Мой личный враг - Звездная Елена (читать полную версию книги txt) 📗
– А скажи-ка мне, – прошептал он, – леди розовые губки, каре-зеленые глазки и смешной курносый носик, этот нежный ротик кто-нибудь уже целовал?
– Нет, – выдохнула я.
– Я так и думал, – самодовольно сообщил маг.
И захватил в плен мои непослушные, испуганные губы, пресекая попытку избежать поцелуя. Я честно пыталась бороться с этим тайфуном сплошной неприкрытой страсти. Сначала я сжала губы – Инар хмыкнул и начал атаку, добиваясь умелыми ласками того, что я не отдала бы и под угрозами пыток. Я отчаянно пыталась вырваться, но одна рука мага обивала талию, фиксируя ее, вторая нежно, но властно сжимала волосы на затылке, не позволяя даже отвернуться. В какой-то момент безуспешной борьбы я закрыла глаза, отдаваясь лавине незнакомых ощущений. Услышав принадлежащий мне стон, решила возобладать над развратностью собственного тела и остановиться… рука мага перехватила упершуюся в попытке оттолкнуть его ладонь, и его пальцы начали свою отдельную симфонию страсти, лаская внутреннюю сторону запястья, ладонь и снова запястье. Я застонала громче. И это словно стало сигналом к действию для колена Инара, вторгнувшегося между моими ногами и начавшего медленное движение вверх. О мать всего сущего, если так пойдет и дальше, все желаемое он получит здесь и сейчас!
– Ведьмочка моя, – простонал маг, притискиваясь еще ближе, хотя куда уж ближе!
А я… я решила, что если уж пропадать, то хоть не бревном безвольным, и, обвив свободной рукой его шею, попыталась принять более активное участие в поцелуе.
Это было фатальной ошибкой!
Инар замер, потом затрясся. Я тоже замерла, но мага трясло все сильнее, и я уж было подумала, что это его высшая степень наслаждения так кочевряжит, но, увы!..
– Что ты?.. Ты… ведьма! – прошипел парень, падая на пол.
В следующее мгновение вокруг нас что-то взорвалось, и все те, кто безразлично проходил мимо, узрели мой потрепанный вид и извивающегося от боли Инара. Кто-то завизжал, послышались крики, кто-то помчался за целителями. А я в ужасе смотрела на мага со стремительно сереющим лицом и искаженной яростью рожей.
– Ведьма! – это был его последний стон.
– Инар, – я бросилась к умирающему.
Но меня оттеснили, уверенно и гневно. Какие-то две магички начали магичить, а оттолкнувший меня от Инара некромант взглянул на меня и хрипло сказал:
– Лучше уйди, ведьма!
Так как из бокового прохода появились целители, я решила, что это будет разумно. Подхватив упавшую во время натиска ученическую тетрадь, я торопливо направилась в комнату, едва сдерживая рвущиеся рыдания.
Ворвавшись в стан подруг-ведьм, я с надрывом сообщила:
– Я не могу так больше!
Ведьмы в это время с интересом разглядывали вторую меня, которая стояла, прижимая тетрадь к груди, и глупо улыбалась. Рогнеда перевела взгляд с меня улыбающейся на меня рыдающую, ткнула первую пальцем, и иллюзия лопнула.
– Ну вот, – меланхолично проговорила Любава, – я же говорила – мы все умрем!
А потом меня успокаивали, а я, вытирая слезы, все рассказывала и рассказывала под охи-ахи сочувствующей аудитории.
– Ирод проклятущий! – Святомира на эпитеты никогда не скупилась.
– А я тут подумала, – Любава иногда даже думала, – это не мы все умрем, это они все умрут.
Тринадцать ведьмочек залились горьким слезами и попытались снять серьги-амулеты… Не вышло. Мы попытались снова, и опять безрезультатно. И не то чтобы мы были слишком против амулетов, просто маги не выносят угроз своему существованию. А мы теперь были угрозой!
– Мы все умрем, – бледнея, выдала Рогнеда.
– Да заткнись ты, – вспылила Любава.
А я решила еще поплакать, мне можно, я же только ведьмочка. И у меня сердце разбито… и настроение испорчено… и я, кажется, человека убила, а еще:
– Это был мой первый поцелуй… – Истерика началась снова.
В двери постучали, когда ведьмочки уже устали мне доказывать, что я красивая, и что мужиков на свете как кроликов нерезаных, в смысле – завались, и что мага так просто не убьешь. Открывать пошла Бажена, которой мои причитания тоже изрядно надоели.
Как оказалось, с нами хотел пообщаться ректор.
– Доброго вечера, адептки. – Ваэдан Шмидкович старался не смотреть на Бажену, зато на нас направил свой суровый взор. – Итак, амулеты действуют, и сейчас вы не представляете никакого интереса для адептов нашей академии.
Я почему-то после этих слов завыла.
– Адепт Арканэ жив, – поспешил заверить меня руководитель этого общества сумасшедших.
– Правда? – я поспешно высморкалась. – А что с ним было?
– Ваш амулет, – ректор хищно осклабился, – он не позволяет магам впитывать ваш ресурс. А если маг упорствует, амулет выпивает весь его магический резерв.
Тринадцать ведьмочек остолбенели, а ректор, леший его задери, преспокойно продолжал:
– Это хорошо, что на показательное выступление попался Арканэ, он сильнейший студент в академии, и все решат, что если он едва выжил, то остальным лучше и не рисковать. Таким образом, вы в безопасности, и учебный процесс не будет нарушен.
Если говорить откровенно – нам все это не нравилось. Одно дело столкнуться со всеобщей любовью магов, другое дело – с ненавистью, тоже всеобщей, ну и в дополнение – с тщеславием магов, с их презрением и демонстрацией превосходства. Но, судя по лицу ректора, это уже были сугубо наши трудности.
– Доброй ночи, адептки. И вот расписание ваших занятий на завтра.
Лист бумаги был положен на стол, сам ректор удалился… украдкой бросив взгляд на Бажену.
– Мы все… – начала Любава. Под нашими мрачными взорами она подавилась словами и исправилась: – Должны выжить.
Обозленные ведьмы начали укладываться. Расстелив постели и переодевшись ко сну, все как одна уселись, удобно примостившись спиной к подушкам, и открыли ученические тетради. Каждая уважающая себя ведьма перед сном повторяет самое важное из пройденного за день, после делает запись в дневнике и только потом ложится спать.
Спустя час, когда все перешли к записям в дневники, над спальнями понеслись всхлипы и сдержанные рыдания. Раздался откровенный рев – это Любава. Я, вытирая собственные ручьем льющиеся от жалости к себе слезы, украдкой взглянула на Бажену – та тоже писала и давилась слезами. Варвара, напротив, была спокойна, своей аккуратной ручкой с черными ноготками она выводила лаконичные предложения и даже умудрялась видеть происходящее вокруг.
– Хватит себя жалеть, – угрюмо сказала подруга.
Мы с Варварой ходим парой – это про нас. Мы всегда парой были. Еще с детства, когда вместе в луже купались. Потом, уже в школе, к нашему дуэту присоединилась Белинда. Девочка она была хрупкая, белокожая, черноглазая, а волосы зеленые. Мы уж думали, русалка, оказалось – неудачный эксперимент. Зеленые потом отросли и стали нормальными черными, а кожа так белой и осталась.
– Поганка ты наша бледная, – иной раз говорили наставницы.
– Вся в вас, – парировала Белинда.
А потом простаивала на коленях в углу, у нас в школе жесткая дисциплина, не то что у этих.
– Прорвемся, – Белинда отложила дневник, – но нас так жа-а-а-алко…
– И не говори, – отозвалась Рогнеда, – мне нас так жалко не было, даже когда чертополох собирать ходили.
– У-у-у, – завыла Любава.
– Выживем! – хором сказали мы.
А дальше произошло нечто.
Сначала посреди этой объединенной спальни появился стол. Потом на столе расстелилась сама собой скатерть. На скатерке начали проявляться тарелки. Жареный индюк, разносолы, самовар, настоящий и дымящийся, плюшки, пирожки! Мы подскочили от удивления, хотя уже догадывались, кто здесь шалит.
– Здравствуйте, дорогие ведьмы! – из ниоткуда появился домовой. Маленький такой старичок в красной шляпе, смешных коротких шароварах и с носом-картошкой. – Уж не побрезгуйте угощением.
Дневники были отложены до худших времен, а довольные и счастливые ведьмочки бросились… нет, не к столу, к домовому! Мы таких еще не видели, он весь какой-то ненашенский был, да и солидный, и выпить не предлагал.
