Месть железного дворфа - Сальваторе Роберт Энтони (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Громф сделал вид, будто размышляет над этим предложением.
– Прошу тебя, архимаг, – не отставал Тиаго. – Мы можем причинить врагам большой ущерб и этим закрепим завоевания Хартуска. Он и его союзники-великаны еще долгие годы будут держать за горло королевства Луруара. Если сейчас мы бросим Хартуска, оставим в целости и сохранности Эверлэнд и Серебристую Луну, Хартуск скоро потерпит поражение, и боюсь, тогда наши враги пойдут против Мензоберранзана и К’Ксорларрина.
Вдруг он заметил, что голос его дрожит от волнения, что он выдает свои истинные намерения. Но здесь уже ничего нельзя было поделать: Тиаго не мог просто так взять и все бросить, когда Дзирт До’Урден был совсем близко!
Громф снова начал хихикать, но на этот раз, казалось, слова воина просто позабавили его.
– Наступил тарзак, – сказал он, имея в виду четвертый месяц 1485 года. – У тебя и твоих друзей есть время до конца элеазиса. Пятнадцать декад, а потом я приду за тобой и не буду слушать никаких возражений.
– И Верховная Мать Квентл согласна на это? – осмелился спросить Рейвел, потому что в начале разговора Громф недвусмысленно сообщил, что пришел забрать дроу домой.
– Все дроу Мензоберранзана, за исключением аристократов Дома До’Урден, сегодня возвращаются со мной в город, – пояснил Громф. – Воинов Дома К’Ксорларрин отзовет Верховная Мать Зирит, если пожелает.
Рейвел закивал – радостно, отметил Тиаго. Его друг-маг уже говорил о разногласиях между Верховной Матерью Зирит и Квентл, которая хотела немедленно покончить с войной. Зирит считала, что сможет найти здесь для себя выгоду, и поэтому Рейвел и его друзья все же пользовались кое-какой поддержкой среди темных эльфов.
– Благодарю тебя, архимаг, – произнес Тиаго с низким подобострастным поклоном.
Громф взглянул на него в последний раз, снова хмыкнул и, щелкнув пальцами, растаял в воздухе.
– Надеюсь, теперь мы одни? – обратился Тиаго к Рейвелу, который уже произносил заклинание, позволяющее видеть на расстоянии.
Рейвел кивнул.
– Пятнадцать декад, – повторил Тиаго. – Наверняка дворфы за это время надумают хоть раз высунуться из Мифрил Халла, и тогда Дзирт До’Урден окажется в моих руках.
– Мысли об этом отступнике точат тебя, словно червь – яблоко, друг мой, – заметил Рейвел. – Вообще-то, мы пришли сюда не для того, чтобы ловить Дзирта, и тебе это повторяли уже много раз.
Но мы принадлежим к Дому До’Урден! Ты не можешь отрицать очевидной связи.
– Это было сделано для того, чтобы унизить его, – возразил Рейвел. – Чтобы очернить его имя.
– Ты говоришь, как жрица, – заявил Тиаго. – Как твоя вечно хнычущая сестрица, моя жена. Когда я вернусь в Мензоберранзан с головой Дзирта До’Урдена, никто больше не усомнится в том, что я великий воин. Все будут возносить хвалу Ллос за то, что пал отступник, предавший ее.
– Возносить хвалу Тиаго, ты это имеешь в виду.
– Заслуженную хвалу, – подчеркнул Тиаго, подошел к окну своего импровизированного «дворца», посмотрел на развалины Несма и злобно усмехнулся.
Дум’вилль сидела на краю кровати в своей спальне, освещенной свечами, и пристально смотрела на Хазид-Хи. Меч был вложен в ножны, прислоненные к стене, но она видела его перед мысленным взором, слышала его речи.
«Ты видишь их игры насквозь, Малышка Доу», – шептал ей меч; он знал, что она размышляет о Тиаго, Рейвеле и остальных, и об их непрекращающихся маневрах и попытках взять верх друг над другом.
Или власть. Тиаго сделал ее своей наложницей, чтобы получить власть над ней и над ее отцом, и она понимала: в своем стремлении завладеть тем, что ему нужно, Тиаго может зайти гораздо дальше. Может быть, он сочтет удобным для себя убить Тос’уна, и если так, то ее отца уже можно было считать мертвецом. А возможно, он пожелает сделать ее рабыней, использовать как рычаг давления на Тос’уна, чтобы одержать верх над аристократом из враждебного Дома.
Такое было возможно, она не могла этого отрицать.
«Мы убьем его…» – раздался в ее сознании шепот разумного меча, но она приказала себе не слушать его. Этот меч был более высокомерным и заносчивым, чем любой из встреченных Дум’вилль магов и воинов, даже более самодовольным, чем сам Тиаго. Меч верил в свои смехотворные речи, несмотря на их очевидную нелепость.
Дум’вилль прекрасно знала, что если ей придется вступить в бой с Тиаго Бэнром, тот без малейших усилий изрубит ее на кусочки.
А это вполне могло случиться, и очень скоро, еще до их возвращения в Мензоберранзан.
Но даже если Тиаго не убьет ее, думала молодая женщина, нервно потирая лицо, что за жизнь ожидает ее в темных углах города дроу? Она провела там совсем немного времени, причем занимала довольно высокое положение, к ней относились как к аристократке из Дома Баррисон Дел’Армго.
Однако, несмотря на это, она замечала косые взгляды, взгляды, полные ненависти и отвращения. Они называли правительницу Дома До’Урден, эту эльфийку по имени Далия, Верховной Матерью Дартиир. «Дартиир» – этим словом обозначали эльфов с поверхности и произносили его с еще большим презрением, чем слово «иблит», – отбросы, мусор, отребье. В глазах дроу Далия, эльфийка из Верхнего мира, была грязнее отбросов.
Именно поэтому Верховная Мать Квентл возвысила Далию и дала ей место в Правящем Совете. Поставив Верховную Мать Дартиир во главе Дома До’Урден, предоставив Далии место за столом в форме паучихи, Квентл Бэнр утерла нос двоюродной бабке Дум’вилль, Мез’Баррис Армго, и остальным своим соперницам. Верховная Мать Квентл нагло нанесла чувствам дроу самое тяжкое оскорбление, какое только можно было придумать, бросила им вызов.
Но они не посмели принять этот вызов, не могли даже шепотом протестовать против худшего из всех возможных оскорблений – эльфийка с поверхности, ни больше ни меньше! – и власть Верховной Матери Квентл над городом укрепилась окончательно.
Половина крови, текущей в жилах Дум’вилль, была кровью этих самых эльфов, вид которых так оскорблял дроу, и Дум’вилль выросла среди дартиир.
Хазид-Хи снова позвал ее, но Дум’вилль не обратила на него внимания. Меч больше не мог подчинить се себе с такого расстояния. Однако ей даже в голову не приходило отказаться от меча. Она считала, что только благодаря ему сможет остаться в живых и вынести испытания, которые, без сомнения, ждали ее в недалеком будущем.
Как же она дошла до такой жизни?
Как она превратилась из принцессы Мерцающего Леса в игрушку дроу-аристократа, который занимал в Доме До’Урден точно такое же положение, как она и ее отец?
А Тейрфлин, ее брат – брат, которого она убила! Зачем?.. Как?..
Дум’вилль уронила голову на руки и постаралась подавить рыдания.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался Тос’ун. Она обернулась, ожидая, что отец набросится на нее, по вместо этого он внезапно остановился, подошел к ножнам и резким движением выхватил меч.
Затем Тос’ун развернулся к дочери, и она, увидев выражение его лица, решила, что сейчас он убьет ее.
Она попятилась, но Тос’ун остановился прямо перед ней и развернул меч рукоятью вперед.
– Возьми его! – приказал он дочери.
Она не пошевелилась.
– Возьми его!
Дум’вилль схватилась за эфес Хазид-Хи, и меч мгновенно успокоил ее, внушил ей утешительные мысли.
– Малышка Доу, – заговорил Тос’ун. – О моя Малышка Доу. Прошу тебя, ничего не бойся и ни о чем не жалей. То, что сделано, осталось в прошлом, этого не воротишь. Впереди лежит опасная дорога, я согласен, но она обещает нам многое!
Дум’вилль захотелось закричать, напомнить отцу, что сотворили с ней дроу, но она стиснула челюсти. И действительно, еще не успев сформулировать возражение, она уже мысленно согласилась с доводами отца.
– Твоя единственная защита – это твердость, – объяснил Тос’ун. – Любые сомнения будут истолкованы как признак слабости или, что еще хуже, сожалений о прошлом. А если ты пожалеешь о прошлом, если у наших хозяев возникнет хотя бы тень подозрений насчет того, что ты можешь вернуться к грязным обычаям дартиир, тебя ждет очень неприятный конец. И ты должна понять, дочь моя, что, если это случится, я полностью поддержу их.
