Спасти дракона - Волынская Илона (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
– Можно подумать, от вас толк был! Вшестером одну несчастную собачку-мутанта загрызли.
– Шестиголовую! – наставительно поднял палец Вовкулака. – И никакая она не несчастная – ты ее зубки видела? Серому чуть горло не перехватила, остальные все покусанные ходят. Оторвалась собачка будь здоров!
– Не много она от вас оторвала, – Танька критически оглядела Вовкулаку.
– Не то что этот… Повелитель, – вмешался мрачный Богдан. – Как он серокожего: не нужен – и сразу в горстку трухи!
– Типичная манера криминального авторитета. – Вовкулака кинул пельмени в закипевшую воду. – Хотя рассыпать ненужного «шестерку» в труху круче, чем прикопать труп в лесополосе. Даже круче, чем растворить в кислоте. Серьезный у них в Ирии мужик завелся.
– Теперь этот серьезный мужик знает, что Ирка тоже в Ирии. А мы не знаем ничего! И спросить больше не у кого. – Танька гулко закашлялась.
– Затем серокожего и в труху – чтоб не болтал, – согласился Вовкулака.
– Мы не виноваты, что Прикованный узнал про Ирку, – явно повторяя этот довод в который раз, начал Богдан. – Даже если бы мы допросили серокожего и он нам все выложил – как бы ты эти сведения Ирке в Ирий передала?
– Между мирами толпы народа шастают, пока богатыри с важным видом изображают хранителей границы! Вон Прикованный! Сперва его серокожий агент использовал против нас местную нечисть – Кумушницы и Безымени у нас водятся. Потом обратился к зазеркалью – ну, оно всюду есть: где зеркала, там и оно. А под конец отправляет за Иркой существа прямо из Ирия! Как-то же вся эта живность, начиная от Стратим-птицы, сюда попала? Так что нашли бы способ с Иркой связаться – где граница, там всегда и контрабандисты! – фыркнула Танька.
Только передавать все равно нечего! «Ирка, мне серокожий на танцах намекнул, что его босс Прикованный хотел, чтобы ты оказалась в Ирии!» Ирка тут же бросит искать Айта и с криками ужаса кинется домой? Как же! Кто он вообще такой, этот Прикованный? Вот именно это Таньке выяснить и не удалось. И зачем ему Ирка – тоже! А выпендривалась, главным продюсером себя объявила и вообще самой умной. Танька скукожилась под пледом, чувствуя, что, как серокожий по слову Повелителя, рассыпается в труху ее уверенность в себе. Она знала, что очень изменилась за прошедший год. Особенно когда поняла, что любимое ее занятие – возня со старыми книжками, из-за чего ее считали заучкой, делает ее по-настоящему крутой! Ее знания действительно стали Силой, силой заклинаний, прокладывающих дорогу ведьмовскому Дару. И с помощью этих знаний ей… и Ирке, конечно, и Богдану… Им столько всего удавалось! Кому-то помочь, кого-то спасти. Кто еще в их возрасте может похвастаться, что хотя бы раз в жизни спас мир? Она была уверена, что способна на все! Что серокожий никуда от нее не денется – надо только не дать ему удрать через портал. А он и не удрал. Его просто рассыпали в мелкие кусочки. Легко и небрежно. Она никогда не думала, что можно вот так… Танька обхватила себя за плечи и мелко задрожала.
– Зато ро?бленных вытащили, – неуверенно напомнил Богдан.
Танька принялась трубно сморкаться, пряча за насморком желание разреветься. Она хотела спасти ведьмочек, но теперь с ними все в порядке, Оксана Тарасовна спешно повела всю четверку в роскошный спа-салон – восстанавливаться после пережитых потрясений. А они с Богданом сидят на опустевшей Иркиной кухне, она простужена, и вообще все плохо. Они проиграли.
В лицо пахнуло горячим паром, и Вовкулака подсунул ей под нос тарелку с пельменями. Танька сквозь слезы уставилась на выглядывающие сквозь разварившееся тесто комочки мяса. Есть не хотелось.
– Ну извините, я не Иркина бабка, чтоб вас разносолами потчевать! – возмутился Вовкулака.
– Бабки у серокожего действительно не было, – задумчиво сказал Богдан. – Или он ее где-то в другом месте держал?
– Зачем? – Вовкулака так удивился, что даже прекратил дуть на нанизанный на вилку пельмень.
– Ну где-то же она должна быть – бабка! – Богдан окунул свой пельмень в растекшееся масло.
– В зеркале, – шмыгнула носом Танька. Вот еще бабка – очередное доказательство ее собственной никчемности! – Когда серокожий от меня еще в потемкинском дворце удирал, это она мне тайный ход показала – в зеркале появилась и зонтиком ткнула!
– Насчет экзотариума я тоже не сам догадался, – сквозь забивший рот пельмень прошамкал Богдан.
– Бабка? – Танька уронила вилку и в изумлении уставилась на парня.
Горячущий пельмень жег рот – проглотить невозможно, выплюнуть неприлично, – и он только смог в ответ неопределенно подергать головой. Он помнил все, что происходило с ним, когда становился здухачом, но воспоминания воина сновидений были как сны – яркие, подробные, но все-таки сны. И теперь он уже не мог точно сказать, действительно ли видел, как сквозь прилепленную на стекле яркую афишу экзотариума вдруг проступило знакомое лицо и Иркина бабка подмигнула ему, как всегда делала, подкладывая на тарелку добавку.
– Ей просто нравится морочить нам голову! – чуть ли не с ненавистью процедила Танька. – Она это столько лет делала и теперь не собирается отказываться от любимого развлечения… Елизавета Григорьевна! – последние слова она выдала таким тоном, будто это грязнейшее из ругательств.
– Я тут поспрашивал, – глухо откликнулся Богдан. – Все соседи знали, как ее зовут. Мои родители знали, как Иркину бабку зовут. Для всех она была баба Лиза, и только Ирка и мы… – он не закончил фразу, лишь рукой махнул.
– А откуда мы про Елизавету Григорьевну узнали? – спросила Танька. И сама ответила: – От бабки. Рассказала нам байку и показала подвал. Свой собственный ведьмовской подвал! Который мы раньше в упор не замечали! Мы такие… такие наивные дураки! – с силой бросила она. – Особенно я!
– Значит, Иркина бабка и есть предыдущая хортицкая ведьма? – задумчиво сказал Вовкулака – ответа он явно не ждал, да его и не последовало. Он торопливо запихал в рот сразу три пельменя и сквозь раздутые, как у хомяка, щеки скомандывал: – Пошли!
– Куда? – изумилась Танька.
– Молодые вы еще, – покровительственный тон несколько портили непрожеванные пельмени. – Не понимаете, что одна неудача еще не конец света! Не получается что-то одно, пусть даже очень важное, – сделай пока другое, что получается. А там, глядишь, или обстоятельства новые откроются, или еще что – и до важного доберешься. Главное – не сидеть, волка ноги кормят!
Танька и Богдан дружно уставились на тарелку с пельменями.
– Не вышло с серокожим – надо хотя бы бабку разъяснить, – продолжал Вовкулака. – Пошли ее сундук обыщем.
– Какой… сундук? – еще больше удивилась Танька.
Вовкулака недоуменно воззрился на нее в ответ.
– Бабкин. Который в ее комнате. Которого раньше никто не замечал, – раздельно, как умственно отсталой, объяснил он. – Ты что, забыла?
Танька с Богданом тревожно переглянулись. Не то чтоб совсем забыли, но… воспоминание было… размытым. Вовкулака говорил, и они будто видели этот сундук – тяжелый, широкий, резной. Вовкулака замолчал – и образ как мокрой тряпкой стерли. Осталось только слово. Сундук. Какой еще сундук?
– Пошли! – сгребая волю в кулак, кивнула Танька. В глубине души ей казалось, что войдут они в бабкину спальню – а сундука и нет. И сама не знала, боялась этого или хотела. Сундук был – во всей своей тяжеловесной непреложности. Танька снова залюбовалась резьбой.
– Вот бы тут перчатки нашлись старинные, – мечтательно прошептала она. – Или шляпка.
Взявшиеся за крышку Богдан и Ментовский Вовкулака переглянулись с таким видом, что Танька невольно смутилась.
– Я тебе говорю… – тоном бесконечной покорности судьбе сказал Вовкулака. – Половина причины, что она на тот бал поперлась – чтоб платье надеть.
– Серокожему демонстрировать? Или толстым теткам? – удивился Богдан.
– А им без разницы. Бабы – они все такие! – тоном окончательного приговора объявил Вовкулака и отвалил тяжелую крышку.
Сундук пах прошлым. Это был странный, едва уловимый, будоражащий запах, какой бывает в музеях и старых библиотеках: бумаги, сушеных трав и еще чего-то, таинственной составляющей, от которой чаще бьется сердце.
