Ключ от Снега - Челяев Сергей (читать книги регистрация TXT) 📗
Была знакома кобольдам и Сила камней, но у нее была иная природа, нежели у Силы древес, и к тому же кобольды не могли видеть внутреннюю сущность дерева – тут их магия была бессильна. То же самое касалось и воды, но ее кобольды, как и многие другие подземные жители, попросту недолюбливали и не хотели иметь с водой никаких дел. Камень же им был близок и понятен, ведь, по людским легендам и преданиям, почти все подземные народы вышли из камня и после смерти уходят в него обратно. Теперь же Хрум силой своей магии медленно погружал взор в каменную толщу. Удивительный секрет того, как он разыскал эту скрытую дверь, кобольд так и не захотел открыть.
Под цепким, ощупывающим взором Хрума скала тихо звенела, и у друидов было ощущение, что ее твердь изредка тихонько прогибается и вновь возвращается на прежнее место. Кобольд помнил скалу, но не мог пометить место: в пути он уже объяснил друидам, что двери в камне чаще всего затворены блуждающими заклятьями и постоянно смещаются, иногда передвигаясь на достаточно большое расстояние. Причем двери в камне отнюдь не всегда являлись собственно отверстиями, прямо ведущими к углублению, выдолбленному для сокровищ, или же в подземные комнаты, скрытые от посторонних глаз. Некоторые из потаенных дверей каким-то образом изменяли структуру камня, имея выход совсем в другом месте, а не в том, которое могли приметить внимательные глаза, проследившие за теми, кто хоть раз входил в каменные убежища, надежно скрытые в утесах и горах.
Около часа кобольд нащупывал что-то, видимое только ему, и, наконец, в одном месте, там, где лишайники были испещрены особенно прихотливой линией трещин и изломов, камень зашипел, и из скалы пошел тонкий и едкий дымок. Казалось, будто в ней начала плавиться какая-то старая смола. Хрум ощетинился, прикрыл глаза и стал что-то невнятно бормотать. Прислушавшись, Ян не услышал ни одного не то чтобы знакомого слова, а даже сочетания звуков; одни согласные и шипящие вырывались из горла кобольда, в котором что-то хрипло клокотало, как у лягушачьего кавалера в самый разгар апрельских болотных свадеб. Гуннар сделал Коростелю предупреждающий жест: не подходи, мол, лучше, не мешай. Травник не сводил глаз с кобольда, а тот уже почти беззвучно бормотал себе под нос некое подобие песенки, состоящей из одной, назойливо повторяющейся строчки:
Заклинание Хрума более всего походило на детскую считалочку, но Коростелю вдруг показалось, что у него начинает мороз побирать по спине. Между тем струйка дыма из камня все росла, и, наконец, из скалы густо повалил седой дым с черными барашками гари. По каменной поверхности пробежала волна, вздыбившая, ломающая и рвущая лишайниковый дерн. Большой прямоугольный пласт мха медленно отвалился, и за ним взорам друидов предстало той же формы зияющее отверстие, действительно чем-то напоминающее дверь. Только после этого кобольд открыл глаза и удовлетворенно прошептал свое неизменное «хрум». Травник первым подошел к отверстию, сделал друзьям предостерегающий жест и осторожно заглянул вглубь. После чего подозвал остальных и велел Эгле достать свечи. За дверью была тьма.
Сырость и тлен, которыми здесь пропиталось буквально все, красноречиво говорили о том, что если это даже и действительно вход в логово зорзов, то он, скорее всего, не основной, а из запасных, да к тому же и порядком заброшенный – в этом воздухе жить долго невозможно. Даже кобольд крутил носом, отнюдь не желая втягивать ноздрями миазмы подземелья. У Коростеля даже возникло желание завязать рот платочком Руты, который он всегда носил с собой как ладанку с завернутым в него ключом Камерона на шнурке. Но он отбросил это, как ему сейчас показалось, неуместное и даже кощунственное желание, ведь платочек словно сохранял в себе запах того теплого и домашнего чувства, которое было связано у Коростеля с девушкой. И он даже решил наоборот – поглубже спрятать ключ в платке у себя на груди. Это движение не укрылось от Эгле, и девушка чуть заметно усмехнулась. Ян сделал вид, что не обращает внимания на ехидные издевочки молодой друидки, слегка потеснил Травника и первым шагнул в темноту.
Первое впечатление было у всех одно: здесь, по-видимому, давно уже не ступала ничья нога, будь то человек или какое-то другое существо. Под ногами тут и там хлюпали лужи, наполненные явно не хрустальными родниковыми струями, а затхлой зеленой водицей, местами напоминавшей густую грязную жижу. Затем ход завернул вправо и заметно расширился. На стенах стали попадаться ржавые болты от светильников, которые, по-видимому, когда-то здесь висели. Хорошенько осмотреть весь ход до потолка не было никакой возможности: толстые свечи, благоразумно прихваченные хозяйственной Эгле, почему-то горели в подземелье плохо, без конца трещали, и пламя постоянно колебалось, угрожая погаснуть совсем.
Друиды шли, все время придерживаясь только левой стороны коридоров. Кобольд, которому самой его природой должно было бы чувствовать себя здесь как рыба в воде, напротив, плелся сзади; видно было, что мужество его почему-то очень быстро покинуло. Но держался он ближе не к Травнику, сразу же обнажившему в подземелье кинжал, а к Гуннару, который вовсе не был вооружен.
Ощущение было такое, что они уже целый час продвигаются в полутьме подземных коридоров, как вдруг кобольд предостерегающе засопел и поднял лапу. Травник, уже было свернувший в очередной коридор, немедленно остановился и вопросительно глянул на подземного жителя. Хрум кивнул на маленькую нишу в стене, которую друиды едва не прошли, не заметив в темноте. Ниша, больше походящая на маленький коридорчик, заканчивалась дверью.
– Там, – испуганно прошипел кобольд, указывая на дверь. – Холодно…
– Что он говорит? – беспокойно спросил Збышек.
– Хрум почуял что-то холодное за дверью, – объяснил Гуннар. – Что там такое, дружище? – И тут же осекся – лицо кобольда было перекошено от страха.
– Там… лед, – прошептал подземный житель. – И смерть…
– Войдем? – предложил враз посуровевший Збышек.
– Что скажешь, Хрум? – сказал Травник, положа ладонь на рукоять кинжала.
– Не знаю, – смешался кобольд. – Там смерть, за дверью… Но опасности для живых я не чую. Совсем. Странно это все…
– Тогда давайте ее откроем, – велел Травник. – Не хотелось бы оставлять смерть за спиной. Проверь замок.
Все в ожидании обратили свои взоры на кобольда. Хрум прищурился, смерил дверь взглядом из под лохматых и кустистых бровей и спокойно сказал.
– Преграды нет. Дверь открыта.
– Что-то мне это не нравится, – заметил Гуннар. – Походит на ловушку. Кто знает, что может нас ждать за этой дверью. Она словно специально открыта, мол, заходите, милости просим.
– Хрум войдет и все расскажет, – вдруг решился кобольд. В пути он почему-то весь как-то сник, видимо, заклинания высосали из подземного жителя немало сил. Но теперь, стоя у загадочной двери, Хрум пришел в себя и приободрился. – По-моему, я уже знаю, что там. Это не опасно.
И он косолапо шагнул вперед и, уцепившись за торчащий из двери вместо ручки большой ржавый гвоздь, осторожно открыл дверь. С минуту кобольд стоял, разглядывая с порога маленькую тусклую комнатку, размерами с кладовку, затем повернулся и взглянул на друидов.
– Сдается мне, тут кто-то из ваших… – тихо сказал он и опустил косматую голову.
Травник быстро скользнул мимо него, вошел в комнату. Следом за ним – Март, Эгле, Коростель. Последним в дверь вошел Гуннар, и в комнате наступила тишина. Здесь было очень холодно, по всей видимости, в комнате где-то был ледник. Но никто сейчас об этом не думал. Друиды в молчании обступили узкий железный стол, стоящий в углу. На нем лежал человек с закрытыми глазами, губами цвета серого февральского снега и заострившимися чертами воскового лица, обрамленного смоляными волосами. По всей видимости, лежащий был мертв уже давно. Это был Книгочей.
