Саркофаг (СИ) - Моисеев Валерий Васильевич (книги хорошего качества .txt) 📗
- А пошли к Хулио, он все равно еще не спит, колдует со своими приборами, - предложил Сенсей. - Я, кстати, более чем уверен, что у него и выпивка есть.
Коротышка действительно не спал. Сочувственно почмокав толстыми губами, он выслушал грустную исповедь друзей.
- Вы поступили, как настоящие мужчины! - горячо заверил он их. - Таким сокровищем, как Ольга, нельзя рисковать, ее нужно беречь! А потом, если вы принесете из Черного города кое-какие женские побрякушки, в качестве знака внимания и любви, я думаю, ваша дама будет более благосклонна.
- Хулио, брат, у тебя случайно нет, чего-нибудь выпить? - тяжело вздохнув, поинтересовался Сенсей. - У меня на душе так муторно и гадко, словно туда кошки нагадили. Я не могу долго ругаться с Ольгой, мне при этом становится так плохо!
- Текила подойдет? - спросил толстяк, ставя на стол пузатую бутыль размером с хорошее ведро.
Внутри пыльной емкости плескалась мутная жидкость весьма подозрительного вида. При взгляде на нее, Сенсей уже пожалел, что задал Хулио вопрос о выпивке.
Через пару часов, когда забористого пойла стало примерно на четверть меньше, у друзей закончились тосты. В конце пришлось пить за дружбу во всем мире. Мире от которого уже ничего не осталось. Вспомнив об этом, трое собутыльников не на шутку загрустили и выпили за неминуемую гибель томиноферов и их подлых прихлебателей ксеносервусов. Справедливости ради, следует заметить, что за это уже пили несколько раз.
- Ребята, завтра мы пойдем на разведку, - косо поднялся из-за стола Влад. - От исхода нашей миссии будет зависеть, жить человечеству или нет! Господа офицеры предлагаю тост за успех нашего завтрашнего предприятия и баиньки!
После этого тоста все провалились в тяжелый и мутный, словно агавовая водка сон.
Утреннее пробуждение было кошмарным. Похмелье было дичайшим. Внутренности просились наружу, голова трещала и раскалывалась по всем швам. Сенсей попытался влить себя трясущейся рукой стакан воды, но тут, же был вынужден отказаться от этой затеи. Отравленный алкоголем организм, не доверяя своему хозяину, отказывался принимать в себя что либо.
Самочувствие пробудившегося вскоре Влада было немногим лучше, чем у Сенсея. На бедного же Хулио вообще нельзя было смотреть без слез.
- Ты что эту отраву у томиноферов покупал? - язвительно поинтересовался у толстяка Влад.
- Предлагаю отныне переименовать текилу в томиноферовку, - простонал, держась за голову обеими руками Сенсей.
Появившийся вскоре Стилет подозрительно осмотрел свое воинство, но ничего не сказал. Он лишь неодобрительно покосился на них. Подойдя к столу, на котором стояли стаканы с недопитой текилой, он брезгливо понюхал один из них и тут же в ужасе отшатнулся в сторону.
Осуждающе покачав головой, он сказал:
- Я так понимаю, что завтрак у вас на сегодня отменяется. Быстро приведите себя в порядок. Я жду вас ровно через полчаса у Пабло для получения последнего инструктажа. После этого мы выступаем.
- 8 -
Германия,
концентрационный лагерь Дахау,
1944 год.
После того достопамятного испытания препарата 'Монсегюр - 15' прошло около года. Но и по сей день перед глазами Константина стояли двенадцать человек отправленных гауптштурмфюрером Нойбертом на костер. И сделано это было только лишь для того, чтобы произвести впечатление на рейхсфюрера СС Гиммлера.
Чего греха таить, он прекрасно понимал, что в гибели этих конкретных людей виноват он сам и никто другой. Ведь как ни крути, из огромного количества заключенных он, Константин, выбрал именно этих несчастных. Он до сих пор не мог взять в толк, почему нельзя было ограничиться всего лишь парой испытуемых? К чему такая показная расточительность человеческими жизнями?
Впрочем, фашисты всегда с большим пренебрежением относились к людским ресурсам, недостатка, в которых в самом начале войны у них не было. Теперь же когда их победоносное шествие по Европе натолкнулось на ожесточенное сопротивление Советов, положение кардинально изменилось. Нового пополнения военнопленных в концентрационном лагере практически не было. Теперь фабрика смерти Дахау почти целиком работала на мирном гражданском населении, безжалостно поглощая и перерабатывая беззащитных людей. Среди новоприбывших все чаще попадались немцы, верноподданные третьего рейха. Все заподозренные в недостаточной лояльности к режиму, незамедлительно отправлялись за колючую лагерную проволоку.
Несмотря на полное отсутствие газет и радио в лагере было хорошо известно, что дела на фронтах у немцев идут из рук вон плохо. Это было видно даже по поведению лагерной охраны. Если ранее эсэсовцы вели себя вальяжно, как пресытившиеся хищники, то теперь они все более напоминали озлобленных, отчаянно трусящих гиен, понимающих, что неминуемый конец близок. Свою злость и свой страх они вымещали на заключенных. Для этого в лагере начали проводиться массовые показательные казни.
Непонятно каким образом в лагерь попадали все новые подтверждения того, что русские уже гонят немцев на запад. Причем темпы наступления Советов день ото дня нарастали. Поговаривали, что в лагере действует антифашистское подполье имеющее связь с немецким сопротивлением на воле. По мере того, как узники Дахау узнавали все новые подробности, их настроение претерпевало разительные перемены. Теперь в глазах у заключенных горел злорадный, плохо скрываемый огонек, понимания того что русские сломали хребет непобедимой германской военной машине. Даже сотрудники Константина и двух других лабораторий, несмотря на то, что были в полном смысле слова предателями, работавшими на оккупантов, ощущали необъяснимый подъем настроения.
На этой почве Константин близко сошелся с руководителем третьей лаборатории, французом Огюстом. Константину было известно лишь, что эта лаборатория, введенная в строй самой последней занимается какими-то новейшими техническими разработками в области физики. Он никогда не спрашивал Огюста о его работе, впрочем также как тот никогда не интересовался над, чем трудится Константин. Тем самым они соблюдали строжайший запрет на обмен любой информацией между сотрудниками лабораторий работающих под руководством гауптштурмфюрера Нойберта .
Как это ни парадоксально, но тему скорого краха фашистской Германии они считали меньшим табу, нежели обсуждение проводимых ими исследований. Хотя не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что последовало бы в случае доноса на них по этому поводу. И в том и в другом случае их ждала неминуемая смерть. Но Константин и Огюст уже устали бояться, и им просто была необходима хоть какая-то отдушина, чтобы снять, то колоссальное напряжение, в котором постоянно пребывала их психика, все, то время пока они находились в плену.
Константин благоразумно не стал посвящать своего нового французского друга в то, что сам без принуждения выбрал немецкий плен, вместо героической смерти на передовой. Огюст, в отличие от него, успел поучаствовать в боевых действиях против фашистов, прежде чем был взят в плен. Он долго мотался по разным лагерям пока его, наконец, не обнаружил Артур Нойберт.
Гауптштурмфюрер постоянно искал для своих проектов новых сотрудников. В первую очередь, его интересовали ученые, занимавшиеся до войны новейшими перспективными разработками. Имея в своем штате несколько сильных аналитиков, также из числа заключенных, Нойберт создал обширную картотеку, включавшую в себя интересовавших его людей науки. Проблема была в том, что в процессе оккупации их стран многие ученые погибли. А угодившие в плен, были разбросаны по многочисленным концентрационным лагерям, и подчас значились под другими именами.
Обитатели привилегированного барака, в котором жили сотрудники лабораторий Нойберта, прекрасно понимали, что в случае краха третьего рейха, победители, кто бы они не были, не погладят их по головке за работу на врага. Тем более тех, кто участвовал в разработках, которые можно было практически применить на фронте. Как вскоре выяснилось, Огюст работал именно над таким проектом. Однажды он признался Константину, о том, что в случае успешной реализации его изобретения, победа Германии на всех фронтах будет предрешена. Именно по этой причине, Огюст, как мог, саботировал дальнейшее продвижение проекта вперед.
