиваль циркачей. Проводящие большую часть года в дороге, циркачи, менестрели и трубадуры собрались со всех концов Эйлианана и Дальних Островов, чтобы обменяться умениями и побороться друг с другом. Множество старых друзей вновь соединялись на короткое время Летней Ярмарки, а город был всегда полон путешественников, пришедших и приехавших сюда, чтобы смотреть, слушать и удивляться.
Фургоны Энит Серебряное Горло и Моррелла Огнеглотателя заняли одно из лучших мест на площади, а циркачи воспользовались возможностью и продемонстрировали перед собравшейся толпой несколько своих самых изумительных сценок. Дайд жонглировал мечами с такой скоростью, что дух захватывало; Моррелл глотал пылающие факелы и изрыгал пламя, точно дракон; Нина кувыркалась, вертелась колесом и прыгала через горящий обруч, а Энит пела душещипательные любовные песни, от которых очень у многих на глаза навернулись слезы. Теперь она сидела на ступеньках своего фургона и степенно обменивалась приветствиями с проходящими мимо циркачами. Никто не заметил, как идущий мимо купец украдкой сунул ей прямо в руки объемистый пакет. Все глаза были прикованы к огромному языку пламени, который выдыхал Моррелл.
Дайд поймал свои сверкающие мечи и раскланялся, а потом под бурю аплодисментов и свистков выбежал из круга, где шло представление, и юркнул обратно в свой фургон.
— Переулок Медников, на закате, — вполголоса произнесла его бабка, когда он поднимался мимо нее по ступеням фургона. Он ничем не показал, что слышал ее.
Через двадцать минут Дайд вышел из фургона в абрикосовые сумерки летнего вечера. Свой небесно-голубой с малиновым костюм он сменил на пару коричневых штанов и стал похож скорее на писаря или приказчика, чем на циркача.
— Пойду гляну, не приехала ли телега Айвена Желтобородого, — крикнул он бабушке, которая еле заметно кивнула, продолжая помешивать кипящее над огнем рагу. Он нырнул в толпу, пробираясь сквозь неразбериху фургонов. Время от времени он останавливался поболтать с кем-нибудь из знакомых циркачей, окидывая окружающих его людей острым взглядом и мысленно прощупывая их. Удостоверившись, что никто не идет за ним и не обращает на него никакого внимания, он выбрался с площади и пошел по городским улицам.
К тому времени, когда солнце начало клониться за горизонт, он был в квартале кузнецов, шагая по ступеням, ведущим к Переулку Медников. Дети и собаки наслаждались теплым вечером, играя на улицах, а несколько женщин высовывались из окон, собирая белье, развешанное на веревках, словно карнавальные флаги. У Дайда сильно колотилось сердце, но он не чувствовал тревожного холодка, который означал бы близкую опасность. Он остановился на углу и как бы ненароком оглянулся, потом зашагал по темному маленькому переулку.
