Душа дракона (СИ) - Воронина Тамара (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
– Нормально. Для недоразвитого человечества, – хихикнул Илем. Франк тяжело посмотрел в их сторону, и вор сделал успокаивающий жест: молчу.
Значит, вот кто их преследовал. Вот кого приходилось убивать. Выводить из строя? Диль не очень поверил в утешения Илема, да и какая разница – убить самому или подставить под топор Ори. Убивать приходилось людей, стремящихся улучшить породу. Залить мир кровью, чтобы потом…
Хватит. Даже думать об этом было страшно. И озноб начинался, только сквозняк тут ни при чем. Это изнутри.
Франк решительно встал.
– Вы уверены?
– А ты нас не знаешь? – удивился Илем. – Ты вообще мог только во мне сомневаться…
– Не надо недооценивать дракона, – слишком мягко сказал Франк. – Как раз в тебе я не сомневался. Все. Расходитесь по комнатам. То есть идите все отсюда куда хотите, мне нужно побыть одному.
Собрались в комнатушке Илема и Диля, но не разговаривали. Илем смотрел в окно, сидя на подоконнике, Ори привычно насвистывал, словно и не предлагали ему поучаствовать в преобразовании мира, мрачен был Кай. Лири забралась с ногами на кровать Диля и обхватила руками колени. Именно она и прервала молчание:
– Как они могли такое предложить…
– …Такой благородной компании! – немедленно подхватил Илем. – Легко. Великая цель, благие намерения, а средства достижения цели никого не волнуют. Кай, ты, часом, в себе не следы монстра ищешь? Не старайся. Не найдешь.
– Ты совсем не знаешь меня, Илем, – обронил Кай. Вор поморщился.
– Не считай меня идиотом. Даже если у тебя в предках был людоед, твои моральные принципы победят. Их тебе так крепко вколотили, что даже не в голову, а в кишки и кости. Ты не можешь быть неблагородным, даже если захочешь.
Диль молча согласился с ним. Любой поступок, любой жест или взгляд Кая только доказывали его благородство. А если Франк не сомневался в Илеме, то сомневался в ком? Кай исключается. Ори, пожалуй, тоже, слишком прям и незатейлив, чтобы даже понять идею улучшения породы посредством уничтожения половины населения. Лири? Да ну, смешно, девочка – и такое. Значит, Диль? О потерянные боги… получается, его можно в подобном заподозрить? Что ж он такое сказал или сделал?
– Брось, – хмыкнул Илем, словно прочитав его мысли, – он просто меня утешил, потому что как раз ты последний, кто…
– Тогда кого он имел в виду? – перебила Лири. Илем довольно долго смотрел на нее, склонив голову и смутно улыбаясь, а потом все же сказал:
– А ведь тебя. Некий идеализм наблюдается, хотя и на уровне ахов и вздохов, а с мозгами проблемы, то есть способность не обращать внимания на средства достижения великой цели. К тому же на тебе уже столько крови, что лишние пара миллионов… Эй!
Диль все же сдернул его за ногу с подоконника, припечатал к полу и вежливо попросил прекратить. Ори захохотал. Глаза Илема несколько раз поменяли выражение, и если бы Диль знал его чуть хуже, то непременно подумал бы, что сию минуту получит нож под ребра.
– У него есть право так думать, – с надрывом произнесла Лири.
– У каждого есть право думать что угодно, – пожал плечами Кай, не теряя мрачности, – но разве это означает хоть толику правоты?
– Философ! – фыркнул Илем. – Слезь с меня, Диль, ты все равно драться не умеешь, так что и не пытайся бить мне морду. Твое желание защитить несчастную девочку так очевидно, что ты даже забыл о своей ране. Вспомнил? Встать-то сам сможешь или помогать?
Диль, конечно, смог. Даже больно было не так чтоб очень. Он сел на кровать рядом с Лири, и девушка прислонилась к его плечу. Илем вернулся на подоконник и снова хихикнул.
– Сколько же подобных мне твари надо убить, чтоб получить великого человека? Как там этот сказал: от каждого берет только лучшее? А если этого лучшего только малые крохи? Особенно в ситуации, когда зла в мире скопилось слишком много – и подобных мне развелось слишком много? Им бы появляться, когда все хорошо, все тихи, добры, благостны, не воюют, не…
– Так не бывает, – тяжело уронил Кай. – Даже эльфам нелегко далось решение уйти от войн.
– Помечтать не даст, – проворчал Илем. – Мне другое интересно. О чем может думать Франк? Насчет согласиться?
Согласиться? Франк? Это даже не было смешно. Душа дракона не позволит не защищать. Он может не любить людей, глупых, грязных, готовых убить за диггет, но не может не защищать их. Диль иногда самонадеянно думал, что понимает Франка, потому что ему отчаянно хотелось защитить Лири от опасностей, от мира и даже от самой себя. Как Илем может подозревать ее… или просто дразнит по вечной своей привычке? чем она так раздражает его? схожестью и полным несходством с Силли? Возраст один, но положение настолько уж разное, и это может злить его? почему? он не так уж и подвержен эмоциям, годы в храме не могли не выбить из него чувствительность.
– Надо было мне этому Сандурену голову оторвать, – обиженно пробурчал Ори. Диль отчетливо представил себе, как орк изо всей немереной силушки дергает мага за голову, как кровь бьет вверх, словно фонтан в праздник чистоты. Его затошнило. Почему-то применительно к Ори хотелось воспринимать все буквально.
– А что изменилось бы? Вряд ли он один такой в ордене… А раньше они не обращались к драконам напрямую?
Диль был почти уверен, что обращались. И что драконы отказались, как и Франк. И люди, их сопровождавшие, тоже. Только никому потом не рассказывали. Почему? Почему не попытались найти этот орден?
А потому что переубедить их, скорее всего, нельзя. Остается уничтожить. Но разве могут это сделать защитники…
Голова шла кругом. Как легко было не думать, а просто отмерять шаги от привала до привала, от упражнений к выступлениям, как просто было крутить обратное сальто или флик-фляк, не считать кульбиты и задумываться только о порядке каскадов. Как легко было не жалеть себя и все время помнить Аури. Как хочется обратно в свое одиночество, когда не нужно было защищать даже себя. Плыть по течению, лететь по ветру.
Быть опавшим листом.
Шуршать под ногами прохожих.
Высыхать под солнцем и гнить под дождем.
Никогда этого больше не будет. Даже если вдруг миссия закончится для него благополучно, он уже не сможет стать прежним.
Опавшие листья не умеют убивать. И даже подставлять под боевой топор орка. И даже подставляться под чужой арбалетный болт. И даже размышлять о судьбах мира. Опавшие листья пусты. У них даже души бродяги нет.
А у тебя – есть?
* * *
Против ожиданий, Франк не заставил их трогаться в путь, выждал еще несколько дней, всякий вечер проверяя самочувствие Диля. Плечо здорово болело, Диль с ужасом представлял себе момент, когда придется влезать на лошадь… но не пришлось. Его снова погрузили в карету, укутали в одеяло и велели не рыпаться. Вот уж чего он не умел никогда.
Лири не составила ему компании, и даже Илем предпочитал свежий ветер. Диль смотрел в окно и пытался вернуться к прежнему состоянию, но никак не получалось. Утешать себя Диль не привык. Не умел. Никогда. Даже в детстве. Может, потому что ему всегда старались объяснить – и его вину, и его детские несчастья, и причины неудач или наказаний. Мама, конечно, могла его и по голове погладить, и несколько ласковых слов сказать, но в поощрение, а не в утешение. Тогда он обижался, потом забыл, а сейчас понял, что его на свой лад учили быть сильным. Уроки впрок не пошли, сильным он не стал, зато и утешений не искал.
Может, именно потому он так хорошо чувствовал себя рядом с Аури. Понимающим, любящим и способным не только поддержать, но и утешить.
Странно было сравнивать свою вину и вину Лири. Одного никчемного акробата и двадцать тысяч невинных жертв. Наверное, это кощунство. Становится ли больше вина, если посиневших лиц не одно, а многие тысячи? Насколько больше? Насколько тяжелее? Можно ли ее вынести, если каждое лицо увеличивает груз и боль?
Вот и получается, что сравнивать – можно.
