Эвиал - Ринат Таштабанов (читать книги полные .TXT) 📗
Спустя минуту свежий воздух ворвался в легкие женщины и точно хмель ударил ей в голову. Отползя от лаза к черте леса, Хельга уткнулась лицом в пожухлую траву, затем перевернулась на спину и полной грудью вдохнула ночной, прохладный воздух. Полегчало, привстав и оглянувшись, Хельга посмотрела в сторону села. Ничего не изменилось, почти могильная тишина: ни лая собак, ни крика дозорных. Ее не заметили, теперь только вперед.
Женщина встала. Шатаясь, как пьяная, она двинулась к лесу. Вот и заветный, могучий дуб, в корнях которого Хельга загодя сделала схрон. Закопав масляную лампадку, немного еды, питья, а также нож и небольшую лопатку. Быстро откопав заветные вещи Хельга, оставив на опушке, на старом замшелом пне, подношения мелким лесным духам в виде горшочка с медом и бутыли с пивом, вошла в лес. Мрак мгновенно поглотил ее, словно она шагнула в лесное, глубокое озеро.
Тьма, обволакивая село абсолютной, непроницаемой чернотой остановилась, словно задумалась, что делать дальше. Ждать. Время истекает, мертвые придут.
Время Тьмы. Лес, в который вошла Хельга древний, темный дремучий. Стволы многовековых деревьев: кряжистых дубов, высоких сосен, лиственниц, осин тянутся вверх, раскинув свои огромные кроны на многометровой высоте. Корявые сучья напоминают скрюченные, костлявые руки, те, что тянуться в лицо, цепляют за одежду, царапают до крови тело. Деревья, кусты, пожухлая трава, стоят столь плотно, что кажется, через них не пройти, словно внезапно выросла непреодолимая, темная стена.
Хельга едва войдя в лес, запалила лампадку. Огонек светильника, отбрасывая причудливые, призрачные тени на ветви деревьев, и лицо женщины трепетал на ветру, словно светлячок. Быстро найдя тропку, ведущую к старому погосту, Хельга шла вперед.
Со стороны она выглядела весьма таинственно, даже зловеще. Молодая женщина идущая в одиночку среди ночи в страшном, неприветливом лесу. Все это отдавало колдовством.
Хельга понимала, увидь ее кто, быть ей обвиненной в колдовстве, гореть на костре. Но в лесу в эту пору людей быть не должно, а вот зверья, да Нечисти разной полно. Но Хельга верила в силу ограждающей молитвы и шла вперед, борясь со страхом в сердце. И ее не тронули: ни волчары оборотни, ни упыри, ни иная лесная Нечисть. Странно. Почему? Словно вся она пропала, исчезла, гонимая страхом, но перед чем? Может странной, необычной тьмой? Хельга не знала ответ на этот вопрос, да и не особо задумывалась. Просто шла вперед к своей цели.
Вскоре, выйдя на большак, Хельга увидела каменную ограду погоста. Древнего, большого, здесь было похоронено не одно поколение селян. Мать и отец Хельги, а также ее старший брат Хельт, его зим пять назад разорвал оборотень. Грустные воспоминания овладели женщиной. Но назад пути нет.
Подойдя к калитке, Хельга остановилась, прошептала слова молитвы Спасителю, глубоко вздохнула, словно собралась нырнуть с головой в речной омут и дрожащей рукой отворила дверцу.
Та открылась с легким скрипом, нехотя, упорствуя как живое существо. Словно не хотела пускать женщину на погост. Хельга оглядевшись по сторонам, высоко держа в правой руке лампадку, вошла. И тут же вздрогнула, отпущенная дверца калитки захлопнулась с сухим треском, а щеколда сама собой задвинулась в щель паза. Пламя лампадки судорожно дернулось и едва не погасло.
— Чертовщина какая-то, — прошептала Хельга. — Храни меня Спаситель от сил Тьмы.
Она двинулась дальше. Страх, ужас, всецело завладели сердцем женщины. Словно она миновала невидимую черту, отделяющую ее, от мира живых. Хельга, стараясь не смотреть по сторонам, сдерживая дыхание, опасаясь, что ее ненароком услышат духи погоста, шла вперед.
Земля мертвых. Хельга ступала по дорожке проложенной между могил и каменных надгробий.
Тишина, какая бывает только на кладбищах, окружала ее со всех сторон. Лишь ветер пел тонкую песню в камышах близкого болота. Ни стона, ни шевеления под землей, ни разрытых могил, мертвые спали тихо. Святые братья постарались, смогли то успокоить погост, в самом зародыше задушив разупокаивание. Надолго ли? То нам неведомо.
Хельга, идя вперед, как заклинание, повторяя одни и те же слова:
— Тридцать шагов прямо, затем десять направо, ближе к ограде, меж двух могил, мужа и жены. Там ищи могилку сына своего.
Именно так сказал священник — экзекутор, когда Хельга в слезах просила, умоляла его, поведать ей, где захоронен ее сын. И добилась своего. В точности выполнив указания, светя по сторонам лампадкой и дрожа от страха, нашла она могилку сына своего.
Небольшой, наспех утрамбованный ногами холмик земли, с воткнутой палкой и прибитой табличкой. Где ножом, были вырезаны буквы: «Трорт».
Увидев могилку сына, Хельгу прорвало. Слезы горечи и ярости потекли из глаз. Попадись ей в этот момент кто — либо из экзекуторов, удавила бы собственными руками.
Хельгу удивила та злость, что бушевала в ее сердце. Страх исчез. Сейчас она не боялась никого: ни человека, ни зверя. Ей казалось, что жажда мести, желание разрушать, убить, все равно кого, полностью завладели ее разумом. И такая боль в сердце, что хоть волчицей вой, на скрывшуюся луну.
Хельга упав на могилу сына, горько рыдала, выплакивая все ту боль, что была в ее сердце, полегчало. Помня, что она должна вернуться в село к утру, еще затемно, Хельга принялась за дело.
Достав лопатку, она начала копать, земля была мягкая, рыхлая. Стараясь не думать ни о чем, Хельга, временами роняя слезы, копала все быстрей и быстрей. Словно от этого зависела ее жизнь.
Вскоре лопатка с глухим стуком ударилась о доски гроба. Хельга словно ополоумевшая, отбросив лопатку, стала руками отбрасывать землю. Та комьями отлетала в сторону.
Сбив руки до крови, не обращая на это ни малейшего внимания, Хельга откопала небольшой гробик, вытащила его на край ямы.
Женщина села рядом, обхватила колени руками, положила на них голову, и так сидела несколько минут, смотря на гробик, словно не зная, что делать дальше.
Затем встала, осмотрелась. Недалеко рос могучий дуб с раскидистой кроной. Хельга уже давно решила, именно там, под ним, быть могиле ее сына.
Подойдя к дереву, Хельга задумчиво провела рукой, по твердой в трещинах коре дуба. Наклонилась, погладила дерево, что-то прошептала и начала копать.
Она копала как одержимая, иногда бросала лопату, отбрасывая землю руками. Слез не было. Ее лицо посуровело, превратилось в каменную, страшную маску, словно это был не человек, а машина — смерти.
Вырыв довольно большую и глубокую яму, женщина быстро подошла к гробу сына. Подняла его и перенесла к вновь вырытой яме. Словно она хотела покончить с этими похоронами как можно скорее. Но затем остановилась, задумалась. Ее рука потянулась к поясу, за которым был заткнут нож.
Прохладный ветер трепал ее волосы, не было слышно ни крика ночных птиц, ни кваканья лягушек. Природа словно замерла, уснула в ожидании чего-то страшного, ужасного. Так бывает перед бурей, короткий промежуток абсолютной тишины, спокойствия. Но недолог он, и грянет гром.
Хельга медлила, не решаясь сделать то, что она задумала. Сомнение зародилось в ее душе, и страх непонятный, всепоглощающий, от которого хочется упасть, зарыться в землю, умереть только бы не испытывать это животное чувство.
Она не понимала, что так гложет ее, чего она боится. Но затем поняла. Страх перед неведомым. Хельга не знала, чем все закончится этой ночью. Но неведомый голос нашептывал ей:
— Сделай что задумала, доведи начатое до конца, пути назад нет.
И Хельга решилась. Действуя как во сне, словно по приказу из вне. Не замечая, как сгустилась Тьма, Хельга вогнала лезвие ножа в щель крышки гроба. В этот момент в голове женщины словно раздался крик ее сына:
— Мама! Не делай этого, не надо!
Поздно. Несколько движений и наспех приколоченные доски поддались, крышка оторвалась. Хельга скинула ее на землю и взяв лампадку, дрожа от страха в ожидании увидеть разложившийся труп сына, Хельга заглянула в гроб.
