Тени Ахерона 2. Черное солнце - Монро Чарльз Керк (книга жизни .TXT) 📗
Ну надо же! Наш оборотень одет не в кожу и шкуры, как положено варвару из далекого и диковатого Пограничья, а во вполне приличное дворянское облачение — темно-зеленая котта с гербом Полуночного королевства: геральдический щит разделен горизонтально на две части, в верхней половине на червленом поле изображена золотая королевская корона; в нижней, в серебряном поле — зеленеют три дубовых листа, которые держит в зубах черная волчья голова. Недурно…
— Слушай, Хальк, что за хмырей ты набрал себе в прислугу? — громогласно возмутился Веллан, даже не соизволив поздороваться. — Этот напыщенный холуй не пускает нас к тебе полный день, отговариваясь всякой ерундой! То ты болен, то занят, то ужинаешь! Я рассчитывал на совершенно другой прием в твоей пропахшей пергаментом и чернилами вотчине…
После «напыщенного холуя» выражение лица Джигга почти не изменилось — он лишь чуть-чуть приподнял правую бровь, что означало крайнее волнение и возмущение. А увидев, как развязный оборотень приблизился к столу, нахально оторвал ножку от жареного фазана и отобрал у Тотланта серебряную тарелку, прежде предназначенную для десерта (фрукты в сиропе и булочки с растопленным маслом и медом), камердинер развернулся и молча уплыл в свою комнату — страдать. Отлично понимаю его чувства — Джигг помешан на этикете и приличиях, в понятия «этикет» и «Веллан» столь же совместимы, как огонь и вода.
— Ладно, рожа, садись… — едва сдерживая смех сказал я, указывая Веллану на место справа от меня. — И впредь запомни, что ты находишься с коронном замке Великой Аквилонии, а не у себя в хлеву!
— Кому и хлев — коронный замок, — не остался в долгу оборотень. — А вообще, рад встрече Хальк. Как поживаешь?
Я понял, что с прибытием Веллана разговор затянется до полуночи, если не до утра.
Первые смутные признаки надвигающейся угрозы появились еще около полутора лет назад, но тогда никто не обратил ни малейшего внимания на появившуюся в Немедии секту последователей древнего иранистанского пророка Мэниха — обитатели королевств Заката веротерпимы, в одной только Аквилонии насчитывается почти полторы сотни самых разнообразных культов, от вполне пристойных и признанных государством (митрианство и близкий к нему культ Иштар), до самых экзотических, вроде нордхеймского вотанизма или редкого у нас вендийского «созерцательного учения».
Святой Эпимитриус тысячу триста лет назад сам призывал к терпимости, однако завещал своим потомкам — аквилонским королям — быть осмотрительными и внимательными, поскольку Первородное Зло Черной бездны тоже не дремлет и всегда будет пытаться запустить свои скользкие щупальца в мир людей. Вполне естественно, что во всех до единого королевствах к Закату от Кезанкийского хребта поклонение темным богам открыто не одобряется властью или вообще запрещено — как, например, у нас в Аквилонии. Последователей Сета или Затха могут запросто выслать из страны, а то и вообще предать казни через очищающее пламя за всякие гадости наподобие человеческих жертвоприношений или использование черной магии.
Еще со времен Первых Королей «государственной религией» в пределах Трона Льва признано митрианство — аквилонский престол и его владелец вкупе со всеми добрыми подданными находятся под защитой Солнечного Бога. Однако, не противоречащие постулатам учения Митры и Эпимитриуса культы отнюдь не подвергаются преследованиям и право людей верить в того бога, какой им больше нравится, сомнению не подлежит. Между прочим у нас в Тарантии самыми крупными святилищами являются храмы Иштар, Бела, Нергала Справедливейшего, как олицетворения беспристрастности, и Эрлика-Воителя, покровителя военного дела.
Все довольны, никто не обижается, хотя митрианские храмы и монастыри и считаются самыми богатыми и пользующимися благоволением короля и двора. Но увы, одной из причин начавшейся на Закате духовной смуты являлось то, что митрианство в борьбе за души издавна занимало главенствующую позицию и высшие жрецы начали беззастенчиво пользоваться своим влиянием и богатством — тут даже король Конан и его соратники, проведшие за последние восемь лет весьма основательные реформы, были бессильны что-либо изменить. Жреческое сословие оказалось слишком косно и независимо для того, чтобы прислушаться к голосу разума и начать хоть какие-то преобразования.
И, разумеется, зажравшиеся митрианские жрецы проглядели реальную опасность.
Насколько я могу судить по собственным наблюдениям и докладам Латераны, нашей секретной службы (у меня, как у советника короны, есть возможность заглядывать в закрытые для широкой публики бумаги), недовольство политикой храмовых конклавов в народе и у дворян постепенно росло — обители имели право скупать земли, с которых в казну шел минимальный налог (это в Немедии и протекторатах Трона Дракона. В Аквилонии Конан запретил монастырям владеть своими ленами), щедрые пожертвования верующих превратили некоторых высших жрецов в весьма богатых людей, которые не гнушались даже торговлей, напрямую запрещенной Эпимитриусом в своих «Заветах», на монастыри работали тысячи кметов и ремесленников…
Словом, некогда скромные и созерцательные митрианские обители переродились в роскошные дворцы, жречество и монахи, позабыв о стяжании благ духовных обратились к благам материальным, изначальные постулаты о чистой и безгрешной жизни позабылись, вместо того, чтобы помогать бедным и утешать страждущих, жрецы превратились в совершеннейших торгашей. К сожалению, эта болезнь поразила абсолютное большинство крупных митрианских общин на Закате.
И вот тут как-то очень вовремя появились последователи Мэниха, которых еще называли «фатаренами» — название шло от иранистанского слова «очищенные, чистые душой». На первый взгляд их проповедь являлась совершенно безобидной, но позже, когда сектанты набрали нешуточную мощь и орду последователей, государи Заката поняли, что столкнулись с очень серьезной проблемой, с силой, способной пошатнуть тысячелетние устои нашей цивилизации.
Если пересказать учение пророка Мэниха кратко, то получается вот что: в самом начале времен, когда создавался наш мир, боги разделились на два враждующих меж собой лагеря — богов Тьмы и Первородного Зла, и богов Истинного Света. Последние создали мир бестелесный, наполненный светом и добром, где обитали бесплотные души, купавшиеся в лучах Изначального Неугасимого Пламени. Но Темные боги восстали и в насмешку над своими добрыми собратьями создали мир материальный, телесный, сиречь тот, который нас окружает. Чистые души были заключены в плоть, как в тюрьму, материя стала верховенствовать над бессмертным духом.
Таким образом, получается, что человеку надо избавиться от всего тварного, отречься от плотского зла, чтобы обрести бестелесный мир Света. Это означает отречение от стяжания богатства и от плотской любви, ведущей к появлению новой материи, а следовательно, зла. До нас доходили сведения, что самые первые проповедники фатаренов действительно являлись людьми если не святыми, то по меньшей мере фанатичными подвижниками. Они отказались от употребления мяса (вдруг в теле убитого животного заключена чистая человеческая душа? Это уже людоедство получается…), жили нищенством и подаяниями, носили самые простые рубища и неустанно проповедовали отречение от плоти и пользу Бессмертного и Плененного Телом Духа.
Немудрено, что новое (точнее, слишком хорошо позабытое старое) учение обрело большую популярность в Немедии, серьезно ослабленной и разоренной войной Алого Камня. Особенно неприглядно на фоне «очистившихся» бессеребренников выглядело митрианские жречество — монастыри продолжали богатеть, собирать подати и пожертвования, а сами монахи вели разгульную жизнь, которую уж никак нельзя было назвать благочестивой.
Далее события начали нарастать как снежный ком. Весьма неожиданно учение фатаренов приобрело новую форму — некие неизвестные философы весьма творчески взглянули на постулаты пророка Мэниха и переработали их по своему. Если плоть грешна, следовательно все слабости и грехи человека можно списать на козни богов Черной Бездны, создавших материю. Душа не может быть изначально злой, но ею руководит плоть. То есть, если ты убивал, грабил, прелюбодействовал — Душа не виновата, освободившись от тела она уйдет в Царство Света, а тело, как мерзкое порождение Бездны, сгниет в земле за свои прегрешения.
