Слишком много колдунов (СИ) - Жигмытов Цокто (книги серии онлайн TXT) 📗
Тем временем девочка долгую минуту пристально вглядывалась в ледяную холмистую равнину, на которой кое-где виднелись деревья, затем произнесла таким же глухим голосом:
— Здесь были дома. И мой дом тоже.
— Кале, — негромко произнёс эвакуатор. — Судя по карте, Новый Кале. Старый Кале — где-то там.
— А где море? — полюбопытствовал Жак.
Аслан ткнул свернутой в трубку картой куда-то направо. Майя внезапно сморщилась, прижала сжатые в кулачки руки к лицу и затряслась беззвучно. Прелати сказала дрогнувшим голосом:
— Майя.
Девочка не реагировала.
— Я же тебе рассказывала. Ещё тогда.
Старуха обвела взглядом троих друзей и указала в сторону равнины.
— Это ледник. Город… Город под ним.
— Чего? — тупым голосом произнёс Жак. — Это что, это всё лёд?
— Да, — сказала старуха. — И где мы стоим, тоже лёд. Мы едем по льду, давно уже.
— Надо же, — сказал вдруг Аслан. — Быстрее, чем я думал.
— Там же деревья растут, — недоверчиво произнёс финансист. — Вон там.
— Растут, ну и что? — сказал эвакуатор. — Не вижу, почему бы на леднике не расти деревьям.
— Там же лёд, — упрямо сказал Жак. — Как на льду могут расти деревья?
— Ледник, он не состоит исключительно изо льда, — начал объяснять Аслан. — Как ни странно. Лёд, это лишь часть ледника. Сверху на нём крупный снег, который снегом-то назвать нельзя, поэтому мы называем его снежным гравием. Под снежным гравием находится лёд. Этот лёд — очень твёрдый, ему много лет, может быть, сто или двести. Когда ледник движется…
— Стой-стой-стой! — Жак даже подскочил немного. — Движется? Ты сказал — движется?
— Ну да, — сказал Аслан удивленно. — Медленно, но движется. С севера на юг.
— Не так уж и медленно, — сказала Прелати. На Аслана она смотрела пристально и как-то уже по-другому, не так, как раньше.
— Святая мама богородица, — произнёс Жак. — Движется.
— Так вот, когда он движется, он может срезать целые холмы. Он и срезает, поэтому сверху на леднике — земля, а на земле деревья. Всё.
— Ясно, — сказал Питер. — А с какой скоростью он движется?
— Да вот теперь уже и не знаю, — ответил Аслан. — Этой карте лет пятнадцать, на ней ещё отмечен город. Оба города, и Старый Кале, и Новый. А теперь…
И тут Майя заревела в голос. Прелати подхватила её под руки и увела в пассажирский отсек, начала успокаивать. Питер, Аслан и Жак остались в кабине, мрачно разглядывая снежную равнину, под которой пряталось столетнее ледяное лезвие, срезавшее холмы и города и медленно наступавшее на юг.
— А почему ледник не утонул в море? — спросил вдруг Жак. — Он же из моря?
Аслан вздохнул и сморщился.
— Ледник, он ведь не только движется, — сказал он. — Вместе с движением он ещё и растёт. Я не знаю, почему, может, погода такая. Может, с солнцем что-то или с воздухом. Море выталкивает лёд наверх, а наверху его теснит океанский лёд.
— И ему ничего больше не остаётся, как идти на юг, — проговорил Питер.
— Идти и расти, — подтвердил Аслан.
— Так он что, может и до столицы так добраться? — дурашливым голосом спросил Жак. Питер и Аслан ничего не ответили, лишь посмотрели на него одинаково спокойно. Финансист медленно изменился в лице.
— Эу, — сказал он. — Не понял, — так он что, доберётся?
— Лет через десять, — пожал плечами Аслан. — Может, позже.
— Через пять, — поправил его Питер. — Он перевалил через берег, сожрал город, и его скорость увеличится.
Аслан глянул на него, прищурившись.
— Ты думаешь, что…
Питер кивнул, не дав ему договорить. Жак крутил головой, переводя взгляд с одного друга на другого, затем не выдержал и потребовал объяснений. Объяснения были дадены незамедлительно.
Я думаю, сказал Питер, что город построен древними как раз для того, чтобы противостоять леднику. И все эти сооружения, что мы видели, и те, что мы ещё не видели, и те, что вообще никогда уже не увидим — это часть огромного целого, призванного сдерживать наступление льда на побережье. Смотри, сказал Питер, как наклонены крылатые башни; они кренятся не с севера на юг, по направлению движения ледника, а с запада на восток. Почему? Потому что Новый Кале стоял до последнего и система древних там ещё работала. И леднику пришлось обходить город и участок берега, обхватывая его с двух сторон.
— А почему Кале прекратил работу? — спросил Жак таким тоном, будто он сам лично дал им такое простое поручение, сдерживать ледник, а они не справились.
— Потому что ледник сильнее? — полувопросительно произнёс Аслан.
— Потому что тех, кто мог её выполнять, сожгли на костре, — раздался голос Прелати. Друзья разом обернулись. Старуха стояла в дверях кабины, сложив руки на груди в вызывающе мужском жесте.
— А, так это были женщины, — мрачно сказал Питер. — Глупые мужчины сожгли на костре умных женщин, и город исчез подо льдом. Пост хок эрго проптер хок.
— Не выражайся, — пробормотал Аслан.
— Нет, — холодно ответила Прелати. — Среди умных были и мужчины, но женщин, вы правы, было больше. Среди них была и её мать.
Аслан бросил тревожный взгляд в пассажирский отсек, но Майя, успокоившаяся, мирно спала, свернувшись на мягком просторном сиденье. Жак кашлянул.
— Нам очень жаль, правда.
— А мне нет, — равнодушно сказала Прелати. — Я оказалась здесь случайно, проездом (Верхом на чудовище, подумали одновременно Аслан и Питер). Они уже шли на костёр, это была последняя партия, остальных уже сожгли. Весь город был в дыму и пепле… Мне удалось спасти девочку. Назвала её Майей, потому что тогда был май. Ей было года три. Я даже не думала, что она что-то вспомнит.
Несколько секунд царило молчание.
Затем Питер спросил простым, обыденным голосом:
— Вы пришли из Британии по льду?
Прелати молчала несколько мгновений, затем усмехнулась.
— А вы прыткий.
Питер даже не моргнул. Жак и Аслан одинаково скучающе разглядывали ледяной пейзаж.
— Нет, — глядя прямо ему в глаза, медленно и раздельно произнесла старуха. — Я пришла не по льду. Он тогда был не слишком надёжен.
Прелати помолчала и закончила:
— Да и сейчас я бы тоже по нему не поехала. Есть более быстрый… способ.
— Верхом на чудовище? — осведомился Аслан неожиданно. — Или вроде того, как вы попали в Лилль?
Старуха Прелати внимательно посмотрела на Аслана.
— Нет и нет.
Аслан понял, что страшно не любит, когда им манипулируют. Или когда ему кажется, что им манипулируют. Или когда ситуация располагает к тому, чтобы им или кем-то ещё можно было поманипулировать. В общем, Прелати ему откровенно не нравилась. И лёд, неровным и неверным слоем накрывающий половину Ла-Манша, вдруг показался ему единственной дорогой к замку, где злобная (наверняка) невестка Прелати держит в заточении прекрасную и ни в чём не виноватую актрису.
Эвакуатор спохватился.
— Так какой способ? — вежливо (даже, пожалуй, слишком вежливо) спросил он.
Прелати отреагировала с готовностью, что ещё больше усилило его подозрения: совсем как собака водит носом, ловя след верхним чутьём, она покрутила головой, оглядывая ледяную равнину, высматривая, видимо, какие-то ориентиры, затем уверенно ткнула пальцем прямо туда, куда глядела их «Фуксия».
— Там, — сказала она. — Надо подъехать ближе и сами всё увидите.
— Что там? — с подозрением спросил Питер.
— Тоннель под проливом, — поколебавшись, ответила старуха. Питер и Аслан медленно переглянулись.
— Тоннель?! Под проливом?! — Жак даже слегка потряс головой. Определённо, сегодня был непростой день для простого куратора королевских поставок.
— Да. Автокапсулы перебираются по нему. Быстрее, проще и безопаснее.
— Это тоже древние построили?
— Нет, это мы с братом прорыли на досуге, — ответила Прелати раздражённо. — Любим, знаете, копать землю. С детства.
8
— Я. Туда. Не полезу.
Аслан произнёс эти слова твёрдо и раздельно.
Он, Питер Кэтфорд, Жак Делакруа и мадемуазель Прелати стояли на краю ледяного обрыва; Майя тоже стояла с ними, но не с бабушкой, а рядом с Асланом, укутанная в тёплую накидку. Ледник образовывал корку над поверхностью земли толщиной до полутора человеческих ростов, но в этом месте в нём был провал — потому что провал был и в земле. Дыра была совсем не такая, как воображал себе Питер. Во-первых, она не уходила в землю отвесно, из неё не шёл огонь и не доносился инфернальный хохот какого-нибудь демона. Дыра, точнее даже три дыры, она была тройная, — углублялась отлого, почти параллельно земле, насколько было можно увидеть, и, действительно, в сторону моря; была в ней какая-то обыденная утилитарность, какая-то донельзя логичная она была, совершенно обоснованная и занимающая своё место. Впечатление усиливали толстые железные нити, попарно тянувшиеся из трёх развёрстых её пастей и прятавшиеся далее под ледником, на краю которого они стояли.
