Хоббит, или Туда и обратно (перевод Зинаиды Бобырь) - Толкин Джон Рональд Руэл (читать книги онлайн .TXT, .FB2) 📗
Потом настал такой вечер, когда они вдруг увидели далеко впереди, на юге, множество огней, словно от костров и факелов.
– Они пришли! – крикнул Балин. – И лагерь у них – очень большой. Должно быть, они вступили в долину по обеим берегам реки, под кровом сумерек.
В эту ночь Карлики спали мало. Утро только началось, когда они увидели приближающийся отряд. Прячась за своей стеной, они следили, как он поднимается к верхнему концу долины и медленно взбирается наверх. Вскоре они увидели, что в нем есть Люди с Озера, вооруженные по-боевому, и Эльфы-лучники. Наконец, передние поднялись на утесы и появились у верха водопада; и велико было их удивление, когда они увидели перед собою пруд и каменную стену, перегородившую Вход.
Они стояли, указывая на это друг другу и переговариваясь; и тут Торин окликнул их:
– Кто вы, – крикнул он очень громко, – что приходите, словно с войной, к воротам Торина, сына Траина, Короля Горы, и чего вы хотите?
Но они не ответили ему. Некоторые быстро повернули обратно, остальные, оглядев Вход и его укрепления, последовали за ними позже. В этот день лагерь передвинулся и встал как раз между отрогами Горы. Скалы зазвучали эхом голосов и песен, как не звучали уже давно. Слышались также звуки Эльфовых арф и нежной музыки; а когда они поднялись к Горе, то холодный воздух словно потеплел и в нем повеяло ароматом весеннего леса.
Тогда Бильбо захотелось уйти из мрачной крепости, спуститься и присоединиться к веселью и пиршествам у костров. Кое-кто из Карликов помоложе тоже был взволнован, и они говорили, что лучше бы дела повернулись по-другому, и они могли бы приветствовать пришельцев, как друзей.
Но Торин нахмурился. Тогда Карлики достали свои арфы и другие инструменты, привезенные с берега реки, и запели, чтобы развеселить его; но песня у них была не такая, как у Эльфов, а походила на ту старинную и грозную песню, которую они пели в вечер чаепития у Бильбо. Торину она понравилась, и он снова улыбнулся и повеселел; и он начал прикидывать расстояние до Железных Холмов и скоро ли Даин придет к Одинокой Горе, если выступит тотчас по получении вестей от него. Но у Бильбо сердце упало: и песня, и разговоры показались ему слишком уж воинственными.
На следующий день, рано утром, отряд копьеносцев переправился через реку и поднялся по долине. Они шли под большим зеленым знаменем короля Эльфов и под голубым знаменем Озера, и остановились только перед стеной и Вратами.
Снова Торин громко окликнул их: – Кто вы, что приходите вооруженными к воротам Торина, сына Траина, сына Трора, Короля Горы?
На этот раз ему ответили. Высокий, темноволосый человек мрачного вида выступил вперед и воскликнул:- Привет Торину! Зачем вы отгородились от всех, как воры в своей берлоге? Мы еще не враги вам, и мы радуемся, что вы живы, хотя мы и не надеялись на это. Мы пришли, не ожидая найти здесь кого-нибудь живого; а теперь, когда мы встретились, то можем поговорить и посоветоваться.
– Кто ты и о чем хочешь говорить?
– Я Бард-лучник, чья рука сразила Дракона и освободила ваши сокровища. Разве это не касается вас? Кроме того, я прямой потомок Гириона, правителя Дола, а в вашей добыче есть много золота из его владений, отнятого Смаугом. Разве об этом не стоит поговорить? Далее, в своей последней битве Смауг разрушил жилища людей в Эсгароте, а я служу Старшине города. Я буду говорить от его имени и спрошу вас, не задумаетесь ли вы над скорбью и бедствиями его людей? Они помогли вам в вашей беде, а вы за это принесли им только разорение, хотя, конечно, и не намеренно.
Правдивыми и честными были эти слова, хотя произнесены гордо и мрачно; и Бильбо подумал, что Торин тотчас же поймет их справедливость. Он, конечно, не ждал, чтобы кто-нибудь вспомнил, что это он сам, без чьей-либо помощи, открыл у Дракона незащищенное место; и он был прав, так как об этом никто и не вспомнил. Но он не учел и той власти, какую имеет золото, на котором долго лежал Дракон, не учел и стремлений Карликов. За эти дни Торин провел в своей сокровищнице немало часов, и золото уже овладело им. Хотя он искал больше всего Сердце-Камень, но его привлекли и многие другие чудесные вещи, лежавшие там, – напоминание о трудах и бедствиях его племени.
– Ты высказал худшее из своих требований последним и сделал его главным, – заговорил в ответ Торин. – На сокровища моего народа никто не может заявлять притязаний, сказав, что Смауг, похитивший их у нас, нанес ущерб и ему. Эти сокровища не принадлежат Смаугу, чтобы искупить ими его злодеяния. За припасы и помощь, полученные нами от Озерных людей, мы заплатим щедро, – в надлежащее время. Но мы не дадим ничего, даже цены ломтя хлеба, под угрозой силы. Пока вооруженное войско будет стоять перед нашими воротами, мы будем считать вас врагами и грабителями.
– Я мог бы спросить вас, какую долю наследства уплатили бы нашему племени вы, если бы нашли, что сокровище осталось без охраны, а мы все – убиты.
– Правильный вопрос, – возразил Бард. – Но вы живы, а мы – не грабители. И потом, богатый всегда может просто пожалеть бедняка, оказавшего ему дружбу в трудный час. И остальные мои вопросы остались без ответа.
– Я уже сказал, что не вступлю в переговоры с вооруженными воинами у моей двери. И меньше всего – с воинами Лесного короля, которого не вспоминаю добром. В этих переговорах им нет места. Уходите же теперь, пока не полетели наши стрелы! И если захотите говорить со мною слова, то сначала отправьте Эльфов обратно в их Лес, а тогда вернитесь, но сложите оружие, прежде чем приблизиться к моему порогу.
– Король Эльфов – мой друг, и он помог Людям Озера в их беде, хотя у них на это не было никаких прав, кроме права дружбы, – ответил Бард. – Мы дадим вам время раскаяться в своих словах. Призови свою мудрость, пока мы вернемся! – Тут он ушел и вернулся в лагерь.
Не прошло и нескольких часов, как знаменосцы вернулись, и трубачи выступили и заиграли сигнал.
– От имени Эсгарота и Леса, – возгласил один, – говорим мы с Торином Дубовый Щит, сыном Траина именующим себя Королем Горы и требуем обдумать все, что было ему сказано, или стать нашим врагом. Как самое меньшее, он должен отдать двенадцатую долю своих сокровищ Барду, убившему Дракона, наследнику Гириона. Из этой доли Бард сам окажет помощь Эсгароту; но если Торин хочет дружбы и уважения окрестных стран, какие воздавались его предкам, то он и сам уделит что-нибудь в помощь Людям Озера.
Тут Торин схватил свой роговой лук и пустил стрелу в глашатая. Она вонзилась ему в щит и осталась там, трепеща.
– Если таков ваш ответ, – вскричал глашатай, – то я объявляю Гору осажденной! Вы не выйдете из нее, пока сами не потребуете переговоров о мире. Мы не подымем оружия против вас, но оставляем вас вашему золоту. Можете съесть его, если хотите!
С этими словами глашатаи умчались, оставляя Карликов обдумывать положение. Торин рассвирепел настолько, что никто не отваживался возразить ему, если бы даже захотел; но, в сущности, с ним соглашались почти все, кроме разве старого, толстого Бомбура, да Фили и Кили. Что до Бильбо, то ему весь этот поворот событий был совсем не по душе. С него было уже достаточно Горы, и быть осажденным в ее недрах ему совсем не улыбалось.
– Все здесь провонялось Драконом, – ворчал он про себя, – и меня тошнит от этого. А крам – тот попросту становится мне поперек горла!
Глава 16. «ТАТЬ В НОЩИ»
Потянулись медленные, скучные дни. Многие из Карликов занимались тем, что складывали и приводили в порядок сокровища; и вот Торин заговорил о Сердце-Камне, лучшем кладе Траина, и горячо просил их искать его по всем закоулкам.
– Ибо Сердце-Камень, любимый камень моего отца, – сказал он, – сам по себе дороже целой реки золота, а для меня он дороже всякой цены. Этот камень из всех сокровищ я объявляю своим, и отомщу всякому, кто посмеет, найдя, утаить его.
Бильбо слышал эти слова и испугался, и стал думать о том, что будет, если камень найдется – в свертке старого тряпья, служившего ему подушкой. Однако он не сказал ничего, ибо – по мере того, как дни становились всё тоскливее – в голове у него начал возникать некий план.
