Нигредо (СИ) - Ершова Елена (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Генрих молчал, перекатывая на языке сигару. И Родион по-своему истолковал его молчание.
— Не беспокойтесь, герр Эйзен! — приглушенно, но пылко заговорил он. — Вы можете полностью довериться мне! Не смотрите, что я молод! Помимо естествознания я изучаю историю Авьена, и совершенно согласен с вами: империи необходимы перемены! Я читал вашу программу. И не только читал, но и переписал от руки на весь наш курс! Поверьте, мы, студенты, встанем плечом к плечу рядом с вами! Только дайте знак!
Генрих думал, дым уплывал к потолку, в гостиной по-прежнему хохотали проститутки и рвались струны цыганских гитар.
Надо уходить. Передать бумаги и уходить, пока не нагрянула полиция. Фрау Хаузер, конечно, задержит шпиков, а Генрих знает тайные ходы. Да его и не посмеют тронуть. По крайней мере, если не найдут при нем ничего компрометирующего.
— Я доверяю вам, Родион, — наконец, проговорил он. — Вы знаете, что делать с бумагами?
Юнец просветлел лицом.
— Конечно, мне рассказывал герр Фехер! — и, заведя глаза к потолку, принялся заученно повторять: — Забрать бумаги. Выйти через черный ход на Плумфгассе, оттуда свернуть к церкви, где будет ждать человек с опознавательным знаком, — похлопал по карману, — такой же плетенкой, как у меня. Я передам бумаги, а он уже доставит в редакцию.
— Похвально, мой друг, — сказал Генрих и протянул Родиону свернутый рулон.
Мальчишка схватил его обеими руками и принялся лихорадочно запихивать его за пазуху. Генрих улыбался, наблюдая из-под полуприкрытых век. Хотя голову и окутывал алкогольный дурман, он помнил дословно и статью, и стихи, которые — он надеялся! — уже завтра к вечеру будут декламировать на каждом углу, начиная от Авьенских трущоб и заканчивая Карлплацем.
Генрих представлял, что будет с его величеством кайзером, а еще лучше — с епископом Дьюлой, когда они услышат эти декламации.
Зуд в руках постепенно успокаивался. На душе стало почти легко.
— Поспешите же теперь! — сказал он, поднимаясь и так и не притронувшись к вину. — И буду рад встретить вас снова в этом гостеприимном месте!
— Благодарю, лучше в каком-нибудь ином, — осторожно отозвался Родион, нацепляя картуз обратно и опасливо выглядывая за портьеры. Порхнувшая убрать со стола девица игриво подмигнула обоим, и щеки мальчишки залил румянец. Пожалуй, еще свалится в обморок, пока будет протискиваться к выходу мимо полуголых шлюх.
Все еще улыбаясь, Генрих рывком раздвинул портьеры.
И тогда прогремел выстрел.
Генрих не успел испугаться, но ухватил Родиона за плечо, вдохнув полной грудью душный пороховой воздух. Женский визг взлетел и оборвался на икающей ноте. Только был слышен топот каблуков и бряцанье оружия. Хмель схлынул, оставив непроходящий жар.
Не покушение… Никакое это не покушение! Ищейки начальника тайной полиции Штреймайра!
Опомнившись, Генрих убрал руку, намертво вцепившуюся в плечо Родиона, мальчик безвольно обмяк, а рослый полицейский в дверях опустил револьвер.
— Теперь, дамы и господа, — прогрохотал он от порога, — когда я привлек ваше внимание, прошу всех соблюдать спокойствие и оставаться на местах!
По лестнице, волоча зеленый плюшевый шлейф, поспешно спускалась сама фрау Хаузер.
1.3
Особняк барона фон Штейгер, Лангерштрассе Не прошло и пяти минут, как служанка доложила:
— Клиент изволили удалиться.
— Благодарю, Фрида, — ответила Марго и заперла сейф на ключик, а ключик повесила на шею. — Теперь отдыхай.
Девушка присела в книксене и выпорхнула в коридор.
Марго осторожно взяла лампу — дрогнувший огонек болезненно выжелтил ее руку, — и крадучись прошла к портрету покойного мужа. Хитринка из нарисованных глаз — хищно-янтарных, как у Спасителя, — никуда не исчезла: барон фон Штейгер знал все тайны молодой вдовы. Хотел бы рассказать о них, да нарисованные губы, искривленные в параличе, не размыкались.
Пусть молчит и дальше.
Марго тихонько стукнула в раму — три коротких стука, два длинных, — сказала:
— Выходите, фрау. Можно.
Раздался негромкий щелчок. Рама сдвинулась, обнажив черную рану между стеной и портретом, из тьмы зашуршали, порхнули крылья сатиновой юбки. Марго отпрянула, и лампа в ее руке тревожно замигала, обливая стену ядовитой желтизной. От лампы шел непрекращающийся жар. Марго стало жутко и душно, и она задышала глубоко через нос, стараясь не смотреть на огонь и не думать об огне.
Женщина, выбравшись из тайника, как бабочка из кокона, настороженно оглядела кабинет.
— Он ушел? — с придыханием спросила она.
— Ушел, — подтвердила Марго. — Все слышали?
— Все! — выдохнула фрау Шустер и бросилась целовать ей руку. — Спасительница! Благодетельница!
— Ну-ну! — Марго отступила на шаг, держа лампу в отставленной руке. — Я только выполняю контрактные обязательства.
— Не спорьте! — глаза фрау Шустер упрямо блеснули из-под темной вуали. — Вы ангел для всех несчастных женщин, баронесса! Пусть Спаситель будет милостив к вам!
— Скорее, низвергнет в ад за наши грехи, — мрачно усмехнулась Марго.
— Ах, баронесса! — воскликнула фрау Шустер. — Я уже побывала в аду, он назывался «замужество»!
— Надеюсь, вы не совершите повторных ошибок, — заметила Марго.
— О, нет! Дон Энрикес такой галантный! Верю, что милостью Пресвятой Мадонны обрету в Костальерском королевстве лучшую долю!
Фрау Шустер мечтательно завела глаза, и Марго не сдержала улыбки.
— Тогда поспешите, — сказала она и вытряхнула из кошелька две мятые банкноты. — Герр Шустер будет искать вас на углу Гролгассе и Леберштрассе, потому держитесь от него подальше. У вас фора в пару часов. Вот двести гульденов на дорожные расходы. И не спорьте! — сдвинула брови Марго, видя, что фрау Шустер собралась отнекиваться. — Все эти галантные доны в большинстве случаев приличные голодранцы. Так пусть будет хотя бы немного наличности, если в пути вас постигнет разочарование. Ваш муж все оплатил.
С этим она вложила бумажки в ладонь клиентки и подмигнула. Фрау Шустер нелепо хихикнула и сжала кулак.
— Ангел! — с придыханием повторила она. — Я буду молиться о вашем здравии и расскажу всем несчастным женам, которых тиранят мужья. Всем безответно влюбленным. Всем обманутым. Покинутым. Скорбящим! — с каждым словом она отступала к дверям, и юбка шуршала по паркету, и тень ползла, вслепую ощупывая путь. — Будьте счастливы!
Она остановилась в дверях, прижав ладони к груди.
— Идите, — устало сказала Марго. — Будьте счастливы тоже.
Сатин и органза прошуршали в последний раз и растворились в полумраке коридора. Марго слушала, как скрипнули двери, как лязгнул засов, запирая особняк на ночь, и сонная Фрида поплелась в комнату, зевая и шаркая стоптанными туфлями.
Бедная девушка ведет в особняке ночной образ жизни, под стать его обитателям. Марго решила, что хорошо бы увеличить ей жалованье, вот только львиную долю заработка отнимала оплата семестра в Авьенском университете. На эти жертвы Марго шла осознанно: если однажды ей самой поломали судьбу, то пусть хотя бы у брата будет возможность выбиться в люди.
Марго вспомнила, как Родион, лохматый и сосредоточенный, накануне корпел над книгами. Лампы вокруг горели в полную силу, освещая его сгорбленную спину — ну сколько можно просить не сутулиться? — и шевелящиеся губы, вокруг которых пробивался темный пушок, еще не познавший бритвы. В такие моменты Марго никогда не подходила близко: то ли не желая мешать, то ли страшась ступить в ярко освещенный круг — не смотреть на огонь, не думать об огне, не вспоминать то страшное, случившееся в далеком детстве, — и молча наблюдала из тени.
Время давно перевалило за полночь. Наверное, Родион уже спит. Хотя с него станется увлечься какой-нибудь книгой, и если не проконтролировать лишний раз, то так и просидит до рассвета, а утром Фрида снова его не добудится. За что тогда платить ежемесячный взнос?
Приподняв юбку и держа лампу на вытянутой, уже затекшей руке, Марго поднялась по лестнице. Старые ступеньки неодобрительно поскрипывали — в особняке родилось, жило и умерло не одно поколение фон Штейгеров, и все они — чистокровные бароны, не то, что пришлая чужачка черт-разберет-какого рода. Иногда Марго казалось, что особняк ненавидит ее, как ненавидел и барон. А, может, в нем осталась душа старого барона. Недаром Марго то спотыкалась на ровном месте, то проливала на себя горячий чай, то билась лбом о низкие притолоки. И на всякий случай жгла как можно меньше огня. Впрочем, втайне она верила, что особняк не был самоубийцей, и никогда бы не повторил судьбы прежнего дома семьи Зоревых.
