Маг - Малинин Евгений Николаевич (читаем книги .TXT) 📗

– Ну, эти... дети Единого-Сущего...

Вот это была неожиданность!..

– Ты хочешь сказать, что Светка вступила в секту?!

– Я не знаю, вступила она или на общественных началах помогает... – Юрка опять скривился, а потом неожиданно заорал: – Ну что, ты не знаешь, с ней же спорить невозможно, она никого не слушает, все делает по-своему. Ну и пусть ходит к своим «детишкам»!..

Юрка отвернулся, а затем вскочил и выбежал из кухни. Через секунду он вернулся и швырнул на стол листок бумаги.

– Вот, смотри, что она по подъездам разносит, по почтовым ящикам! Я ее предупреждал, что когда-нибудь им по шеям надают!

Я взял листочек в руки. На плотной, глянцевой бумаге красивым, с завитушками, шрифтом было выведено: «Если ты согнулся под бедами и несправедливостями мира. Если тебе невмоготу противостоять царствующему злу, если тебе нужны поддержка и понимание, приходи к нам. Дети Единого-Сущего знают путь надежды и правды. Вместе мы войдем в царство добра и справедливости». Дальше шли адреса и контактные телефоны.

Так... Светка – сектантка! В моей голове сей факт не укладывался, но это означало только то, что моя голова, по-видимому, не обладала необходимым объемом!

Я встал и сунул листочек в карман.

– Пойдем-ка в комнату Данилы, посмотрим.

Юрка тяжело поднялся и направился в коридор. Я двинулся за ним. В маленькой комнате трехкомнатной воронинской квартиры, в которой проживал мой друг – Данила, ничего особенного я не увидел. Постель была разобрана и смята, как будто ребенок на минутку поднялся и вышел, ну например, в туалет. На столе аккуратной стопкой лежали тетради и учебники. Небольшой шкаф был закрыт. Даже маленькие тапочки лежали на ковре возле кровати.

– Ну и в чем же твой сын сбежал из дому? – с нарочитым смешком спросил я у Воронина. Тот растерянно заморгал, потом оглядел комнату, открыл шкаф и заглянул в него, почесал свой нос и задумчиво констатировал:

– В синих спортивных трусах, желтой футболке с Микки-Маусом и, похоже, босиком, его сандалии стоят в прихожей... – Юрка уставился на меня.

– Харчами он, похоже, тоже не запасся, – подвел я итог. – Пойдем-ка поговорим со Светкой.

– Да я же тебе говорю – молчит она. С самой ночи ни слова... – Он замолчал, уставившись на меня широко открытыми глазами. – Ты знаешь, а ведь она с самого вечера молчит. Как домой пришла, сразу переоделась и в постель легла. Я еще ее спросил, будет ли она ужинать, а она молча шасть под одеяло, и носом к стенке...

Я двинулся в воронинскую спальню. Светка лежала на спине, накрытая одеялом до подбородка. Широко открытые, бессмысленные, словно стеклянные глаза уставились не моргая в потолок. Я присел на стоящий рядом с кроватью пуф. Юрка встал в дверях, с недоумением и мукой уставившись на свою жену. В комнате повисло молчание. Немного погодя, я провел задрожавшими пальцами по своему лбу и тихо сказал:

– Вера...

Молчание.

– Святой... – продолжил я.

Молчание.

– Единый... – не унимался я.

– Сущий... – слетело с сухих, неподвижных Светкиных губ.

Юрка в дверях вздрогнул от неожиданности и часто заморгал. Я помолчал и продолжил:

– Путь...

– Правды и добра... – прошелестело в ответ.

– Дети...

– Единого-Сущего...

– Данила...

Ее глаза расширились, зажглись уже знакомым яростным огнем и, словно загнанные зверьки, метнулись к моему лицу.

– Спасен... спасен... спасен... – Ее голос с шепота перешел в хриплый крик, а затем в визг, тело задергалось, руки вынырнули из-под одеяла и скрюченными пальцами заскребли вокруг извивающегося тела. Затем она вдруг выгнулась дугой, запрокинув голову назад и рискуя сломать себе шею, а по комнате метался страшный визгливый вопль: – Спасен... спасен... спасен...

Мы с Ворониным с двух сторон навалились на Светку, пытаясь удержать ее на кровати. Она вырывалась из неуклюжих Юркиных рук, продолжая безумно орать, а Воронин хрипел сквозь пододеяльник, оказавшийся у него на голове:

– Сделай же хоть что-нибудь!..

И тогда я прокричал, перекрывая Светкин визг:

– Единый!..

Ее тело сразу обмякло, руки упали на простыню, глаза остекленели, а искусанные сухие губы тихо прошептали:

– Сущий...

Мы с Ворониным отвалились от кровати и сели на пол. Несколько минут в комнате было слышно только наше хриплое дыхание. Потом Юрка поднялся, поправил на Светке ночную рубашку и прикрыл ее одеялом. До подбородка.

Я поднялся с пола и отошел к дверям. Мне не хотелось смотреть Юрке в лицо, потому что я начал понимать, что произошло с его женой. Прикрыв глаза, я расслабился и начал считать про себя, перебирая в уме арабские цифры. На цифре четырнадцать я почувствовал, что полностью успокоился, и начал сосредоточиваться на предстоящей задаче. Наконец под опущенными веками разлилась ровная, бесцветная серь, а все звуки вокруг затихли, словно в уши мне натолкали ваты. И тогда я принялся читать свое коротенькое заклинание.

Открыв глаза, я увидел следы. От Юрки тянулся яркий тоненький зеленоватый следок, исчезавший за дверью спальни. А лежавшая Светлана была окутана странной прозрачной черной вуалью, из которой выныривала абсолютно черная, угольная ниточка следа. Это было неправильно. Не может живой человек иметь такой черный след. Не может!

Я двинулся в спальню Данилы. Прямо от кровати к двери комнаты и оттуда в прихожую тянулась яркая голубенькая ниточка. Почему-то я всегда думал, что у Данилки должен быть именно голубенький следок. Я двинулся в прихожую. Голубая ниточка ныряла за дверь. Я открыл входную дверь, и тут же у меня за спиной раздался голос Воронина:

– Ты далеко?..

– Сейчас вернусь, – бросил я не оглядываясь и двинулся вниз по ступеням. След вывел меня во двор, а затем привел к мостовой. Там голубая ниточка повисла над асфальтом проезжей части и потянулась в сторону центра Москвы.

Значит, Данилу увезли на машине. И, что самое неприятное, Данилу к этой машине вывела сама мать. Да, да, Светка сама вывела Данилу на улицу и посадила в машину. Ее черный след вился вокруг голубой ниточки и был сдвоенным. Было ясно видно, где они расстались и как она шла назад одна. Тяжело шла. Я вернулся в дом и, взбежав на четвертый этаж, увидел в дверях Юрку.

– Я боялся, что ты уедешь... – тоскливо произнес он.

– Вот что, друг мой, – бодро начал я, – Данилу увезли на машине. Я поеду следом и попробую его вернуть, ничего плохого, я надеюсь, ему не сделают. Ты оставайся со Светланой и вызывай ей «Скорую помощь». Простую и психиатрическую. Такая у нас тоже есть. Должен тебе сказать, дела у нее очень плохи. Поэтому ты постарайся быть рядом. Даже в больнице. В крайнем случае, если будут какие-то сложности, позвони вот по этому телефону.

Я вытащил свою визитку и нацарапал на ней обычный, домашний номер телефона Антипа.

– Скажешь, что я просил помочь поместить Светку в клинику Кащенко.

Юрка дернулся, как от удара в лицо. Физиономия его скривилась.

– И не дергайся, – я повысил голос, – будь мужиком! Драться придется, а ты раскисаешь!

– Может, подождешь? Светку отправим, и я с тобой поеду?

– Нет. Я поеду один. Ты возле жены должен быть. Не раскисай... – еще раз напомнил я и, дернув Воронина за обрывки майки, побежал вниз по лестнице.

3. ПОИСК

Разогретый двигатель завелся сразу. Выехав на шоссе, я двинулся за голубой ниточкой следа, отчетливо видной на фоне темной мостовой и бордового капота. Теперь самое главное – время. Надо спешить, но при этом не нарушать правила дорожного движения. Конечно, в пять утра даже на московских улицах достаточно просторно, но ГИБДД не дремлет и ранним утром.

Машина ровно шла в сторону центра. Доведя меня до Таганской площади, след свернул вправо, нырнул вниз и из-под эстакады вывел меня на Садовое кольцо. Я хотел бы надеяться, что похититель обосновался где-то в Москве, но сердце подсказывало мне, что скорее всего Данилу увезли из города. Нитка следа лежала над крайней левой полосой, практически не переходя на другие полосы. Что ж, похоже, машина, на которой увозили Данилу, шла с приличной скоростью и не заметала следов. Впрочем, о каких следах можно говорить.