Оборона Дурацкого замка. Том 4 (СИ) - Ютин Макар (книги регистрация онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
"Почему бы и нет?", — Думал Саргон, попутно описывая в пасторальных тонах бытие хозяина и его собаки. Пришлось сделать главного героя аристократом, а завистника — презренным купцом, которому законом запрещено иметь собак.
"Это ведь тоже, своего рода, когнитивная тренировка. Тут тебе и память, и красноречие, и импровизация, и актерское мастерство. Все в одном флаконе. Попробуйте сами пересказать даже только что прочитанную повесть вслух. Да еще не сбиваясь и без нудных повторений. Та еще задачка для мозга.
А сама история, кстати, хорошо перекликается с ужасным бытием рабов. Глядишь, у кого-нибудь и щелкнет в голове, что нельзя так обращаться с зависимыми от тебя существами. Ведь культура идет в том числе и от этого. Прочитал человек Войну и Мир в детстве, и, вместо сценария: "купил-выпил-в тюрьму", стал честным тружеником. Главное, Бодлера аборигенам не переводить. А то мертвечина в головах и мертвечина вокруг создадут слишком ядреный коктейль. С ума посходят или трупы кушать начнут".
Тем временем, в его рассказе наметился главный нерв: аристократа ранили на поле боя, собака отправилась на поиски и набрела на раненого солдата, который ее пинал и гнал, но потом заплакал, и, будучи на последнем издыхании, благодарил за компанию. Затем ее нашел лесник, который стал выхаживать несчастное животное. Однако на охоту приехал тот самый завистливый купец, который и выпустил ее из поместья соседа. Он забрал собаку, стал всячески над ней издеваться.
Честно говоря, Саргон совершенно не помнил сюжет: лишь общие черты. Что скорее помогало, чем мешало. Не нужно было спотыкаться от воспоминания и лихорадочно их адаптировать. Вместо следования строгому канону, он решил, не мудрствуя лукаво, живописать все страдания и чаяния рабов, просто подал все через угол зрения собаки. Весьма недурный литературный прием и в его время. Стоит ли говорить, что на слушателей рассказ производил неизгладимое впечатление?
Юншэн вцепился ему в рукав и вздрагивал каждый раз, когда судьба пса совершала очередной кульбит, Камей ругался себе под нос, скрипел зубами и подозрительно шмыгал носом, приговаривая: "проклятый ветер", когда слезились глаза. Но самым неожиданным открытием оказалась Айра. Когда Саргон дошел до драматического финала, где умирающий пес попал в поместье и в свои последние часы ждал возвращения хозяина, она завыла в голос.
— Они же встретятся, да? Они встретятся, господин?! — Девочка, забыв про всякие приличия и буквально вбитую в нее покорность, дергала сказителя за полу халата. Слезы застилали ее удивительные янтарные глаза. Текли по грязным щекам, обнажая смугловатую для здешних синов-белоручек кожу. Она тряслась почти в истерике, а до Саргона только в последний момент дошли две неприятные для него вещи.
Во-первых, он совершенно упустил из виду новизну своей импровизированной пьесы. Здесь подобные высокие чувства были доступны лишь в театре, куда попадал весьма малый процент населения. Сказители, насколько он мог понять по обмолвкам Ваня, привыкли вести занудливый и запутанный речитатив о героических временах и странствиях Богов. Но даже такая извращенная подача находила весьма искренний отклик. Его же словесная форма разила наповал. Просто за счет своей выразительности и законченности, отшлифованной столетиями развития искусства.
Во-вторых, он слишком ярко живописал страдания пса, на минуточку, списанные с РАБОВ и рабской же доли. То есть прошелся ножом по оголенным нервам несчастной невольницы. Что и дало свой результат. И теперь он не знал, как реагировать в этом суеверном, насквозь сословном восточном обществе на ее крик души. Осадить? Приласкать? Сделать вид, что не заметил? Наказать? В любом случае, стоило срочно снизить накал повествования. Причем не только для нее. Вон, тот же Юншэн сам закрывает глаза рукавом, и даже у Камея глаза на мокром месте.
— Да, он успел, — Мягко ответил Саргон. Затем, поколебавшись, осторожно потрепал ее по голове. И продолжил рассказ, прежде чем Айра очнулась и страх наказания пересилил переживания от истории:
— Токи-лаоши вошел в ворота. Раненый, в грязной одежде и со сломанным клинком. Сбросил поводья коня подошедшему слуге, поморщился, когда свежая кровь начала пропитывать старую повязку, но не стал останавливаться ни на минуту. Он двинулся прямо к маленькой, давно не чищенной сторожке, где доживал свои последние минуты его верный пес Гинь. Глаза собаки уже ничего не видели, но нос узнал запах своего дорогого хозяина.
Токи-лаоши опустился на колени, обнял любимого пса, а тот из последних сил лизнул его в нос. В следующую секунду он уже перестал дышать. Хозяин прижал к себе бездыханное тело своего четвероногого друга и скупые мужские слезы закапали на густую шерсть. Ах, если бы я знал, где же ты, Гинь. Где ты сейчас, старый друг…
У ТЕБЯ ЗА СПИНОЙ!!!
— А-А-А-А-А-А!
Камей взвизгнул, как девчонка, когда Саргон проорал последнюю фразу ему на ухо. Юншэн как раз шмыгал носом и подавился соплями, а потом закашлялся, как туберкулезник. А рыдавшая девочка перестала икать и лить слезы, чтобы круглыми глазами уставиться на своего господина. Спустя секунду она осознала, что произошло, и, Саргон был готов поклясться, ее губы искривились в улыбке, едва сдержали рвущийся наружу смех. Не из-за смешной или внезапной шутки — просто скопившееся напряжение нашло свой выход.
— Да чтоб ты из выгребной ямы себе воду черпал, мелкий паршивец! — Взревел бывший бандит, когда у него закончился поток нецензурной брани. Однако, спустя еще минуту, он уже весело хохотал над собственной реакцией. Даже фармацевт издал небольшой паскудненький смешок, как злодеи в третьесортных фильмах.
Ваша характеристика: "Мудрость" повысилась на единицу.
— Это было лучшее, что я слышал за всю свою жизнь. И, поверь мне, парень, я видел немало сказителей на городских ярмарках. Даже как-то попал на выступление актерской труппы Лазурного Воробья, так что знаю, о чем говорю. О, Гуань Инь, такой талант пропадает в этой дыре, — Неожиданно горько произнес он последнюю фразу.
— Да ладно тебе. Зато я бы никогда не смог так взвизгнуть и хрюкнуть одновременно, как сумел ты, — Ухмыльнулся Саргон. Камей попытался дать ему подзатыльник, промахнулся, и с показным раздражением махнул рукой. Было заметно, что он все еще находится под впечатлением от рассказа. Благо, в какой-то момент они остановились у опушки леса, поэтому не нашлось никаких свидетелей их реакции.
— Пошли тогда дальше? — Предложил попаданец.
— Дай мне немного времени. До сих пор в груди бухает, — Проворчал здоровяк.
— Мне. ТОже. Нуж. Но, — Юншэн уселся прямо под дерево и уставился перед собой невидящим взглядом. Только машинально перетирал между пальцев какую-то траву из подобранных по пути.
Айра молчала, как и все остальное время, однако теперь Саргон то и дело ловил на себе брошенный украдкой взгляд. А когда он посмотрел в ответ, то невольница отвела глаза. Но он успел прочитать нотки восхищения и даже благоговения на ее лице. Она слишком увлеклась его нехитрой историей и теперь явно чувствовала родственную связь с ее создателем. Первый лед в их отношениях оказался сломлен, вот только Саргон понятия не имел, что делать дальше.
"По идее, ее нужно куда-то приспособить. Тот же Акургаль подал неплохую идею: обучить девочку сбору трав. Какие еще могут быть поручения? Ну, дам ей перешить и постирать свою подушку и наволочку. Заодно подарю отрез ткани для одежды. Придется брать у себя, из общака хрен мне кто выделит трофей на такие нужды. Ну и ладно. Все равно захапал больше, чем было нужно. На вырост, ага. Эх, жаль у местных практиков не имелось денег или золота в закромах. Чертовы облачные юани, даже не помародеришь из-за них толком".
Наконец, их группа успокоилась достаточно, чтобы двинуться дальше. По пути Юншэн несколько раз останавливался, рассматривал сорняки у дороги, но ничего достойного для себя не нашел. Лишь постоянно косился взглядом на следующую за своим приятелем рабыню. Нехорошим таким. Как у коллекционера, который увидел редкую бабочку и уже занес над ней свой сачок.
