Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен (СИ) - Версон Мария (первая книга TXT) 📗
- У меня ведь тоже был Учитель, правда, он был совершенно иным, не похожим на Млинес. Он возник из неоткуда и заявил, что сможет научить меня контролировать мой дар. Смешно, да? Это были времена, когда миром правили элементали, а не люди. Людей тогда было ровно двое: я и Орита, но о её существовании я не знал. Моя сила казалась всем очень странной, но она принесла много пользы в войне. Тогда вазари воевали против змей, а мой отец был командующим армией. Он всегда знал, что войско Одеры многократно превосходит наше, но глава племени продолжал отдавать приказы, и можно сказать, что он своими руками уничтожал свой же народ. Как же нам повезло, что змеи не решились одним махом стереть всех нас с лика мира… Вскоре после того, как я родился, отец стал замышлять переворот, чтобы остановить кровопролитную войну, но он знал, что убить главу он не сможет никогда: тот был слишком сильным элементалем воздуха. И тогда появился мой Учитель. За те годы, что он меня тренировал, я ни разу не видел его лица. Не видел, что бы он ел, не видел что бы он пил, мне было любопытно его поведение, но я, как и отец, мы благоговели перед ним и никогда не требовали от него снять капюшон и показаться нам. С четырёх лет мой Учитель прививал мне привычку слушать. Слушать всё подряд и всегда верить тому, что слышишь и чувствуешь…
- И этому ты учил меня.
- Верно. Моего отца восхищал ум Учителя, ведь он считал, что ему одному была известна природа моей силы. Десять лет он учил меня слышать и управлять тем, что слышишь, пока однажды я не достиг нужной высоты мастерства, чтобы уничтожить главу нашего племени. Тогда мой отец захватил власть, и народом вазари стал править род Тоурен.
- Он так и не открылся тебе?
- Учитель? – Фузасу приподнял брови и прыснул. – Открылся, но уже много лет спустя и при совсем других обстоятельствах. Именно он был тем, кто рассказал мне, как остановить мою младшую дочь.
- И каким он оказался?
- Таким, каким и должен был быть. Но я честно старался изобразить удивление и наигранную глупость.
- Зачем?
- Чтобы тщательно спланированное стало реальностью, каждый должен играть свою роль. В некоторых видах работ очевидные и простые вещи могут привести к краху. Ерунда, если это мелочи, но наши роли – главные.
Краешки губ Амита снова изогнулись в улыбке, а впереди, где бесконечный океан сливается с горизонтом, три цвета второй стихии уже выстроили круг.
- Мы были по разные стороны горизонта, - вдруг сказал Амиь, и у Фузасу пробежали мурашки по спине: нет, не может быть, чтобы он рассказал эту историю, - мир, где две реальности существуют параллельно друг другу. В одной создавали жизнь, в другой – ею управляли.
Старый медиум громко сглотнул и едва ли не перестал дышать: многие бы отдали всё, только бы услышать историю о том мире. Говорят даже Пятая знает не всё – истина известна лишь двоим, кто выбрался оттуда.
- Не было матерей и отцов, были лишь те, кто дают часть себя для создания новой жизни. По одну сторону горизонта – мыслители и творцы. Умы, созидающие и создающие что угодно, и в каких вздумается масштабах. Жизнь ради жизни, и те из жизней, что не нужны, уходили за горизонт, будучи еще лишь числами на бумаге. Не рождёнными.
- Ты родился в том мире?
- Я рождался во многих мирах, но тот, наверное, я должен называть домом.
- Кем ты был?
- Наследием самого создателя. Мой мир далёк отсюда, Фузу, и потому он совершенно не похож на миры этой Сферы. Он содержал в себе два единства, между которыми стоял Горизонт.
- Почему ты говоришь в прошедшем времени?
- Потому что моего мира больше нет. – Амит повернулся и улыбнулся. – В других Сферах другие правила. Мой мир был собран только для того, чтобы в нём родился я, но это отнюдь не означает, что мне в нём было просто. Реальности по обе стороны горизонта – обе страдали. Одна часть – от ограниченности свободной мысли. Мы создавали и создавали, и эта жажда творить поглощала нас, мы становились её рабами и не могли не создавать. Мы творили разное, а самое уродство оставляли подле себя, сбрасывая всю красоту на другую сторону горизонта. Там был совсем другой мир: мир красивых кукол и живых механизмов, которые тонули в хаосе из пёстрых цветов и множества звуков, вещей, предметов, которые никому не нужны, - он запустил руки в свою желтую гриву, - мир, где живут телом, а не умом. Только телом.
Глаза Амита выпучились и едва не вылезли из орбит, зрачки расширились, а сознание погрузилось в глубины его памяти, порываясь к воспоминаниям, зарытым в темени подсознания. Образы, пятна, двенадцатизначные цифры, выгравированные под левым глазом, конечно, если у создания были глаза. И столько цветов, так много цветов, звуков, а раньше должна была быть тишина, и её нарушать могли только голоса его собственной мысли.
Впереди, на горизонте, все элементы выстроились в цепь нужной формы. Сердце Вилмута, как автора, замерло, как могло бы показаться, в ожидании, когда формула начнет действовать, но истина была в том, что вместе с его, замерли все сердца Третьего Мира.
Мириады частиц, наполняющих мир, остановили своё хаотичное или упорядоченное движение. Замерло даже пламя, ведь оно является частью первой системы, базовой в выстроенном кругу. Среди всех видов энергий, остались всего две, хаос которых не сможет остановить даже само время.
Яркое голубое пятно выделилось из выстроенного круга, а вслед за ним потянулось и чёрное. Оба двигались медленно, или же так их скорость воспринимали часы мира Амита, но черное пятно сохраняло дистанцию по отношению к белому, и белое пятно начало размазываться, словно невидимой ладонью водили по измазанному краской холсту.
- Любой Властитель рано или поздно идёт к границе, чтобы слиться с хаосом второй реальности. Это не прописная истина, просто так было всегда. Властитель – единственный их всех мыслителей, кто хочет не только создавать прекрасное, но и наслаждаться им, а его всегда окружает одно лишь уродство, а потому, из всех, кто живет по иную сторону горизонта, лишь он один смертен: никто не в силах пересечь горизонт.
Голубое пятно приближалось и росло, медленно и неспешно принимая очертания чего-то пока неясного. Сердце Фузасу заколотилось с огромной скоростью: вот он, момент к которому шли столетия планирования и работы. Момент, ради которого пролилось столько крови, что невозможно и вообразить, и все зависит от одного человека, чьё время сейчас остановилось.
Амит обернулся и посмотрел на Ксардеру, беззвучно спящую на траве. Вставая с места и приближаясь к ней, тот продолжал говорить:
- Каждый Властитель подходил к границе и делал шаг вперёд, и каждый погибал, потеряв способность к мысли. Быть может они оставались в живых, но уподобляли своим творениям, превращаясь в отупелых кукол, жаждущих только танцевать в аритмическом хаосе своей половины мира. Так могло бы случиться и со мной, но… - Он присел рядом с Ксардерой и коснулся её рукой.
- Щита нет! – Толи удивленно, толи радостно воскликнул Фузу.
- Но когда я подошел к границе, она протянула мне руку. Красивейшее из творений, прошедших сквозь горизонт, само воплощение Хаоса. – Амит убрал пряли с её лица и взглянул на неё глазами, полными любви, как только очень близкие и дорогие друг другу люди могут смотреть. – Никогда не забуду ту ладонь, тянущуюся мне на встречу из пустоты, из ничего. Прямо как сейчас, - он поднялся и шагнул к обрыву, пройдя мимо удивленно улыбающегося Фузасу, - тот же образ.
- Не зря ты так привязался к Стижиану. – Улыбнулся старый медиум, хотя теперь это уже был не он: не его лицо, не его глаза, не его одежда. Рядом с Амитом стоял молодой высокий мужчина с короткими тёмными волосами и в атласном чёрном костюме. Он выглядел так, как должен выглядеть Магистр. – Может он сможет вернуть тебе потерянную душу.
Амит усмехнулся, и в тот же самый миг весь его силуэт стал белым, а глаза – мраморными и пустыми, но лицо сохранило свою индивидуальность, и приглядевшись, в нём можно было узнать медиума Сен’Ин Лоури, каким запомнит его мир.
