Ученик колдуньи (СИ) - Колдарева Анастасия (читать хорошую книгу .TXT) 📗

— Тьфу, пропасть! — выругалась Гвендолин, открыв глаза и уставившись в потолок.

За окном ощутимо стемнело. На подоконнике сиротливо чернел фикус.

В дверь вдруг кто-то поскребся.

Первое глупое подозрение — вампир? — Гвендолин прогнала прочь. И все же стало не по себе. Ночевать в теткином доме ей ещё не доводилось, разве только в глубоком детстве. А ведь даже дверь подпереть нечем…

Скрежет повторился.

— Кто там?

Тишина.

— Извини, приятель, — прошептала Гвендолин, поднимая горшок с цветком, и на цыпочках подкралась к двери.

— Дэнни?

Вместо ответа послышался низкий, утробный рык.

Фикус едва не выскользнул из онемевших пальцев.

Собака?

Волк из парка?

Оборотень?

Или тетка вызвала демона?

Тварь зарычала снова, ещё ниже, ещё утробнее, пробирая своим жутким голосом до костей. Гвендолин стояла ни жива ни мертва, перед глазами закрутился калейдоскоп прожитых лет…

Но не станет же Тэххи, в самом деле, отдавать на растерзание собственную племянницу!

Или станет?..

Наверное, прошло много времени — Гвендолин в оцепенении потеряла счет минутам. А зверь все рычал, рычал и рычал. Одинаково низко и утробно, будто не умел по-другому.

Гвендолин нахмурилась. В душе зародилось недоброе подозрение, и ладонь сама собой потянулась к дверной ручке.

Рывок — поток воздуха ударил в лицо.

Однако коридор пустовал. Лишь на полу у полинявшей дорожки темнела маленькая прямоугольная штучка, извергая из себя зловещие звуки. Старый фокус с диктофоном! Гвендолин присела на корточки и щелкнула кнопкой. Воцарилась тишина.

— Эй, ты! Не смешно!

За одной из соседних дверей послышалось гаденькое ржанье.

Гвендолин стоило невероятных усилий просто захлопнуть дверь. В груди теснились обида, досада и злость, а сердце никак не могло угомониться после пережитого страха. Но ругань с кузеном лишь навлечет на ее голову новые неприятности.

Глубоко вздохнув, Гвендолин вернула фикус на подоконник. Затем пыхтя подтащила к двери шкафчик — благо, тот оказался пуст и не слишком тяжел. Ну вот, теперь пусть ломится кто хочет!

Не раздеваясь, она забралась в постель и до подбородка укрылась одеялом, чувствуя себя самой несчастной, всеми покинутой и нелюбимой девочкой на свете. На глаза навернулись слезы жалости, и Гвендолин сердито уткнулась носом в подушку. Хватит распускать нюни! Завтра будет новый день, она уедет из проклятого дома к Кирстен или Молли, и никто ни за какие коврижки не заставит ее вернуться!

На столь утешительной ноте Гвендолин уснула, не подозревая о своей незавидной завтрашней участи.

Должно быть, тетка все-таки дозвонилась до мамы и наврала с три короба.

Гвендолин разбудила настойчивая телефонная трель.

— Да? — спросонья она даже не глянула на экран мобильного.

— Скажи, пожалуйста, как я должна на это реагировать? — с места в карьер начала мама. Ее ледяной тон не предвещал ничего хорошего. — Что ты вчера натворила? Почему Тэххи трезвонила мне полночи и кричала, будто я вырастила неблагодарное чудовище?

Гвендолин с усилием разлепила веки и уставилась на шкаф, который по-прежнему подпирал дверь.

— Доброе утро, мам, — пробормотала она. — Дэнни плюнул в меня вишневой косточкой.

— И?

— И я ему врезала.

— Браво, Гвенни! — тут последовал поток забористых выражений, и Гвендолин решила пропустить его мимо ушей — маму все равно не остановишь. Главное сказано, коротко и без утайки. Пусть теперь как хочет… Одно только вертелось на языке:

— Я ведь просила не отправлять меня сюда.

— Ах, теперь я виновата? — в новой отповеди доступно разъяснялось, почему мама тоже считает ее неблагодарным чудовищем. — Извинись перед тетушкой, когда она вернется! Слышала меня?

— За что?

— Ты меня слышала?

— Но мам, я ей ничего не сделала! Это она таскала меня по коридору за волосы, чуть все не повыдергала!

— Повтори, что я сказала, — мамин голос наполнился истеричным звоном. Видать, Тэххи здорово насела на нее ночью.

— Извиниться, — проворчала Гвендолин, скрестив пальцы. — Я поняла.

— И перед братом тоже!

Это уже ни в какие ворота не лезло.

— Обязательно.

— И чтобы больше ни единой подобной выходки!

— Забери меня домой.

— Не раньше, чем через две недели! Надеюсь, это научит тебя считаться не только с собой.

Связь оборвалась.

Гвендолин резко села на кровати. Две недели — немыслимый срок. Убираться отсюда нужно было немедленно, пока тетушка спит.

Запихав в рюкзак скомканное постельное белье, Гвендолин расправила мятую джинсовую юбку, натянула на плечи куртку и отодвинула от двери шкаф. Часы на экране мобильного показывали половину девятого. Причесаться можно было и по дороге, а зубы чистить вообще не обязательно.

Стараясь не шуметь, она спустилась по скрипучим ступенькам в темную прихожую.

И вот тут ее ждал сюрприз. Входная дверь оказалась заперта на ключ.

Гвендолин подергала ручку что было силы — бесполезно. Огляделась в поисках ключа: для него наверняка приспособлен гвоздик на стене или полочка. Ну где-то ведь он должен быть? Пришлось обшарить весь коридор.

— Не трудись.

Гвендолин чуть не подпрыгнула от испуга. На верхней ступеньке лестницы стоял заспанный, растрепанный Дэнни в пижамных штанах и майке.

— Выпусти меня. Ты ведь знаешь, где ключ, — приказала Гвендолин, соображая, что взяла неверный тон. В нынешних обстоятельствах правильнее было увещевать, а не командовать.

— Я бы с удовольствием, да мама уехала и забрала его с собой, — ехидно отозвался кузен.

— Врешь.

— Больно надо! Мне теперь с тобой весь день торчать, не погуляешь даже.

Кажется, он говорил правду.

Однако Гвендолин сдаваться не собиралась. Она целенаправленно двинулась в гостиную и раздвинула парчовые портьеры. Сверху, с гардин, посыпалась пыль и дохлые мухи. Но ее ждало разочарование: высокие окна запирались крепкими чугунными решетками.

В отчаянии Гвендолин навестила кухню с кабинетом и толкнулась в дверцу черного хода — все кругом было заперто и зарешечено. Тетка замуровала ее с кузеном и испарилась!

— Нечестно! — воскликнула Гвендолин, в последний раз бессильно стукнув кулаком по двери запасного выхода.

— Ну, в моем распоряжении компьютер с приставкой, телевизор и сто двадцать кабельных каналов, — Дэнни пожал плечами и отправился в кухню.

Он надеялся, она станет клянчить что-нибудь из этого списка? Наивный. Впрочем, подкрепиться не мешало.

В холодильнике обнаружился вчерашний сырный салат. К салату кузен не притронулся, он достал из навесного шкафчика пакет чипсов и пачку сока. Радостно возвестил: «Тебе не осталось!» — и был таков. Когда его шаги стихли на лестнице, Гвендолин опустилась на стул, уперлась локтями в колени и спрятала лицо в ладонях. На плечи навалилось тяжелое, дурное оцепенение, какое случается при крайней растерянности. Не хотелось ни шевелиться, ни плакать — только надуться на весь белый свет и отомстить смертельной обидой всем и каждому, начиная с тетки и заканчивая мамой. Сидеть тут до вечера, умирая с голоду и подпитывая раздражение мыслями о том, что все бросили, никто не любит и вообще — теперь ей прямая дорога на помойку есть червяков.

Но тетку детской обидой не проймешь, а мама слишком далеко. И какой толк показывать оскорбленное самолюбие стенам? Можно ведь направить усилия в более плодотворное русло.

Борясь с досадой, Гвендолин дотянулась до навесного шкафчика. Здесь обнаружилось множество цветных имбирных пряников, целая куча пакетиков с сухой глазурью и семнадцать килограммов ржаной муки.

— Ого. Похоже, я в пряничном домике, — она нащупала выпечку посвежее. — Что ж, старушка-ведьма вернется не скоро. Пойдем-ка, Гензель, пороемся в колдовском арсенале.

Надкусив угощение, Гвендолин первым делом позвонила Кирстен и нажаловалась ей на свою горькую долю.

— Я собираюсь выбраться отсюда, как только тетка вернется, — сообщила она, жуя пряник. — Узнай, во сколько отправляется последний автобус, ладно?