Цена двуличности. Часть 1 (СИ) - "Алаис" (читать полную версию книги TXT, FB2) 📗
Ох, чую, пожалею я об этом вопросе, когда получу на него ответ.
— Использовал на нем Последнюю Милость. Тогда как раз только были созданы первые рабочие образцы.
Я вздрогнула от неприятных воспоминаний о том, как этот артефакт пытались применить ко мне. Точнее — к подселенцу в моем теле.
— Причем не просто вытянул душу, а безвозвратно уничтожил ее. По крайней мере, так он сказал. Ну и происходило это, конечно же, не наедине. Тогда Суртаз собрал нас всех.
— И никто не попытался его остановить? — вырвалось у меня. Хорошо, что хоть не вслух. Мне не хотелось и пытаться представлять ощущения Седьмого Ученика, раз уж даже Альд назвал их мучительными. А вот мой вопрос, похоже, подселенца озадачил.
— Ты сама понимаешь, о чем спросила? — насмешливо спросил он после недолгого молчания. — Насколько я помню твои эмоции в Последнюю Ночь, тебе было не слишком комфортно от его внимания. Причем мимолетного. И тогда ты ощутила лишь малую часть его могущества. А тогда любого из нас он мог превратить в прах за считанные секунды всего лишь щелчком пальцев.
— То есть, вы все были просто-напросто запуганы…
Странно, но только сейчас я поняла этот очевидный, в общем-то вывод.
— Может, кто-то и был, — в голосе Альда мне послышалось высокомерие пополам с безразличием. Ну да, Первый Ученик, любимчик же. — Но это выходило само собой, как естественная реакция на такую мощь.
— Ага, а показательная казнь, значит, не запугивание? — саркастически поинтересовалась я, снова взяв в руки перо и положив перед собой очередное незаполненное приглашение.
— Это другое. Запрет Суртаза на его обожествление среди бессмертных был чуть ли не единственным настолько… строгим. А эта казнь, как ты выразилась, являлась публичным наказанием за нарушение неоднократно обозначенного запрета. Посуди сама — если некроманту хватило ума, рассудка и силы воли стать личем, то уж соблюдать четко очерченные правила не должно составить труда, — подселенец издал короткий смешок. — Поэтому Суртаз снисходительно относился к поклонению ему среди живых, хоть и было заметно, насколько это его раздражает… Но бессмертным такого не прощал.
Во время этой тирады я все пыталась вспомнить, с чего вообще начался этот разговор. Вспомнила.
— И получается, что ты, рискуя своим посмертием, присутствовал на свадьбах в качестве благословляющей длани Суртаза?
— Это не то занятие, которым я горжусь, но каждый раз меня очень долго и старательно упрашивали, и иногда я даже соглашался, — вздохнул Альд. — Тем более, что там требовалось всего лишь мое присутствие. Как шутила Ли, зная мое отношение к этому — полчаса позора, и очередной секретик в копилочку.
— Секретик? — удивленно переспросила я.
— Думаешь, я занимался бы этим безвозмездно?
— И что ты получал взамен?
— Чаще всего — недоступные посторонним магические наработки. Но бывало, что соглашался и на редкие ингредиенты или подопытных…
Я щелкнула челюстью, услышав последнее слово. Что уж скрывать, в последнее время как-то и подзабылось, что сидящий в моем теле высокомерный зануда и брюзга в прошлом был тем еще экспериментатором, поломавшим немало чужих жизней в погоне за новыми магическими знаниями. Чего только стоило превращение собственного друга в опасную нежить — умерца.
— Именно поэтому я и говорил тебе, что не нужно думать обо мне лучше, чем я есть. Меньше иллюзий — меньше разочарований.
Ожидая уловить отголосок сожаления или хотя бы печали со стороны подселенца, я сосредоточилась на эмоциональных ощущений. Ничего. И это почему-то вызывало у меня смутную досаду. Пытаясь ее подавить, я пробежалась взглядом по уже вписанным в пригласительные письма именам и обнаружила, что одно пропустила. Кажется.
— Знаешь, ты говорил, что я верно решила задачу на внимательность…
— Я говорил, что ты верно ее поняла. А вот решение можно трактовать двояко.
— Твоя задача — такая мелочь по сравнению с этим списком…
Под саркастический смешок подселенца я аккуратно вписала пропущенное имя. А затем, повинуясь интуитивному порыву, просмотрела уже подписанные листы пергамента и обнаружила причину ошибки: два из них были адресованы одному и тому же человеку. Винеад Шианнар Келед Тар. Взгляд зацепился за родовое имя, и я ощутила, как отсутствующие внутренности в моем животе свернулись в тугой колючий комок.
— Спокойно, это может быть просто какой-то младший отпрыск рода.
Альд определенно уловил мое состояние, но нередко его попытки успокоить меня приводили к обратному результату. Впрочем, иногда он и не скрывал, что не особенно-то и пытался.
— Но если эти два рода дружат…
— Дружба между родами — эфемерное понятие, скажу я тебе, — задумчиво проговорил подселенец. — Вот вражда — да, это встречается куда чаще. Причем, зачастую, даже между отдельными ветвями одного рода.
— Но зачем тогда его приглашать?
— Формальность. Я не знаю порядков сейчас, но в мое время было принято приглашать представителей всех знакомых родов, с кем… хм, не враждовали, скажем так. Поэтому в каждом роду обычно был человек, у которого такие мероприятия вызвали наименьшее отвращение. Его в таких формальных случаях и отправляли.
— Удобно.
— Вполне. Правда, когда приглашала родственная семья, — в голосе подселенца послышалось искреннее сожаление, — такой маневр не срабатывал.
— Вот почему это звучит так, будто ты терпеть не можешь свадьбы?
— О, ты наконец-то это поняла… — в голосе Альда явственно слышалась саркастическая ухмылка.
— Но почему? Это же весело!
— Странное времяпрепровождение, как по мне. Я и при жизни не испытывал никакого удовольствия от встречи с родственниками, которых видел едва ли не в первый и последний раз, не говоря уже о множестве посторонних людей, самым корректным определением которых может быть разве что — неприятные и неинтересные. А в посмертии это все и вовсе кажется бессмысленной тратой времени даже с учетом условной вечности впереди, — Альд мученически вздохнул. — А уж все эти… хм… праздничные развлечения — отдельный вид пыток, и каждый раз когда управляющий…
Мои детские воспоминания говорили об обратном. Красивая праздничная одежда, румяные и улыбающиеся родители, разнообразные угощения и сладости для детворы, гурьбой носящейся между столами… Возможно, я запомнила ту пару свадеб своей родни просто потому, что они оказывались настоящим праздником в череде однообразных дней, посвященных вдумчивому рассматриванию потолка в своей комнате, так как ни на что иное сил не хватало…
За моей спиной раздался щелчок двери, и на место скрывшихся обратно в глубине моего разума детских воспоминаний пришло напряженное ожидание… порицания? Ведь было за что. Я даже до середины списка не дошла.
— Как продвигается работа? — над моим левым плечом раздался вкрадчивый голос тетушки Сади.
— Я ни на что не намекаю, но она пришла раньше условленного часа, между прочим, — ехидно сообщил подселенец.
— Не так быстро, как хотелось бы, тетушка Сади, — я подняла голову и указала на отложенную в сторону пару листов с одним и тем же именем. — И я один раз ошиблась.
— О, пустяки, дорогая, заготовок достаточно.
Женщина-лич взяла в руки оба приглашения и, склонив голову в сторону, пару секунд на них посмотрела. Под ее взглядом один пергамент истлел и рассыпался прахом, тогда как второй тетушка Сади легким движением отправила в полет — в общую стопку уже подписанных листов.
— Где ты остановилась? — она склонилась над моим плечом.
Я молча ткнула пальцем на имя, которое еще не успела вписать.
— Замечательно. Ты отлично справляешься.
Не зная, что ответить на похвалу, я лишь скромно кивнула и почти не дрожащей рукой написала очередное имя удивительно быстро высыхающими чернилами. Все это время ощущая на себе взгляд женщины-лича.
— А раз ты так прекрасно справляешься с однообразной работой… Скажи, у тебя были какие-то планы на сегодня?
Под ехидный смешок подселенца я мысленно застонала, прекрасно понимая, что никаких планов на сегодня у меня нет и быть не должно.
