Рубиновый лес. Дилогия - Гор Анастасия (версия книг txt, fb2) 📗
Будучи старше меня на четыре года и приходясь мне не только главной служанкой, но и единственной подругой, чья мать стала моей кормилицей, Матти всегда крайне ответственно подходила к своему «титулу». Впрочем, её работа заключалась лишь в том, чтобы следить за моим расписанием, помогать выбирать лучшие наряды и развеивать мою величественную скуку. Матти была со мной почти так же давно, как и Солярис: мы вместе учили арифметику, вместе перечитали половину книг в библиотеке и вместе таскали сливовые плюшки с кухни, а затем так же вместе получали за это нагоняи. Пусть я и не просила об этом, но порой Матти даже брала на себя вину за мои проступки, будь то разбитая ваза или дорожка из капель крови на полу, один вид которой приводил моего отца в неистовство. Будто бы справедливости ради боги наделили Матти не только львиной храбростью, но и соразмерной красотой, подобной красоте Кроличьей Невесты, из-за чего Матти всегда окружали мужчины. Но, какой бы высокородный господин ни приходил к ней свататься, она оставалась предана лишь мне одной.
– В этом платье ты, кажется, была на приёме ярла Олвена… А этому бежевому вообще не место в шкафу! С твоей персиковой кожей ты будешь похожа в нём на бледную моль. Хм… Может быть, винно-красный… Или красно-гранатовый…
Моих нахмуренных бровей было достаточно, чтобы Матти, неловко улыбнувшись, отбросила все красные платья в сторону. Ярлы, посещающие Столицу, считали, что это страшное неуважение – не подарить мне нечто такого же цвета, как камни, в честь которых меня назвали. Именно поэтому при одном лишь взгляде на мой гардероб в глазах рябило от алого цвета, а в каждой шкатулке можно было найти минимум пять рубиновых украшений. Уже в десять лет при виде и того и другого меня сразу начинало тошнить.
– Фиалковое! – озарило Матти, и она вскинула над своей головой фиолетовое платье с аметистовым поясом и типпетами на рукавах из тафты.
Я одобрительно кивнула, глядя на неё с деревянного табурета, на котором сонно раскачивалась всё это время. Цвет платья напоминал мне не фиалки, а чернику, которую мы с Солом добывали на скорость, пробираясь по летнему лесу с плетёными корзинками наперевес. В этой чернике быстро оказывались и наши рты, и наши руки. Такого же цвета было небо, когда мы возвращались домой. Такой цвет был у моего детского счастья.
– Да, согласна. Замечательное платье.
Матти расплылась в улыбке с обворожительной щербинкой между верхними зубами и принялась подыскивать мне башмаки. Сама она уже нарядилась в платье, выгодно выделяющее её пышную грудь и похожее на то, что прежде она отбросила в сторону. В отличие от меня, Матти, с её вороными волосами, очень шли светлые оттенки, а диадема с дымчатыми бриллиантами идеально подчёркивала серые глаза с вкраплениями весенней зелени. Несомненно, Матти знала толк в моде, и потому я безоговорочно доверяла её вкусу.
Подняв вверх руки, я позволила Маттиоле одеть меня сначала в нижнее платье, затем в верхнее. Усыпанное камнями, последнее весило почти как половина меня, и вскоре я почувствовала, как ноют плечи. Когда же на них легла ещё и выбитая накидка из заячьего меха, до того длинная, что волочилась за мной по полу, я едва сдержалась, чтобы не согнуться пополам.
– Зато тепло. И красиво! – как всегда, приободрила меня Матти, и я сдержанно кивнула.
По её мнению, такую красоту было неприлично прятать за длинными волосами, поэтому Матти прилежно расчесала мои локоны гребнем и забрала их на затылке фибулой [4]. Слитая из золота в форме трёх лунных ипостасей, фибула почти терялась в такого же цвета волосах, но зато придавала уверенности – когда-то давно её носила моя мать.
– А ты чем займёшься сегодня? – спросила я напоследок, когда, ущипнув за щёки, чтобы придать им здоровый румянец, Матти подтолкнула меня к двери.
– Подготовкой к пиру, конечно! Нужно забрать твоё платье у портнихи и масло из ветивера для ванны, созвать филидов и проследить, чтобы на кухне с блюдами никто не напортачил. Вечером соберутся все ярлы, в том числе новый ярл твоего отца, Дайре. Самый молодой и, между прочим, самый красивый, если верить слухам. – Матти многозначительно понизила голос, но, не встретив ожидаемой реакции, насупилась: – Тебе что, совсем неинтересно посмотреть на него?
– Почему же? Интересно. Он должен быть очень убедителен и хорош в политике, раз сумел понравиться моему отцу настолько, что обошёл своих старших братьев и родного дядю в очереди на трон.
Матти скривилась так, будто глотнула скисшей браги, а затем бросила задумчивый взгляд на камин, пылающий слишком бодро для зимнего утра и подозрительно отливающий синевой. В огне всё ещё потрескивали осколки разбитой склянки.
– Ох, кажется, я поняла…
– Маттиола, не начинай.
– Слушаюсь, драгоценная госпожа.
Это было моим единственным аргументом, когда речь заходила о Солярисе. Отношения между ним и Матти были чуть лучше, чем его отношения с моим отцом, но не более того. Виной всему был сам Солярис. Иногда мне казалось, что он не просто носит, а хвастается клеймом королевского зверя – привязанного, но не приручённого. Сол делал всё для того, чтобы ненависть к нему не утихла с годами и чтобы его не смогли принять: огрызался, ссорился, преступал закон и даже перевоплощался там, где это было неуместно. Немудрено, что новые сплетни о нём рождались чуть ли не ежечасно. Особенно Солярису нравились слухи из туата Немайн о том, как он пожирает младенцев и спит в гнезде из их изуродованных тел. Видимо, быть покорённым врагом человечества казалось ему престижнее, чем быть его другом. Иногда я задавалась вопросом: Солярис действительно презирает людей? Значит ли это, что в глубине души он презирает и меня тоже?
Почему-то я думала об этом всю дорогу до зала Совета, пока шла в сопровождении трёх угрюмых хускарлов. Наверное, просто думать о Солярисе, неразлучном со мною против собственной воли, было проще, чем размышлять о Красном тумане, с которым я могла сражаться лишь библиотечными фолиантами и пустыми теориями.
Благодаря расположению на пике холма замок в любую погоду со всех сторон заливало солнце. Даже сейчас, в лютую пургу, что забелила весь пейзаж за витражом окон, солнечные лучи обтачивали серые камни и раскрашивали их в шафрановый цвет, отражаясь от специальных зеркал, развешенных под потолком по всему замку. Кованые решётки и высокие своды арок нависали над коридорами, а художественные барельефы на стенах рассказывали истории о божественных сидах и прославленной королеве Дейрдре, которая произошла от них и воздвигла это место.
Зал Совета располагался в самой удалённой части замка. Из-за толстых стен слышимость здесь стремилась к нулю, и, если бы не частичная глухота отца, заставляющая говорить громче и советников, и его самого, я бы точно не смогла подслушивать Совет так, как делала это сейчас, прильнув ухом к расщелине между дверями.
– Мидир, кто-нибудь из ярлов уже в курсе?
– Никто, мой господин.
– О чём речь? Мы снова будем обсуждать туман?
– Уже десятая деревня на его счету. Считаешь, что уместнее было бы обсудить повышение налогов?
– Возможно. Вознесение предполагает минимум семидневное празднество, а это немалые расходы. Запасы драконьих драгоценностей не бесконечны. Пир Темры и так нас разорил…
– Так продай тот золотой слиток, что носишь на груди и называешь брошью. Разве эта вещица не из сокровищницы Дейрдре?
Два мужских голоса, затеявших спор, заглушили моё тяжёлое дыхание и разбегающиеся мысли. Значит, Солярис оказался прав: Мидир и впрямь вернулся с дурными вестями…
– Прикусите языки! – Голос отца, сухой, как осенние листья, но твёрдый, как воля Медвежьего Стража, восстановил порядок и тишину в зале меньше чем за секунду. – Совет ещё не начался, а вы уже сцепились как кошка с собакой. Мидир, пока мы ожидаем, я хочу знать больше…
Голоса снова смешались. В основном я слышала Мидира, но и второй советник, Гвидион, тоже вставил пару слов. Правда, слишком тихих, а оттого неразборчивых. До сих пор молчал только четвёртый советник – за всё то время, что я морально и физически готовилась войти в зал, а заодно собирала полезную информацию, которой со мной могли не решиться поделиться открыто, голос четвёртого советника так ни разу и не прозвучал.
