Лесной маг - Хобб Робин (электронные книги бесплатно .txt) 📗

— Но ты ничуть не похудел. Правда, кожа у тебя какая-то странная. Тусклая. Как у мертвеца.

— Знаю.

Я не знал, но подозревал, что это так. Я потер лоб, и кожа под пальцами показалась мне странно толстой и какой-то резиновой. Тряхнув головой, я отбросил размышления об этом в сторону.

— Я должен идти к отцу, Дюрил. А потом сделать то, о чем ты говорил, — проверить одну за другой все комнаты в доме.

У меня до сих пор все сжимается внутри, когда я вспоминаю слова, которыми отец встретил меня. Он сидел на стуле с прямой спинкой перед дверью комнаты Росса и повернул голову, заслышав мои шаги.

— Ты, — сказал он. — Все еще жив. Все еще жирный, как боров. А мой сын Росс мертв. Почему добрый бог пощадил тебя и забрал Росса? За что он так со мной обошелся?

У меня не было ответа на его вопрос тогда, как нет его и сейчас. Он выглядел ужасно: худой, измученный, неопрятный. Я заставил себя не обращать внимания на его слова.

— Ты болел? — сдержанно спросил я его.

Он лишь покачал головой.

— Что мне теперь делать, отец?

Он прикусил нижнюю губу. Затем встал, лицо его подергивалось, как у испуганного ребенка.

— Они все мертвы! Все до одного!

Неожиданно он завыл и сделал несколько неуверенных шагов, но это к Дюрилу он направился за утешением, а не ко мне. Сержант подхватил его и прижимал к себе, пока он всхлипывал. Я стоял в стороне, не допущенный даже к его горю.

— Ярил? — спросил я, когда он, как мне показалось, начал потихоньку успокаиваться.

— Я не знаю! — выкрикнул он, словно я нанес ему свежую рану. — Когда заболела Элиси, я испугался, что потеряю всех своих детей. Я отправил Ярил и Сесиль во владения Поронтов. Я отослал мою малышку, совсем одну. В доме не осталось слуг, которые приходили бы на звонок, и мне пришлось отпустить их без сопровождения. Одному доброму богу известно, что с ней сталось. На дорогах встречаются всякие люди. Я молюсь, чтобы они благополучно добрались до Поронтов, чтобы те впустили их.

Он разрыдался, а потом, к моему ужасу, осел на пол и остался лежать.

Когда я попытался его поднять, он начал слабо отбиваться, словно не мог стерпеть моих отвратительных прикосновений. Я переглянулся с Дюрилом и дал отцу время выплакаться. Увидев, что он окончательно выдохся, я снова наклонился, чтобы поставить его на ноги. Мне пришлось неловко опуститься на одно колено, поскольку мне мешал собственный живот. Странно, но я оказался достаточно силен, чтобы с легкостью поднять его на руки.

Дюрил пошел за мной, когда я понес отца в гостиную и положил на мягкий диванчик.

— Пойди на кухню, — попросил я его. — Разведи огонь и поставь большую кастрюлю каши. Отцу нужно есть, тебе тоже, а, как подсказывает мой опыт столкновения с чумой, простая еда будет сейчас очень полезна.

— А ты что собираешься делать? — спросил меня Дюрил.

Отец прикрыл глаза и погрузился в неподвижность. Думаю, сержант уже знал ответ.

— Я должен идти к матери. И к Элиси.

На лице Дюрила читались чувство вины и облегчение. Мы расстались.

Остаток того дня иногда видится мне в кошмарах. Особняк всегда был моим домом, чем-то вроде убежища. Большие уютные комнаты, отделанные по вкусу матери, казались мне островком спокойствия и мирного отдыха от забот и трудностей внешнего мира. Теперь же в нашем доме поселилась смерть.

Мои родные умерли несколько дней назад. Тело Росса закостенело на постели, и я предположил, что он скончался последним. Отец пытался о нем заботиться. В изножье кровати валялась куча грязного белья, он был накрыт чистым одеялом, на лице — платок. Мой старший брат всегда опережал меня в жизни и опередил в смерти. Наследник моего отца умер. Я не пытался оценить значение этой утраты и тихо покинул комнату.

Кто-то, скорее всего Элиси, успел сшить на скорую руку саван для нашей матери. Я хотел поцеловать ее на прощание, но в душной комнате стоял такой густой запах, что я с трудом заставил себя войти. Жирные мухи с жужжанием бились в оконное стекло. Я решил не открывать тело и сохранить нетронутой память о ее красоте. Я помнил, как кивнул ей и отвернулся, словно она уже превратилась в призрак, и сожалел об этом, как ни о чем другом в жизни. Я оставил ее завернутое в саван тело, не прикоснувшись к нему, и отправился в спальню Элиси.

Мы с ней никогда не были близки. Когда я родился, я стал не только очередным ребенком в семье, но еще и сыном-солдатом и много в чем занял ее место. Это определило наши отношения. А теперь, когда она умерла, разрыв между нами уже никогда не удастся залатать. В прошлый раз, когда я к ней заходил, ее комната была комнатой маленькой девочки — на полках куклы вперемешку с дорогими иллюстрированными книгами. Время все изменило. На стенах висели акварели полевых цветов руки самой Элиси. Куклы исчезли. Свежие цветы увяли в вазах, а сама Элиси превратилась в скорчившийся на кровати труп. Красивое покрывало, расшитое птицами, было все скомкано, словно Элиси пыталась из него выпутаться. Она лежала на боку, рот раскрыт в жуткой гримасе, руки, похожие на птичьи лапы, тянутся к пустому графину, стоящему на столике. Под моей ногой хрустнули осколки разбитой чашки. Я покинул комнату сестры, не в силах думать о ее ужасной смерти.

Я заставил себя проверить все остальные комнаты в доме и в недавно перестроенном крыле для слуг обнаружил еще два тела и худую, изможденную служанку.

— Все сбежали, — сказала она мне дрожащим голосом. — Господин приказал им остаться, но они потихоньку сбежали, когда стемнело. Я осталась и делала, что могла, сэр. Я помогала госпоже Элиси ухаживать за вашей матерью до самого конца. Мы шили саван, когда и меня настигла лихорадка. Госпожа Элиси сказала, чтобы я отправилась в постель, что она придет ко мне, когда закончит. Она велела мне позаботиться о себе. Я так и сделала. Но она не пришла.

— Все в порядке, — глухо проговорил я. — Ты не могла ее спасти. Ты сделала все, что могла, и семья тебе очень благодарна. Тебя наградят за твою верность. Иди на кухню. Сержант Дюрил готовит там еду. Поешь что-нибудь, а потом постарайся навести, как сможешь, порядок в доме. — Я замешкался, но все же добавил: — И позаботься о лорде Бурвиле, как сможешь. Он не в себе от горя.

— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.

Ее явно охватило облегчение, когда она поняла, что я не виню ее. Медленно переставляя ноги, она отправилась выполнять мой приказ. В остальных комнатах виднелись лишь следы поспешного бегства. Я задумался, сумел ли кто-то спастись или они только разнесли чуму дальше.

Отец сам распланировал поместье. Он не забыл ничего, ни единой мелочи, придумывая, каким должен стать дом, чтобы служить поколениям его семьи. Так что у нас имелось даже обнесенное каменной стеной кладбище с часовней в тени деревьев, окруженной цветочными клумбами. В нишах ограды были изображены символы доброго бога: гранатовое дерево, кувшин с льющейся из него нескончаемой водой и связка ключей. Я так часто их видел, что уже не замечал. Кладбище действительно радовало глаз, и за ним ухаживали так же бережно, как за садом моей матери. Там однажды отец сказал мне: «Когда-нибудь здесь отдохнут наши кости».

Он не думал, что этот день придет так скоро и что его дети покинут наш мир раньше его. Большую часть моей жизни здесь было всего пять могил с простыми каменными надгробиями, в которых покоились его люди, прежде служившие солдатами под его началом и умершие в поместье.

Остаток дня я копал могилы. Девять могил. Четыре для тех несчастных, которых оставили во дворе. Две для тел, найденных мной в комнатах прислуги. Три для моих родных.

Работа была совсем не простой, и меня удивило, что я смог с ней справиться, если вспомнить все лишения последних дней. Сверху лежал возделанный торф, но всего лишь несколькими дюймами ниже я наткнулся на каменистую землю, характерную для наших мест. Я отложил в сторону заступ и взял кирку, чтобы пробиться через этот слой, и вскоре добрался до глинистой почвы под ним. Было облегчением сосредоточиться на этой простой задаче. Я старался сделать края каждой могилы ровными и бросал глину туда, откуда она не могла обрушиться на меня. В конце концов могилы получились, наверное, шире, чем мог бы вырыть кто-то другой, но мне нужно было помещаться внутри. Сперва спина и руки казались закостеневшими, но вскоре разогрелись от работы. Тело куда меньше протестовало против такой нагрузки, чем я опасался. Было приятно вновь очутиться на свежем воздухе и под лучами солнца. Через некоторое время я снял рубашку, и копать стало легче, хотя я слегка беспокоился, что кто-нибудь может меня увидеть.