Мечи Дня и Ночи - Геммел Дэвид (книги онлайн TXT) 📗
— Насколько я понимаю, он умер.
— Да. Декадо убил его. Ландис, несмотря на все прожитые века, был романтиком и верил в пророчество Устарте.
— А ты? Ты не веришь?
— Отвечу тебе так: я не знаю. Мне непонятно, как один воин — даже такой, как ты — может положить конец царствованию Вечной. И если даже ты смог бы, то что изменится? Машины древних как были, так и останутся. Много тысячелетий они провели почти в полном бездействии. Надирские шаманы научились использовать их дремлющую под землей силу. Они ничего не понимали в машинах, но, как и Мемнон, умели настраиваться на биение их пульса. Эта сила шла через них. Вся материальная магия нашего больного мира исходит от этих машин.
— Что же их пробудило?
— Это сделал один из настоятелей Храма Воскресителей. Сила древних затопила весь континент и перекинулась на другие. Теперь ты видишь, Скилганнон, что телесная смерть Вечной не облегчила бы несчастий, постигших мир.
— Как он это сделал, тот настоятель?
— Теперь это уже миф. Он якобы нашел потайной ход в священной горе, и там воссиял свет. Не знаю. Меня там не было.
— Значит, ответ следует искать в храме.
— Возможно, ты прав, — улыбнулся Гамаль, — но около пятисот лет назад храм исчез.
— Не мог он исчезнуть. Он помещался внутри горы. Должно быть, монахи просто усилили защитные чары.
— Нет, Скилганнон. Я был на том месте, где раньше стояла храмовая гора. Там ничего нет. Земля там подвержена странным переменам. Никакой растительности, и с металлами происходят диковинные вещи. Медяки у меня в кошельке вдруг зазвенели сами собой. Я почувствовал тошноту и стал терять равновесие. Мы с моим спутником поспешили уйти оттуда. Заглянув в кошелек, я увидел, что пять монет превратились в бесформенный слиток. А ремень мне пришлось разрезать, потому что медная пряжка оплавилась. Поверь мне, Скилганнон: ни храма, ни горы больше не существует.
— Но сила осталась, — тихо заметил Скилганнон.
— Да.
Скилганнон задумался, и оба некоторое время молчали. Затем Гамаль вздохнул и сказал:
— Началось. Я чувствую зов Пустоты.
— Тебе страшно?
— Немного. Моя жизнь не была посвящена добрым делам. Я действовал из корыстных побуждений, и мои труды заканчивались смертью невинных. Но Пустота мне уже знакома. Я часто бывал там. И с тобой там встречался.
— Я этой встречи не помню.
— Я уже говорил тебе, что Пустота — это обитель духов, а ты сейчас живешь в мире плоти. Когда-нибудь память вернется. Хотелось бы мне знать, найду ли я Ландиса. Я любил его и очень хотел бы увидеть снова.
Шум водопада внезапно умолк, синее небо сделалось черным, подул холодный ветер. Гамаль со страхом уставился куда-то за плечо Скилганнона. Скилганнон встал и обернулся. Рядом с ними стоял высокий человек в мерцающих серебром одеждах, темноволосый, женоподобно красивый. Золотистая кожа, высокие скулы, черные миндалевидные глаза придавали ему сходство с уроженцем Чиадзе.
— Что ты здесь делаешь, Мемнон? — спросил Гамаль.
— Пришел проститься со старым другом, — ответил тот ласково.
— Мы с тобой не друзья.
— Это правда, как ни печально. Я просто хотел быть учтивым. Умирай себе дальше, Гамаль. Мне нужно поговорить со Скилганноном, а не с тобой.
— Ну нет! Ему еще не пора умирать. — Гамаль вскочил и сказал Скилганнону: — Держи мою руку! Скорей!
Но Мемнон сделал резкий жест, и Гамаль исчез.
— Приятное он выбрал место. — Маг прошел мимо Скил-ганнона, чтобы лучше видеть водопад.
— Ты убил его? — спросил Скилганнон.
— Будем надеяться, — пожал плечами Мемнон. — И не спеши нападать на меня — здесь это бесполезно. Твои удары не причинят мне боли и не нанесут никакого вреда. Мы с тобой в стране снов. Хочешь слышать шум водопада? Меня этот звук раздражает, но если желаешь, я его верну.
Скилганнон замахнулся кулаком, но его удар прошел сквозь лицо Мемнона.
— Я вижу, ты из тех, кто должен во всем убедиться сам. Ну что ж, теперь ты убедился, и мы можем спокойно поговорить. Приятно беседовать у огонька. — По мановению руки Мемнона на земле появился круг из камней, а в нем вспыхнул костер. — Вечная часто о тебе вспоминала — и делала это с любовью.
— Чего тебе надо от меня? — спросил Скилганнон.
— Напрасно Ландис вернул тебя. Это было ошибкой, и я пришел исправить ее. Но уйдешь ты без боли.
— Как ты намерен убить меня?
— Разве Гамаль не предупредил тебя об опасности таких путешествий? Какая оплошность с его стороны! Позволь, я это сделаю вместо него. Главная часть твоей жизненной силы сейчас сосредоточена здесь. Такое разделение духа и плоти допустимо лишь на краткий срок, и через несколько часов твое тело начнет умирать. Время здесь идет иначе, чем там. По моим расчетам, твоя новая оболочка уже борется со смертью. Итак, о чем ты хотел бы поговорить в то недолгое время, что нам отпущено?
Скилганнон, закрыв глаза, представил себе свое тело, лежащее на выступе скалы, и попытался вернуться в него. Но когда он открыл глаза снова, перед ним по-прежнему стоял Повелитель Теней.
— Не такое уж ты божество, каким описывала тебя Вечная. Глаза у тебя красивые, это правда, но ты человек, а не бог. Легенды всегда преувеличивают. Она любила тебя, и эта любовь освещает ее воспоминания. А вот я бы никогда не подумал, что ты способен вырезать население целого города.
— Внешность обманчива, — сказал Скилганнон.
— Верно. Извини, я сейчас вернусь. — Мемнон растаял в воздухе. Скилганнон, оставшись один, еще раз попытался вернуться в свое тело, но не смог. Он подобрал острый камень и вонзил его глубоко в ладонь, надеясь, что боль поможет ему очнуться. Но боли не было, и рана на ладони сразу же затянулась.
— Вот и я. — Мемнон снова возник из воздуха. — Хотел посмотреть, как близко солдаты подошли к твоим спутникам. Они умрут следом за тобой — и куда более мучительной смертью, я бы сказал.
Харад, стоя рядом с Чарис, смотрел вдаль. Аскари отправилась на разведку — посмотреть, не возвращаются ли враги. Солнце садилось на кроваво-красном небе. Над горами на западе громоздились облака — багровые внизу, кораллово-черные в середине и снежно-белые наверху.
— Смотри, как красиво, — сказала Чарис, прислонясь головой к плечу Харада.
— Я смотрю. Думаю, завтра дождь будет.
— О, Харад, — разочарованно сказала она и отстранилась, огорчив его этим.
— Они правда красивые, — сказал он быстро.
— Но ты этого не видишь, ведь так? Ты смотришь на облака и думаешь о дожде. Олень для тебя — мясо на четырех копытах. Дерево можно срубить и сделать стол или стул.
— Так это же правда — скажешь, нет?
— Конечно же, правда, олух. Но в мире есть еще много другого. Жаль, что ты этого не видишь.
— Почему жаль? Что изменилось бы, если б я видел? Чарис, не отвечая, потерла глаза и откинула назад золотистые волосы.
— Ох, как я устала. Пойду отдохну.
— Я красоту понимаю, — сказал он тихо. — Вот ты сейчас поправила волосы — это красиво. И когда солнце после осеннего дождя пробивается сквозь тучи — это тоже красиво. Но живя один в горах, привыкаешь думать о простых вещах вроде еды и убежища. Тучи приносят дождь, олень — это мясо.
— Ты, похоже, извел разом весь свой зимний запас слов, — улыбнулась она.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — покраснев, сказал он.
— Зачем ты искал меня, Харад? — снова подойдя ближе, спросила она.
— Думал, что могу понадобиться тебе.
— Так и было. И не только потому, что мне грозила опасность. Ты мне и раньше был нужен. Ты никогда не задумывался, почему еду тебе ношу всегда я?
— Я думал, тебе в радость меня дразнить. Чарис насупилась.
— А не пришло тебе в голову, что ты мне попросту нравишься?
— Кто, я?
— Ты, ты, тупица! Разве я не приглашала тебя на праздник? Не обещала, что поучу тебя танцевать?
Харад тщетно пытался собраться с мыслями. В ушах у него словно море ревело.
— Да ведь я некрасивый. Потому ни о чем таком и... не знаю, что и сказать.
