Суррогат Героя. Том II (СИ) - Зайцев Александр Николаевич (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Мои наблюдения, о том, что в Твебурге все большей популярностью пользуется старая вера, совпали с замеченным Хотом. Мнение ветеров о том, что все беды от того, что их не любит ТрехЛикий, а “при прошлых богах такого не было”, очень популярны и все чаще звучат даже вслух, что еще пару месяцев назад нельзя было даже представить.
Прибытие отряда Истребителей, немного успокоило город и придало людям проблеск надежды на то, что скоро их бедствия будут закончены. Но принесенные нами новости о разграблении так ожидаемого в Твебурге фургона с лечебными травами, качнуло городское настроение в обратную сторону.
Все было очень шатко и мы сошлись во мнении, что надо действовать предельно взвешенно и осторожно, любое непродуманное слово или поступок с нашей стороны и город полыхнет как пучок сухого трута.
Точнее не все “мы”, так как амазонке было совершенно плевать, на все. Совсем на все. Она единственная кто даже не пытался, что-то узнать. Сразу после заселения в отдельную комнату, она потребовала себе бочонок самого лучшего вина, заперлась и хлестала выпивку до позднего вечера в гордом одиночестве, распевая из открытого окна похабные песни. Даже на наше совещание она заявилась, уже к концу моего отчета, как раз когда я говорил о том, что наша хозяйка Клеши, мне совсем не нравится. Нет, не потому, что заставляет работать, или слишком строга, не поэтому, а по иной причине. И причина эта в её взгляде, такой бывает у людей, которые все потеряли, и живут только ради какой-то только им ведомой цели. Клеши мне показалась даже немного фанатичной и чересчур зацикленной на старых легендах, преданиях и вере. Особенно, в свете городских настроений, меня тревожил последний пункт. Как только я все это высказал, так тут же на меня обрушился поток гневных речей из уст амазонки. Оказывается я шовинист и женоненавистник, которому сразу пришлась не по нраву женщина, которая храбрее всех мужиков в городе. Что я из-за своей мужской природы не способен увидеть истинную силу духа в человеке, только потому, что этот человек женщина! Наорав на меня, используя не самые лестные сравнения, Ифито, прихватив неоткупоренный бочонок вина, что стоял у нас на столе, хлопнула дверью, со словами, что она сейчас сама пойдет к этой чудесной женщине и за кружкой другой, составит о ней личное мнение. Переглянувшись с остальными, понял, что не одного меня терзают смутные сомнения в том, что у амазонки получится что-то вызнать, а не окончательно напится в дребезину…
Следующее утро началось с визита трех членов муниципалитета и молодого жреца, которые очень просили уважаемых Служителей Ордена, проводить группу из нескольких стражников и двух егерей, правда без собак, до разбитого фургона. Видно сильно их припекло, потому как из пяти мунициев в городе как раз осталось только трое, т.е. просить по сути пришло руководство города в полном составе. Амазонка сразу послала их в непроходимые дебри ненормативной лексики и отправилась спать, сказав, что если кто еще посмеет её так рано разбудить, то его кишки будут подобно гирляндам украшать эту таверну. Видимо муниципалы перед визитом проконсультировались у Ведотта, это было земетно по тому, что они не только не возмутились такому поведению женщины, но даже немного побледнели, явно поверив её обещанию и облегченно выдохнули, только когда она покинула обеденную залу трактира.
Недолго подумав Антон согласился, правда с условием, что по возвращению, нам дадут возможность изучить письма старого настоятеля. Жрец долго мялся, но под давлением городского руководства все же смирился. Тем более, как написано в уставе Ордена, жрецы должны всячески помогать и содействовать деятельности Служителей. Хорошо, что Хотей явно увлекался историей и знал подобные детали, что помогло Антону убедить Ведотта.
После короткого совещания нашей группы, решили, что к фургону лучше идти без меня. Так как то, что местные меня приняли за слугу, нужно реализовывать по максимуму. В итоге я остался в трактире, вначале вновь на побегушках у хозяйки Клеши, а затем, когда гунны вернулись, меня отправили помогать местному врачу в сортировке трав.
Городской доктор, статный, высокий мужчина, немного за сорок, гладко выбритый, с короткой стрижкой и характерным римским профилем, с него можно было бы лепить бюсты сенаторов древности, если бы не одна деталь. Его лицо было сильно обезображено многочисленными оспинами. Было видно, что эти следы не результат нынешней эпидемии, а что врач переболел этой болезнью когда-то очень давно. Еще две недели назад у него было два помощника, но один был послан за травами и должен был вернутся с тем самым разграбленным фургоном, правда выслушав описание тел, Нумерий Гит, так звали доктора, сказал, что его помощника среди трупов не было. Второй же сбежал к родне в глухую лесную деревню, как только началась эпидемия. В итоге врач остался совершенно один, явно не справляясь с потоком жалоб. К тому же ранее часть больных брали на себя местные травницы, и после их сожжения, ситуация усугубилась еще больше.
Разумеется ничего серьезного мне не поручили. Вначале я перебирал травы, сортируя одинаковые растения, затем отмывал до блеска бронзовые чаны и чашки, коих в доме доктора было превеликое множество. После рубил дрова и прибирался в доме. Все мои попытки расспросить Нумерия хоть о чем-нибудь, разбивались о холодные стены его равнодушия и высокомерия. И только почти под вечер, когда я следил за огнем, пока врач варил один из укрепляющих настоев, мой случайный вопрос разрушил стену его отчуждения. Была у мастера Гита одна слабость, он коллекционировал легенды и мифы ветеров. Даже записывал их, собирая собственную коллекцию.
Помогая по мере сил в приготовлении лекарств, подталкивал Нумерия, оказавшегося на редкость словоохотливым как только была затронута его любимая тема, к рассказам на заинтересовавшие меня темы. Такие как Последний год, волк Грум, и любая иная связанная с верованиями ветеров о Конце Времен. Не покидало меня ощущение, что эти темы как-то связаны с нашим Заданием, вот и старался узнать о них как можно больше. Да и сравнить рассказы врача с тем, что мне вчера вещала Клеши было довольно любопытно. К моему удивлению, сравнение рассказов доктора и хозяйки таверны, было не в пользу коллекционера мифов, а ведь Нумерий собирал их уже больше полутора десятков лет. Но несмотря на некоторую разницу в деталях, в общем рассказанное Клеши подтвердилось словами доктора.
Посетителей сегодня у врача было немного, видимо паника среди горожан достигла своего пика и выходить из своих домов они остерегались. А те просители, что все же приходили, в основном просили Нумерия помочь их заболевшим оспой родным хоть чем-то. Но все что мог предложить им врач, это усыпляющие травы или яды для облегчения страданий, ничем иным он им помочь не мог. Мне запомнилось одно из объяснений мастера Гита. Под вечер пришел бледный как мел, седой, хромающий на правую ногу мужчина преклонных лет, бывший глава стражи Твебурга, очень уважаемый горожанин. У него заболела внучка и он не находил себе места.
-- Мастер Лотт. - Усадив посетителя за стол, Нумерий налил ему бокал вина. - Лекарства от этой напасти нет, ни у меня ни даже в Вечном городе. Я бы посоветовал вам пройти Аркой и вознести Мольбу, но вас не пропустят патрули на дорогах, впрочем вы это и так знаете. Все наши соседи отгородились от Твебурга кордонами и не пропускают никого от нас. И их можно понять, вы сами бы в бытность свою начальника стражи, поступили так же, случись подобная эпидемия в соседнем городе. Борьба человека с оспой, это как осада города чужой армией, где болезнь нападает, а человеческий организм защищается. Лекарства, способного как неожиданное подкрепление напасть на болезнь и разгромить её с тыла у нас увы нет. Тут все зависит от осажденных, от крепости их духа и запасов их сил. Мы можем помочь только укрепляющими настоями, это поможет продержаться, будто прорвавшийся к осажденным караван с продовольствием. Можно попробовать усыпляющие средства, они дадут передышку, если не ими не злоупотреблять. Но все это никак не поможет если у гарнизона не осталось воинов для обороны, но если гарнизон силен, то болезнь со временем сама отступит.
