Дрожь - Стивотер Мэгги (полные книги txt) 📗
До меня не сразу дошло, что снаружи доносится какой-то негромкий повторяющийся звук. Больше всего он был похож на стук когтей по дощатому настилу террасы. Волк? Или енот? Снова раздалось то же негромкое постукивание, потом рык. Значит, не енот. По коже у меня побежали мурашки.
Накинув на плечи одеяло, я выбралась из постели и прошлепала по залитому лунным светом полу к окну. На миг я замешкалась, решив, что все это могло мне почудиться, но тут звук послышался вновь. Я приподняла штору и выглянула на террасу. Во дворе никого не было. Вдали за домом высились частоколом угольно-черные стволы деревьев.
Внезапно прямо передо мной возникла волчья морда, так что я чуть не подскочила от неожиданности. На террасе, положив передние лапы на подоконник, стояла белая волчица. Она была так близко, что я различила капельки влаги, поблескивавшие на ее мохнатой шкуре. Ее сапфирово-синие глаза в упор взглянули на меня, точно бросая вызов: ну, кто первый отведет взгляд? Стекло сотряс негромкий рык, и я явственно, как будто он был написан на стекле, прочитала заложенный в него смысл: оставь его в покое, он не твой.
Я ответила ей таким же пристальным взглядом, а потом, повинуясь бездумному порыву, оскалила зубы и зарычала. Рык, который у меня вырвался, стал неожиданностью для нас обеих, и волчица отскочила от окна. С недобрым видом оглянувшись на меня, она пометила угол террасы и потрусила в лес.
Я закусила губу, чтобы стереть с лица звериный оскал, подобрала с пола свитер и забралась обратно в постель. Отодвинув в сторону подушку, я свернула свитер и прижалась к нему виском.
Запах моего волка убаюкал меня. Сосновая хвоя, холодный дождь, терпкий аромат духов, колючая шерсть под моей щекой.
Как будто он рядом со мной.
Глава 7
Сэм
42 °F
От моей шерсти до сих пор пахло ею. Ее запах не давал мне покоя, воспоминание об ином мире.
Я упивался им, ее ароматом. Я подошел слишком близко, хотя все мои инстинкты восставали против этого, в особенности когда я вспомнил, какая судьба постигла того парнишку.
Ее пахнущая летом кожа, смутно знакомая тональность ее голоса, прикосновение ее пальцев к моей шкуре. Каждая клеточка моего тела ликовала при воспоминании о ее близости.
Она была слишком близко.
Я не мог удержаться.
Глава 8
Грейс
65 °F
Всю следующую неделю я витала в облаках, на уроках была невнимательна и почти ничего не записывала. Я могла думать лишь об ощущении колючей волчьей шерсти под моими ладонями и о белоснежной оскаленной волчьей пасти у меня под окном. Однако когда перед уроком по основам безопасности миссис Румински завела в класс полицейского, я очнулась от своих грез.
Она оставила его одного перед классом; мне подумалось, что это довольно жестоко с ее стороны, поскольку шел седьмой урок и большинству отчаянно хотелось домой. Очевидно, она решила, что с горсткой старшеклассников блюститель порядка точно справится. Вот только преступника хотя бы можно пристрелить, в отличие от целого класса юнцов, у которых не закрываются рты.
— Привет, — произнес полицейский.
Он оказался совсем молоденьким, хоть и был весь обвешан кобурами, баллончиками со слезоточивым газом и прочим разнообразным вооружением, очевидно, для придания облику солидности. Он покосился на миссис Румински, которая молчаливо возвышалась на пороге класса, и провел пальцем по сверкающему жетону с именем на груди. «Уильям Кениг». Миссис Румински упомянула, что он выпускник нашей замечательной школы, но ни его имя, ни лицо ни о чем мне не говорили.
— Моя фамилия Кениг, я из полиции. Ваша учительница, миссис Румински, на прошлой неделе попросила меня прийти к ней на урок.
Я покосилась на Оливию, которая сидела за одной партой со мной, чтобы выяснить, что она об этом думает. Оливия, как обычно, была сама аккуратность, воплощенная отличница. Ее темные волосы были заплетены в идеальную французскую косу, строгая блузка безукоризненно отутюжена. Из речей Оливии никогда нельзя было узнать истинные ее мысли. Чтобы догадаться о них, нужно было заглянуть ей в глаза.
— А он симпатичный, — шепнула Оливия. — Люблю бритых. Думаешь, мама называет его Уиллом?
Я пока что не научилась реагировать на интерес к противоположному полу, который Оливия начала проявлять совсем недавно, зато не скрываясь, поэтому просто закатила глаза. Он был симпатичный, но не в моем вкусе. Наверное, я пока и сама толком не понимала, какой он, мой вкус.
— Я поступил на службу в полицию сразу же после школы, — продолжал между тем Уилл. Он произнес это очень серьезно, в духе «служить и защищать». — Это именно то дело, которым я всегда хотел заниматься и которое считаю своим призванием.
— Оно и видно, — шепнула я Оливии.
По-моему, его мама все-таки не называла его Уиллом. Уильям Кениг покосился на нас и положил ладонь на рукоять пистолета. Наверное, это была просто дань привычке, но выглядел его жест так, как будто он раздумывает, не пристрелить ли нас за шушуканье. Оливия нырнула под парту, несколько девчонок захихикали.
— Это прекрасная возможность сделать карьеру, к тому же одна из немногих, не требующих обучения в колледже, — продолжал он. — Никто из вас... э-э... не задумывался о том, чтобы поступить на службу в полицию?
Это «э-э» его и сгубило. Если бы он не заколебался, думаю, наш класс удержался бы в рамках приличий.
Чья-то рука взметнулась вверх. Элизабет, одна из тех, кто до сих пор ходил в черном после гибели Джека, спросила:
— А правда, что тело Джека Калпепера похитили из морга?
В классе немедленно зашушукались, и вид у Кенига стал такой, как будто у него и в самом деле появилась веская причина пристрелить дерзкую девчонку.
— Я не имею права разглашать обстоятельства дела, расследование которого еще не завершено.
— Значит, идет расследование? — послышался откуда-то с передних рядов мальчишеский голос.
— Моя мама слышала об этом от диспетчера, — перебила его Элизабет. — Это правда? Зачем кому-то похищать тело?
Версии посыпались одна за другой.
— Для отвода глаз. Прикрыть самоубийство.
— Для контрабанды наркотиков!
— Для медицинских экспериментов!
Кто-то из парней предположил:
— Я слышал, у родителей Джека в доме стоит чучело белого медведя. Может, они решили из Джека тоже сделать чучело.
Остряк немедленно схлопотал подзатыльник: злословить о Джеке и его родных было еще неприлично.
Кениг ошеломленно воззрился на миссис Румински, которая все это время стояла в дверях. Она с серьезным выражением посмотрела на него, потом рявкнула на нас:
— А ну тихо!
Мы притихли.
— Так его тело действительно похищено? — спросила она у Кенига.
— Я не имею права разглашать обстоятельства дела, расследование которого еще не завершено, — повторил он, однако на сей раз эта фраза прозвучала совсем беспомощно, скорее с вопросительной, нежели с утвердительной интонацией.
— Офицер Кениг, — заявила миссис Румински. — Джека у нас все любили.
Это была неприкрытая ложь. Впрочем, гибель магическим образом обелила репутацию Джека. Видимо, все остальные смогли позабыть, как он впадал в бешенство на переменах, а иногда и прямо посреди урока. Но я ничего не забыла. В Мерси-Фоллз слухи распространяются быстро, а про Джека поговаривали, что взрывной характер достался ему в наследство от отца. Не знаю, конечно, но, по-моему, человек сам выбирает, каким быть, и неважно, какие у него родители.
— Мы до сих пор в трауре, — добавила миссис Румински, кивнув на полкласса в черном. — Расследование — не главное. Главное — дать всем тем, кто его любил, чувство завершенности.
— Бог ты мой, — шепнула мне Оливия.
Я покачала головой. С ума сойти.
Офицер Кениг скрестил руки на груди и сразу же стал похож на ершистого ребенка, которого заставляют что-то сделать.
