Двойник для шута - Угрюмова Виктория (прочитать книгу .txt) 📗
Выросший в графском замке, обученный воинскому искусству лучшими учителями, каких только можно купить за деньги, посетивший затем множество стран, Трои знал толк в доспехах и оружии. Тем более его потрясли латы гвардейцев — черные, с зеленоватым отливом, крылатыми наплечниками и с двумя рядами шипов вдоль позвоночника. Шлемы были выполнены в виде голов драконов, и над лбами горели в металле рубиновые или изумрудные глаза. Высокие гребни опускались до середины лопаток. Тонкие талии были перетянуты черными поясами, на которых висело в ножнах по десять метательных ножей. Основное же оружие у каждого гвардейца было свое, выбранное сообразно собственным вкусам и пожеланиям. Тот, кто знал толк в таких вещах, с уверенностью мог сказать, что мечи, секиры, копья и кинжалы императорских воинов стоят гораздо дороже многих сокровищ, хранящихся во дворце. Нигде и никогда в мире не появлялось что-либо подобное. И Трои откровенно любовался воинами до тех пор, пока дядя не привел его в чувство, тронув за локоть. Оказалось, что сейчас речь держит Лодовик Альворанский, а свита его, соответственно, находится у самого трона.
Юноша тут же поднял взгляд, разыскивая императора, и испытал следующее потрясение, надолго выбившее его из колеи. Ему, конечно, удалось удержать себя в рамках приличия, и он надеялся, что никто особо не обратил внимания на его вытаращенные глаза и приоткрытый от удивления рот.
Ортон I Агилольфинг выглядел совсем молодым. Он вовсе не походил на повелителя необъятных земель, облеченного абсолютной, неограниченной властью. По случаю торжеств император был одет во все белое, и этот цвет удивительно шел его черным длинным волосам и синим глазам, его бледному, вытянутому лицу с тонкими, правильными чертами. Когда природа или Господь создавали Ортона, они не пожалели усилий. Молодой человек с безупречной внешностью и такими же безупречными манерами с первого взгляда привлекал к себе не только умы, но и сердца людей. Поговаривали, впрочем, что искусство обаять собеседника — это обязательный предмет для Агилольфингов в пору их учения.
Трою он показался ненамного старше его самого. Зато фигура у Ортона была явно мощнее, и даже в скупых его движениях проглядывала та грация, которая приобретается долгими годами постоянных тренировок и свидетельствует о прекрасном владении собственным телом.
Император сидел прямо, вытянув стройные, неприлично красивые для мужчины ноги, обтянутые белой лайкой шитых серебром сапог. Жемчуга и опалы, украшавшие строгий костюм, бросали на его лицо матовый отблеск, заставляя ярче сиять миндалевидные глаза. Выразительная мимика передавала самые тонкие оттенки его настроения.
Ортон Агилольфинг вежливо улыбался королю Лодовику, занимавшему трон, расположенный на возвышении напротив императорского (Великий Роан никогда не стремился ущемить и уязвить самолюбие коронованных особ). Но Троя поразило, конечно, не это. А то, что на нижней ступеньке императорского трона он увидел человека, бывшего, вне всяких сомнений, шутом. Шутом, обряженным, как и полагается, в огромный красно-бело-зеленый колпак с бубенцами, в яркие одежды из дорогих тканей, но болтающиеся этакими изысканными псевдолохмотьями, и с шутовским жезлом в руке.
В общем, ничего примечательного в этом шуте не было если бы не его лицо.
Тоже, кстати, лицо как лицо — приятное, даже красивое.
Лицо императора…
Надо заметить, что накануне величайшего дня своей жизни принцесса Арианна чувствовала себя иначе, чем большинство молодых невест. Нельзя сказать, чтобы она испытывала нетерпение, вполне понятное и объяснимое при подобных обстоятельствах, стремление поскорее соединиться со своим будущим супругом, радость или сердечное томление. Нет, она чувствовала себя прескверно. И, как только представилась возможность, сразу отослала фрейлин и служанок из своих покоев, а сама хлопнулась с размаху на широкое и мягкое ложе, сунула голову под подушку, по старой детской привычке, и лишь тогда позволила себе расплакаться. Если быть до конца откровенным, то даже разреветься.
Принцессе было одиноко и страшно.
Конечно, в Великий Роан ее сопровождала огромная свита, в которую вошли самые знатные ее сверстницы, ставшие теперь придворными дамами будущей императрицы, а также наиболее расторопные служанки, покинувшие Лотэр и последовавшие за госпожой. Но отец категорически настоял на том, чтобы старую няню она оставила дома.
Бедная старушка долго металась между обожаемой принцессой и собственными внуками, терзалась и мучилась, но наконец не выдержала и объявила о своем решении умереть на родине. Так что единственного человека, которому Арианна доверяла как самой себе, при ней не было. И откровенно поговорить о том, что ее тревожит, будущая императрица ни с кем не могла.
С малых лет ее готовили к тому, что когда-нибудь она станет женой Ортона I, повелительницей Великого Роана и матерью наследника самого завидного престола в этом мире — что, в общем-то, и являлось единственно главным для ее многочисленной родни. О чувствах жениха и, тем более, невесты речь вообще не шла: особы, облеченные такой властью, как они, несут огромную ответственность за судьбы своих подданных, а потому не имеют права на простые человеческие чувства, особенно на любовь.
Традиция эта сложилась очень, очень давно, когда, потерпев поражение от легендарного императора Брагана Агилольфинга, король Отто Майнинген решил дело полюбовно. Заключая брак с наследницей Лотэра, император — кем бы он ни был — покупал мир на северных границах, выход к океану Гломм, а также постоянный доступ к дешевому дереву и пушнине — пожалуй, единственному, чем был богат Лотэр. А Майнингены таким образом платили за собственное благополучие и гарантированную защиту в случае столкновения с кем-нибудь из агрессивных соседей. Эти связи между двумя странами за истекшие восемь веков только укрепились и разрослись. Теперь существовали правила и законы, согласно которым принцесса королевского дома Майнингенов в течение всей своей жизни готовилась стать женой императора.
Нельзя сказать, что Арианна не была готова. Та часть ее сознания, которая с первых же лет осознавала себя дочерью монарха и будущей женой монарха, оставалась спокойной и бестрепетной. Она наизусть выучила все, что ей полагалось, смирилась с тем, что ее ждет встреча со множеством тайн, загадок и просто непонятных явлений, что при дворе Ортона I существуют свои традиции и ритуалы, которые она обязана чтить и соблюдать, не задавая никаких вопросов — в этом отношении принцесса была вышколена лучше иного солдата. Вообще, редко кто задумывается над тем, что монархи с младых ногтей приучаются не только повелевать, но и беспрекословно подчиняться.
Но была еще одна Арианна: девятнадцатилетняя девушка в расцвете молодости и ослепительной красоты. И ей отчаянно хотелось любви и нежности, поддержки и сочувствия, дружеского участия и просто забав и развлечений, ибо принцесса отличалась веселым и добрым нравом. Всего этого ей не хватало при мрачном дворе ее отца, но там хотя бы были подруги и добрая мать. Рано постаревшая, грустная женщина с преждевременными морщинами, измученная вспышками ревности своего супруга и кончиной младшего из сыновей, королева обожала свою дочь, и, пока Арианне было позволено находиться на женской половине, она была просто счастлива. Но когда девочке исполнилось четыре года, ее отдали на попечение строгим воспитательницам, и короткое счастье закончилось.
Теперь принцесса боялась, что оно никогда больше не повторится, ибо все, что она слышала о Великом Роане и его императорах, ввергало ее в священный ужас.
В пятнадцать лет Арианна влюбилась в одного из придворных своего отца — молодого королевского стремянного. Это был статный златокудрый атлет, не блиставший умом, но пользовавшийся огромным успехом у особ противоположного пола. Принцесса же находилась в том возрасте, когда юное существо влюбляется непременно — неважно, есть рядом объект, достойный пылкого первого чувства, или же нет. В последнем случае любят мечту. В первом — возводят своего любимого до уровня идеала.
