Сын Архидемона (Тетралогия) - Рудазов Александр (читать книги регистрация .txt) 📗
Впрочем, внутри я не нашел ничего интересного. Всяческие приборы, бумаги с бессмысленным (для меня) текстом, минимум мебели. И конечно, трупы. Их было много, все они приняли смерть по-разному, но неизменно — предельно зверским способом. Особенно мне запомнился один пожилой профессор, которому вырвали позвоночник и обвязали вокруг его же шеи. Отвратительно.
По крайней мере, голод я утолил. Нет, я не стал грызть мертвецов, до этого, к счастью, не дошло. В одной из лабораторий я отыскал небольшой холодильник, а в нем некоторое количество продуктов. Оказывается, я очень прожорливый, а по весу и не скажешь! Все, что там было, я съел, и еще бы добавил. Остались только мороженые пельмени в упаковке — почему-то они вызвали у меня сильное отвращение. Может быть, я их ненавидел, когда был человеком, а может быть, яцхенам они строго противопоказаны. Не берусь судить.
Но все остальное я слопал — от бутербродов с любительской колбасой до лапши быстрого приготовления. Кипятка взять негде было, так что пришлось проглотить как есть. В процессе еды я сделал еще одно открытие насчет себя — вкуса я тоже не ощущал. Если бы я закрыл глаза, то и вовсе не догадался бы, что ем — хрустит что-то на зубах, а что именно — непонятно. Конечно, этих ученых можно понять — чувство вкуса мне в работе уж точно не пригодится, а значит, и нечего меня баловать. Но ведь обидно! Лишили еще одного удовольствия…
Из чувства противоречия я съел и пельмени. Раз уж мне все равно, что поглощать, так пусть и они тоже отправляются в общий котел. Пришлось, правда, закрыть глаза — видеть я их по-прежнему не мог. Никаких неприятных ощущений не последовало. Кстати, глаза мне пришлось прикрывать руками — век для меня тоже не предусмотрели. От пыли глаза защищены, и ладно, а на мои удобства им всем начхать. Хорошо еще, что рук целых шесть…
Набивая свой желудок, я время от времени посматривал на очередные трупы, на которые наткнулся в этой комнате. Один из них, совсем молодой парень, выглядел так, как будто его долго массажировали морковной теркой. Пожилая дама, лежащая поблизости, напоминала Гуимплена — рот разрезан почти до позвоночника. Ничего — аппетит не испортили.
В следующей лаборатории я увидел еще один бак, похожий на мой собственный. Только чуть поменьше и не такой грязный. Что интересно, он был аккуратно открыт, а рядом стояла небольшая лесенка. А на лесенке висел очередной труп — ему кто-то размозжил голову об этот же бак. Присмотревшись, я понял, что сделать такое можно было только сверху. Следовательно, неизвестный убийца как раз из этого бака и вылез.
Я хотел поподробнее изучить эту «родильную палату», но мой сверхчувствительный слух неожиданно засек слабый звук, доносящийся из соседней палаты. Стон. Человеческий стон. Конечно, я тут же все бросил и понесся к неожиданно обнаружившейся живой душе.
Кабинет по соседству, скорее всего, был чем-то вроде комнаты отдыха — мягкая мебель, цветы, даже телевизор. И еще компьютер, но тоже сломанный. Как и все остальные компьютеры, найденные мной.
Но эти мелочи я отметил только краешком глаза — в первую очередь меня привлек предмет, лежащий на одном из диванов. Живой человек. Первый живой человек, увиденный с тех пор, как я родился. С первого взгляда я понял, что времени у меня мало — жить ему оставалось недолго.
Мужчина лет пятидесяти, с атлетической фигурой, на голове заметна седина, но не слишком много. По-видимому, обладает железным здоровьем и только этим обязан тому факту, что все еще жив. Потому что у него отрезаны обе ноги в верхней части бедер.
То, что он до сих пор еще не истек кровью, было на-стояшим чудом. Разумеется, он кое-как перевязал себя, воспользовавшись отныне ненужными штанинами, но помогало это слабо. «Профессор Барсуков», прочел я на карточке.
Я двигался совершенно бесшумно, и в первый момент он меня не заметил. Но уже в следующий до него дошло, что в его палату явились непрошеные посетители, и глаза изувеченного испуганно выпучились. Интересно, с чего бы вдруг…
— О нет… — расслышал я его шепот. — Еще и этот…
— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо спросил я. Прозвучало это суховато, но исключительно из-за тембра моего голоса.
— Как?! Ты говоришь?! — обрадовался профессор. — Ты можешь говорить?! Так ты все-таки получился удачным!… Хоть какое-то утешение…
— Рад за вас, Станислав Константинович.
— А откуда ты знаешь… ах да, конечно, карточка… Ты себя хорошо чувствуешь? — неожиданно забеспокоился Барсуков. Прозвучало это очень смешно — он-то уж точно чувствовал себя хуже некуда.
— Просто прекрасно. Что здесь случилось?
— Это все Палач… — виновато пробормотал профессор. — Я с самого начала подозревал, что с ним что-то не так, но такого…
— Палач? Кто это такой?
— Эксперимент, как и ты… — криво усмехнулся Барсуков. — Только не такой удачный. Вас создавали параллельно, почти по соседству…
— Я знаю. Я нашел его бак.
— Репликатор. Эти приборы называются матричными репликаторами. Мы выращивали в них… искусственных существ.
— Монстров, вы хотите сказать? Повторяю вопрос — что за Палач?
— Говорю же, эксперимент! — начал раздражаться профессор. — Мы пытались создать существо, способное проникать сквозь материальные объекты… Над проектом «Палач» работали почти семнадцать лет, и позавчера его наконец-то закончили… Кто же мог подумать, что все так обернется…
— Проникать сквозь… вы хотите сказать, проходить сквозь стены, Станислав Константинович? Разве такое возможно?
— Отчасти да, — кивнул профессор. — Если его здесь нет, а двери по-прежнему закрыты, значит, у нас все получилось — наш сектор полностью герметичен, Палач не смог бы выбраться отсюда без этой способности.
— А много на вашей базе таких секторов?
— Таких, как наш? Шестнадцать. Наш работал над тремя проектами — «Палач», «Живой Нож», и «ЯЦХЕН».
— Вот кстати, Станислав Константинович, может быть, вы удовлетворите мое любопытство — как расшифровывается ЯЦХЕН?
— Ямщиков, Цвигель, Хитров, Евсеев, Надеждин, — слабо улыбнулся Барсуков, — Первые буквы фамилий тех, кто тебя сконструировал, в порядке старшинства…
— Я должен был догадаться. А что я вообще такое? Я прочел лабораторные записи, но понял не так уж много…-
— Ты и читать умеешь? — искренне удивился профессор и застонал. — Вот это и вправду сюрприз… Как жаль, что я не дожил до твоего пробуждения…
— Вообще-то дожили, но вы правы — жить вам осталось недолго, — безжалостно подтвердил я. — И пока вы еще живы, принесите хоть какую-то пользу — поделитесь знаниями.
— Я не так уж много знаю о тебе, — печально вздохнул Барсуков, — Я в основном занимался Палачом…
— А все-таки?
— Ты — биооружие. Для диверсий и заказных убийств. Тебя заказала внешняя разведка, какие-то там спецслужбы… не знаю точно, я никогда этим не интересовался. В тот год у них сменилось руководство, и новый начальник заказал нам сразу четырех… существ. «Живой Нож», «ЯЦХЕН», «Палач» и… и еще один. Проект номер шестнадцать, самый секретный из всех. Ему выделили целый сектор, о нем я вообще ничего не знаю, даже названия…
— А кем я был раньше? — перебил я его.
— То есть как? — удивился профессор, — Раньше ты никем не был — клеточной массой в чане, вот и все… Ты родился здесь, в нашем репликаторе.
— Я имею в виду — кому принадлежал этот мозг? — Я для пущей убедительности коснулся затылка. — Кем я был, когда был человеком?
— А это ты откуда узнал? — недовольно проворчал Барсуков. — Вот ведь недотепы, сколько раз я им говорил — не разбрасывайте записи где попало… Ладно, теперь уже не важно. Конечно, это запрещено, но по-другому у нас не получалось…
— Уважительная причина, — насмешливо кивнул я.
— Да я-то все равно не знаю, чей это был мозг, — снова вздохнул профессор. — Этим занимался Краевский — где-то раздобыл свежие материалы и отдал нам. Он никому не докладывает, где что берет…
— Кто такой этот Краевский?
— Тоже профессор. Он тогда курировал проект «Зомби»… о нет! Об этом я не подумал! Палач же разбил все компьютеры, теперь вирус на свободе! Черт! Черт! Черт!…
