Сплетающий души - Берг Кэрол (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
— Ладно. Если ты хочешь именно этого…
И мы прогуливались по благоухающему весной вечернему парку, и он дал мне то, о чем я просила, сдерживая одну страсть лишь для того, чтобы утолить другую. Он рассказывал мне о Наставниках, о своих планах, о все нарастающих опасностях этой войны…
— … Налеты зидов становятся все более дерзкими день ото дня. За эту неделю они сожгли две фермы, на прошлой разрушили деревню, половину людей угнали в рабство, остальные обезумели, а дети… О Сейри… — его голос задрожал, а пальцы сжались, едва не раздробив мои, — я уже почти готов прислушаться к пламенным воззваниям Мен'Тора и Устеля.
— Они все еще называют твой план изменническим — Круг и все остальное?
— Мен'Тор убежден, что единственный способ одолеть зидов — это перебить их всех до единого. Этот самодовольный ублюдок никогда не повысит голоса — и никогда не переменит мнения, как его ни убеждай. Устель ворчит, что мы, дескать, совсем лишились мужества, что я преступаю клятву Д'Арната, позволяя длиться всем этим ужасам. Честно говоря, на прошлой неделе, когда я увидел те детские трупы, мне ничего на свете так не хотелось, как отправиться в Зев'На самому, с мечом в руке. Но сегодня у нас замечательные новости. Джарета нашла ответ…
Мы шли все быстрее и быстрее, пока мне не пришлось делать два шага на каждый его, чтобы держаться с ним рядом. Его лицо сияло, пока он рассказывал, как после долгих приготовлений, месяцев в разъездах, нескончаемых, изматывающих часов сложнейшего чародейства, встреч, споров и объяснений, убеждения его нерешительных подданных его план был готов к осуществлению. Можно было подумать, что его грандиозный замысел уже принес свои плоды, если судить по тому, с каким восторгом он кружил меня по вишневому саду.
Но едва на западе угас последний луч света, Кейрон вновь замедлил шаг. Он притянул меня к себе, прижав мою голову к своему плечу. Тонкий батист его рубашки под моей щекой был мягким и согретым его жарким телом, и я прокляла и долг, и политику, и все, что сговорилось нас разлучить.
— О, любимая, — вздохнул он, — ты позволила мне болтать слишком долго. Время уходит… а мы еще даже не поговорили о Герике.
Я зажмурилась, подавляя сожаление, и с удовольствием позволила его руке гладить меня по волосам.
— Если бы ты провел с нами чуть больше времени — это не разбило бы мое сердце.
— Я так много думал о нем в последнее время, сомневался, не пришло ли время… Как ты думаешь, ему становится лучше? А что с кошмарами? Земля и небо, как же мне хочется быть здесь, с вами. Я едва знаком с мальчиком. Я даже не знаю, что он сейчас изучает.
Его руки сжали меня, едва не задушив.
— Ему все еще снятся кошмары, и он по-прежнему не хочет о них говорить. Но, кажется, в последнее время они стали реже и менее… разрушительны. Во всех же прочих отношениях он быстро растет, — ответила я, чуть отодвинувшись, чтобы не задохнуться — и чтобы сосредоточиться на мыслях о нашем сыне. — Характер у него стал спокойнее. Он отлично ладит с Тенни, и чем больше они вместе работают, тем лучше. Ты вправе гордиться его достижениями. Он может рассуждать об истории и философии, математике, астрономии и политике на уровне, достойном гостиных Мартина. Он отстает только в одной области…
— Но это ведь не могут быть те науки, которые в Лейране называют естественными? — Кейрон наклонился ко мне так, что его лицо оказалось вровень с моим, синие глаза смотрели поддразнивающе. — Все эти «отвратительные названия трав и мерзкие части звериных тел, тогда как человеку следует заботиться лишь о красоте и пользе»?
Я легонько хлопнула его по щеке, оттолкнув прочь.
— Хорошо. Естественные науки никогда не были моей сильной стороной. И Тенни разбирается в них еще хуже меня. Так что с этим мы пока что оставили Герика в покое. Зато во всем остальном он просто превосходен. А что еще важнее, — я понизила голос и потянула Кейрона дальше по тропинке, переходя от пустяков к более серьезным областям, — он спокойно говорит о своем детстве в Комигоре и о многих вещах, которых, мы думали, он может так никогда и не признать. А несколько раз — хотя и нечасто — он вскользь упоминал свою жизнь в Зев'На. Прямо как ты и надеялся.
— Но что касается чародейства…
— Он по-прежнему не желает это обсуждать, и я не замечала никаких свидетельств тому, что он пробовал колдовать.
Кейрон снова остановился, прислонившись спиной к кирпичной стене, и в сомнении покачал головой.
— Похоже, он считает, что может отказаться от этого. Не думает ли он?.. Ему шестнадцать; в любой момент он может обрести свой истинный дар, и тогда это воздержание станет для него крайне тяжелым…
— … как и все прочие капризы природы между двенадцатью и восемнадцатью годами, — закончила за него я.
Кейрон печально усмехнулся.
— Жизнь кажется такой сумбурной, когда ты на самой ее середине.
— Он так вырос — ты не поверишь. Он почти такой же высокий, как Кей… ты… был раньше. — Я едва не прикусила язык.
«Проклятье, это ж надо быть такой дурой!»
— Ты имела в виду, настоящий я.
Вот она — фальшивая нота, прокрадывающаяся в гармонию времени, проведенного вместе. Отчего я не могла смириться с переменой в нем? Во всем хоть сколь-нибудь значимом он оставался тем, за кого я вышла замуж. Я не могла винить его за след печали и горечи, надолго задержавшихся после его слов. И все же сам этот ответ воплотил в себе тонкое различие, так беспокоящее меня. Печаль была свойственна Кейрону. Горечь — никогда.
Я попыталась прогнать эти мысли прочь. Как я смею сожалеть о чем-либо, когда он со мной?
— Первый ты, — сказала я, не в силах взглянуть ему в глаза.
Он мягко взял меня за руку, поцеловал ее и прижал ко лбу в жесте любви, принятом не в волшебном мире дар'нети, но здесь, в куртуазном Валлеоре, стране его юности в человеческом мире. Мы развернулись и пошли обратно к дому, позволив уютной близости сгладить неловкость. Но беспокойство не прошло. Когда бы мы смогли хотя бы изучить подобные отличия, если у нас не было на это времени? Всякий раз повторялось одно и то же. Едва мы начинали заново знакомиться друг с другом и обсуждать вопросы, требующие ответов, ему приходилось покидать нас.
— Прости меня, Сейри. Скоро… Обещаю тебе…
Кейрон никогда не пользовался своей силой, чтобы без позволения читать мои мысли. Но обычно ему и не было этого нужно. Кажется, я совершенно не умею скрывать свои чувства.
Несмотря на досаду, я не могла отпустить Кейрона обратно в Авонар отягощенным моими обидами. Я взяла его за руку, поцеловала ее, прижала ко лбу, пытаясь впитать его ощущение… его запах… его суть. Потом кивнула на кухонную дверь.
— Повидаешься с Гериком, прежде чем уйдешь?
Забота о сыне была тем вопросом, по которому наши мнения не расходились никогда.
— Если он сам хочет. Полагаю, ему не стало со мной проще.
— Верно, ты не возглавляешь список тем, которые он обсуждает. Но не далее как вчера он спрашивал, когда ты учился здесь в Вердильоне.
— Он так мало говорит, когда мы вместе. Я не понимаю, что он чувствует. Мне не хочется давить на него, но теперь, когда Круг завершен, Маркус и остальные — на месте в Зев'На, а Джарета принесла такие новости… Я дам ей две недели на то, чтобы завершить работу, а потом вышлю разведчиков за последними донесениями с границ. Вот почему я хотел прийти сюда именно сегодня. Как только мы замкнем Круг, я не смогу отлучиться, пока мы не дождемся реакции лордов. Если со мной что-нибудь случится… Мне так много надо рассказать ему, все то, что я узнал об этом странном мире, которым ему суждено править. Нам необходимо двигаться дальше. Если только он захочет говорить со мной, дай мне знак, что он готов слушать.
— Не беспокойся. Он держится замкнуто со всеми нами. Просто с тобой ему нужно больше времени — чтобы узнать, насколько ты отличаешься от того, каким ему описывали тебя лорды. Доверие приходит только со временем и опытом.
Кейрон вернул Герику человеческое зрение, вернул нашего сына к смертной жизни, сделав все, что было в его силах, чтобы залечить раны детства, прожитого в страхе, одиночестве, жестокости и кровопролитии. Но даже благословенная магия Кейрона не могла исцелить мальчика от самой тяжкой раны. Еще ребенком, живя в доме моего брата, Герик замкнулся в себе, поскольку он мог делать то, что в нашем мире называется «гнусным колдовством». И когда лорды похитили его и увезли в Зев'На, они воспитывали и поощряли в нем убежденность, что и сам он — зло, что это неотвратимо, как судьба и магическая сила. К тому времени, как Герик осознал их обман, его уже настолько затянули их ненависть и подозрительность, что он едва ли понимал, как можно жить иначе. И первым, последним и самым стойким уроком лордов стало недоверие к отцу.
