Синтез (СИ) - Ярне Борис (книги онлайн полностью .txt) 📗
Минут пять Максим ехал, пытаясь как-то проанализировать только что пережитое, как увидел вдалеке светящуюся точку. «Это мне кажется? Хотя уже не важно».
По мере приближения точка превратилась в прямоугольник. Из-за кромешной темноты источник света определить было невозможно, но было ясно, что бьёт он откуда-то изнутри. Ближе стали различимы очертания небольшого строения. Свет горел внутри и пробивался наружу через большие стеклянные двери, напротив которых Максим и остановил машину.
«Ну, какой же ещё сюрприз меня ждёт? Смысл первого я уже понял — это не бензоколонка». С этой мыслью Максим вышел из машины и направился к входу. Как только он подошёл к дверям, те раздвинулись перед ним. «О как! Цивилизация». Войдя внутрь, он очутился в пустом помещении, потолок, пол, и стены которого были выкрашены в белый цвет. Напротив входа было нечто, очень напоминающее барную стойку. Только Максим решил к ней подойти, как вдруг, словно из-под земли, из-за неё выскочил кто-то и замер, глядя куда-то вниз. Этот кто-то был одет в чёрный пиджак, очень напоминающий фрак; белоснежная манишка и, в придачу, несколько неуклюжая фигура делали его похожим на пингвина. Несколько секунд незнакомец молчал, после чего, не меняя своего положения и не глядя на Максима, как-то растянуто произнёс:
— Макс, ты не помнишь последовательность ходов в игре Фишера с Талем в Бледе, в 61-м? Ферзь Е-5… так, белые соглашаются на размен, но отдают ферзя за ладью…
— Что, не понял? — Максим недоумённо смотрел на незнакомца.
— Да я тут в шахматы играю, с компьютером. — Он наконец-то взглянул на Максима. — Ну, да ладно, после разберусь. Перекусить не хочешь?
Тут Максим ощутил, что он голоден настолько, что готов проглотить слона.
— Пожалуй, не против. А как вы узнали моё имя?
— Элементарно. Кстати, давай на «ты»?
— Хорошо, так как?
— Ну, ты же не Петя?
— Нет.
— Не Ваня.
— Нет
— Ну, вот, я же говорю, элементарно.
— Хорошо, не могу приучить себя ничему не удивляться. А тебя как звать?
— В общем-то, у всех я вызываю ассоциацию с пингвином, так что, так и называй. А чему тут удивляться?
— Да ладно, не важно.
— Как скажешь. Что заказывать будешь?
— А что у вас, у тебя есть?
— Да, что угодно.
— А на прайс-лист, то есть на меню взглянуть можно?
— У нас ночь открытых дверей, всё за счёт заведения.
— Угу, хорошо. Ну, тогда… Шашлык из баранины, не знаю какие у вас порции, в общем, много, гарнир, картошечку там, к примеру, с сыром, в майонезе. Салат овощной, вот, с брынзой, много, и оливье ещё. Вот, знал бы, как всё называется грамотно? Зелени больше, отдельно. Так, грибочков маринованных. Ага, икорочки чёрной и красной, чёрной больше. И рыбу какую-нибудь, осетра давай, и крабов. Так, ну, хлеба, и того и другого. А, вот, на горячее борщ украинский, со сметаной. Что-то не могу остановиться. Так, хватит, а то не влезет. И попить, сок яблочный, красный, и минералки. Всё, пожалуй. Это, наверное, надолго?
— Что?
— Ну, готовить всё.
— Да, вон, присаживайся.
Максим повернул голову и увидел стол, на котором стояло всё, что он только что перечислил. Сервировка напоминала ресторан. Пирамидкой выложенные салфетки, полный набор столовых приборов, ваза с розочкой, зажжённая свечка и даже блюдо с водой для мытья рук. Максим ощутил себя стаей «павловских собак». Не говоря ни слова, он сел за стол и набросился на еду как дикарь. Какое-то время он молча поглощал пищу, после остановился и решил отдышаться.
Пингвин не придал этому всему никого значения, и пока Максим усиленно тренировал свои челюсти, был погружён в шахматы.
— И часто у вас тут дни открытых ночей? — Прервал Максим его игру.
— Всегда.
— Да? Надо полагать, то место, в котором я в данный момент нахожусь, называется коммунизмом?
— Нет.
— А как оно называется? И, вообще, кстати, где я? Вот я выехал из Москвы часов в десять вечера по Ленинградскому шоссе, потом, ну, не важно, что было потом. Сейчас я где-то на северо-западе должен быть. Я часов пять ехал в полной темноте, по совершенно пустой дороге, с какими-то… это тоже не важно. Да и всё это… Короче, где я сейчас?
— Здесь.
— Так, начинается. — Максим продолжил трапезу уже более размеренно, продолжая разговор.
— Это дорога, — сказал Пингвин.
— Куда она ведёт, мне может кто-нибудь объяснить?
— Ты же едешь по ней? Кроме тебя, никто не объяснит.
— Ну да, конечно.
— Ты ищешь.
— Что я ищу?
— Скажу честно, у тебя не очень удачное положение, точнее сказать, состояние. Тебе почти двадцать семь, а ты ещё не знаешь, куда едешь, чего ищешь. Хотя, нет, немного не так. У тебя перелом. Это происходит с далеко не большей частью человечества. Я бы даже сказал, происходит это с очень небольшой частью человечества. Но, в этом случае люди стараются понять, чего они хотят. От других людей, от себя самих, от работы, от жизни. И поняв это, начинают это самое искать.
— То есть, это и есть смысл жизни, искать?
— Это один из его этапов. Человек не останавливается, найдя то, что искал. Перед ним встают новые цели, меняются приоритеты, всё меняется. Но это, скажем так, самый удачный вариант, примитивная схема. А) Испытать перелом (потребность в поиске); В) Понять предмет поиска; С) Решится на поиск; D) Искать; Е) Найти. Ну, а дальше возможно бесконечное количество вариантов. Как можно понять, это далеко не универсальный алгоритм. Слишком упрощенная модель пути. В жизни комбинаций гораздо больше, чем в шахматах.
— И ты хочешь сказать, что все люди идут этим путем? Ну не именно этим, а по этой схеме.
— Конечно, нет. Я же говорю. В пункте первом участвуют далеко не все, второе доступно ещё меньшему числу, и далее, как в игре, в финале оказываются единицы. Самый сложный момент, это, найти то, что ищешь. Ты находишься сразу на втором, третьем и четвёртом этапе. Определить это можно, как неосознанный поиск неизвестного.
— Очень интересно.
— Становление человека на дорогу сугубо индивидуально. Можно рассматривать сходства только в связи поколений. Твою личность нельзя взять, да нарисовать.
— Это понятно, там играют в прятки исторический момент, социально-политическое влияние, морально-психологическое воздействие, гены, и так далее?
— Ну, если, упрощённо, то да.
— Банально.
— Да всё банально, в общем-то. Искать сложное в простом, и наоборот — извечное развлечение людей. Самое ужасное в этой мозаике, это так никогда и не найти того, что искал. Для человека это трагедия всей жизни.
— В этом случае, можно просто позавидовать тем, кто никогда ничего не искал, и не думал об этом. Большинство людей именно такие. Родиться, отучиться, жениться, родить, работать, работать, работать, чтоб прокормиться, с понедельника по пятницу, с 9 до 18, выйти на пенсию, ещё протянуть немного и сдохнуть в постели, прожив лет пять перед этим на лекарствах. Красота!
Пингвин покачал головой.
— Я ужин не закончил, — проговорил Максим.
— Смерть может прервать всех на любом из этапов. Но, не это главное. Способен ли ты понять, что тебе нужно и что ты должен искать? Не найдя этого, в жизни маловероятно добиться чего-то, да и понять, чего ты хочешь добиться, не поняв того, что тебе нужно найти, тоже невозможно.
Несколько секунд Максим и Пингвин молча смотрели друг на друга, после чего Максим вернулся к ужину, а Пингвин к шахматам.
— Значит, говоришь, смерть может прервать всё это дело в любой момент? — всё же продолжил Максим. — А ты какую смерть имеешь в виду, моральную или физическую?
— И ту и другую, — ответил Пингвин. — Моральная страшнее тем, что человек сдаётся в силу каких-то обстоятельств, то есть в силу своей слабости. И не важно, в каком возрасте это происходит. Согласишься ты или нет, но, когда человек, дожив до ста лет, сознает тот факт, что за всю жизнь он так ничего и не сделал, не создал, не добился, вдруг, на сто первом году, открывает для себя свое назначение, или даже нет, не так. Не обязательно назначение, нечего раскидываться такими фразами! Просто решается сделать что-то, на что он не решался всю жизнь, или не знал, что может это сделать! Или, даже так — хочет, и делает, несмотря на то, что жить ему осталось считанные дни. Вот это сила, вот это стремление, вот это уважение к цели! Даже если открылась она слишком поздно. Физическая же смерть обидна сама по себе. Хотя, кто знает, что происходит с человеком после смерти.
