Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (первая книга TXT) 📗
Ему ответила тишина и взгляды столь гневные и твердые, словно камни, метаемые из-за угла. Кайлеан поводила глазами по командирам рабов, ища какие-то указания — у них есть планы, далеко идущие и подробные, или же они просто дают нести себя волне случайностей? Этот… город в джунглях выглядел довольно хорошо управляемым военным лагерем, с тренировочными площадками, огородами, курятниками и колодцами, и она могла бы поспорить, что где-то дальше в лесу нашла бы выкорчеванные поляны, на которых держали скот — у рабов же имелась собственная кавалерия и лагеря. Но все это было ужасно временным — немеекханским. Дерево, камыш и тряпки. Так куда же они намеревались отправить свою армию?
Кахель-сав-Кирху улыбнулся первым, но это не была улыбка, которую стоило ожидать.
— Этого маловато, генерал. На меня не действует магия имени того, кто разгромил се-кохландийцев, спас верданно, того, кто является доверенным человеком императора. Наши планы — конкретны, мы знаем, что хотим получить. Свободу. Свободу для всех, кто захочет снять ошейники, присоединиться к нам и вместе сражаться. Но они… — он зацепился взглядом за черного великана, — достаточно гибки, чтобы не раз и не два поймать врасплох наших врагов. Но если ты думаешь, что придешь сюда, сверкнешь именем, волчьей улыбкой и несколькими предположениями, а мы падем на колени, вознося благодарности Матери, потому что Меекхан о нас вспомнил, тогда у тебя помутилось в голове от постоянной скачки.
По мере того как вождь рабов говорил, плечи его распрямлялись, а голос становился резче. Кайлеан уже понимала, что волшебство имени Ласкольника на него и правда не действует, что он уже пришел в себя от удивления и принял решение.
— Мы знаем, что Империя не пришлет нам на помощь армию. Не только потому, что мы далеко. Меекхан продает сюда сталь, медь, олово, фаянс, стекло и много других товаров, везя взамен специи, хлопок, шелк, золото и драгоценности. А потому я соглашусь с Поре Лун Даро, что наш бунт не на руку многим людям в Империи. Нет! — Кровавый Кахелле вскинул обе руки, прерывая ответ Ласкольника. — Молчи. Мы из того поколения, которое узнало предательство. Когда я вступал в армию, я приносил слова клятвы: «и не брошу товарища в бою». Помнишь? Присяга одинакова и для пехоты, и для кавалерии. Я полагал, что эта клятва охраняет и меня. Но нас покинули. И все эти годы в рабстве выкупали дворян, богатых купцов и ремесленников, но о таких, как я, крестьянах и простых солдатах без поддержки, никто даже не вспомнил. О таких, как они, — он кивнул на товарищей, — тоже. И только когда мы вышли с полей, выползли из рудников, когда подожгли плантации и уничтожили мастерские… только тогда Империя вспомнила о нас. Когда я услышал, что ты здесь, подумал, — мощные руки стиснулись в кулаки, — подумал, что, возможно, что-то изменилось. Но ты пришел с одними вопросами. Как? Что? Где? Последнего такого, который крутился по лагерю и задавал такие вопросы, мы приказали…
— …закопать в муравейнике. — Уваре Лев смерил их ледяным взглядом. Подобные взгляды были и у остальных представителей повстанческой армии; куда-то исчезли сердечные хозяева, а Кайлеан поняла, что она — и остальной чаардан — тут в одиночестве, в чужом лагере, всего ввосьмером. — Перестал кричать, прежде чем солнце преодолело восьмую часть дороги по небу. Слабак.
Кахель-сав-Кирху вздохнул, расслабил кулаки и продолжил:
— Если ты тут по поручению императора, то у тебя должен быть какой-то контакт с ним. Может, магический, а может, ты просто умеешь громко кричать, не знаю… но скажи ему… скажи ему, что нам нужно больше, чем слова. И что тут нет меекханцев и прочих рабов. Тут есть только рабы. Носящие ошейники. И что если Империя могло выслать тебя сюда с шестью сотнями солдат, то может прислать их и шесть тысяч. Или десять. Это будет сила, которая не покорит Юг, но с которой все станут считаться. Потому что тут и теперь в расчет идет лишь сколько мечей при тебе. Сколько сабель и луков. А потому… — он снова вздохнул. — Приближается вечер. Ночью я не отошлю вас в обратный путь. Останьтесь. А завтра вы покинете лагерь и вернетесь в Белый Коноверин. Ты не спросил, генерал, что можешь сделать для нас, хотя наверняка хотел, я ведь прав? — Горькая усмешка искривила лицо бывшего лейтенанта. — Мне нужен некто, кто передаст весточку Госпоже Пламени. А теперь — отдохните. Можете ходить по лагерю Волчьего полка, говорить с людьми, осматривать их вооружение, видеть, как они тренируются. Но вам нельзя выезжать за валы. У вас нет следов от ошейников на шее. А утром я приглашу тебя на беседу, передам мое послание и дам людей, которые проведут тебя под Помве. Дальше — дело за вами.
Он отвернулся.
— Люка покажет вам, где заночевать и разместить лошадей. Ступайте.
Глава 14
Доклад Крысы подтвердил Велергорф, который уперся, что проверит все сам. Кеннет позволил, послав с ним полдюжины людей с оружием. Татуированный десятник вынырнул из дыры через полчаса, принеся еще несколько предметов: деревянный кубок и ложку, раковину, которая наверняка некогда выполняла функцию бокала, поскольку у нее была витая ножка, а еще горсточку просверленных камешков, кусок полотна из жесткой, грубо сотканной материи.
— Крыса прав, — сказал Велергорф, когда Кеннет и остальные десятники собрались вместе. — Кто-то забаррикадировался, подперев дверь досками, оторванными из столов, а потом взобрался на полку под стеной, чтобы прорубить путь наружу. Не знаю, сколько времени это заняло, потому что палуба в этом месте — в локоть толщиной, но когда человек напуган, то и гору насквозь пробьет.
— И?
Десятник еще раз показал свои находки.
— Кубок маловат для мужчины, и тут, видите, вырезаны цветочки и птички, я голову отдам на отсечение, что он принадлежал женщине. А эта раковина великовата, на глаз — с кварту емкости, а ее узоры? Гарпун, зубастая рыба, тварь со щупальцами. Пил из нее мужчина. Бусики из камешков, абы какие, совершенно как игрушка для ребенка. Видите?
Теперь видели. Ясно и отчетливо. Только что это им давало?
— И куда ведут забаррикадированные двери?
— Одна — туда, — десятник махнул в сторону кормы. — А вторая — в противоположную сторону, господин лейтенант. Обе дополнительно проклеены смолой, так что практически вросли в косяки. Если хотим проверить, перед чем их заперли, придется рубить. — Он заколебался. — А мы хотим?
Взгляды сержантов сделались внимательны и осторожны. Здесь были солдатами. А солдаты обычно не ищут проблем сами, поскольку военный опыт говорит, что любопытство — прямая дорога к куску стали в кишках.
Кеннет сжал губы.
— Мы на траханом корабле, что уже отвез нас на добрых сто миль на восток. Плывем вдоль Большого хребта — впрочем, в том направлении, в котором мы должны были идти, что почти забавно. Но за восемь-десять дней мы минуем горы, и никто не знает, какие земли и моря находятся к северу от Олекадов и плоскогорья Фургонщиков, а я предпочел бы не проверять этого первым. Также мы не знаем, кто правит этим кораблем, не знаем, отчего он пробудил такую ярость Владычицы Льда. Мы не знаем ничего. И у нас есть еды на семь — десять дней, а потом останутся нам псы и ремни.
Большая часть стражей скривилась при одном упоминание о таком. Псы были… почти членами отряда.
— Начнем с ахерских. А еще у нас потеряны все сани с припасами для животных. С сегодняшнего дня они получают половину ежедневной порции. Как и мы. Воды нам хватит, пока сможем растапливать снег и лед. Но важнее всего, что придется сидеть и ждать чуда. Ну разве что у кого-то из вас есть идея, как выбраться отсюда, не потонув и не замерзнув. Слушаю.
Некоторое время они молчали, наконец Андан поднял руку.
— Невод?
Они с Велергорфом уже раздумывали над этим, когда вчера бросали кусочки дерева в воду и смотрели, как те исчезают за кораблем.
— Борт тут как минимум восемьдесят локтей. Корабль плывет со скоростью бегущего человека и продирается сквозь море, полное льда, битого и целого. Все, что мы опустим в воду, будет порвано и раздавлено в несколько минут.
