Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой - Кук Глен Чарльз
Большой двинулся поближе к оружию.
В него вонзились две метательные звездочки, за ними тут же последовал кулак гролля.
– Это на многое проливает свет, – сказала женщина. – Я уже подумывала, что мы, возможно, пригрели змею. Отлично. Чего вы хотите, Гаррет?
– Оставьте в покое меня и моих людей. Забирайте вашего человека, если сумеете выбрать его из группы. Он мне не нравится, потому что строил против меня козни. Я даже облегчу вам работу, черт побери, и назову тех, кем он быть не может. Я уже думал об этом. Правда, его могли убить. Там погибло много народу.
Я отдал распоряжения. Женщины, Плоскомордый, Дожанго и Марша (он тащил на себе Кейен и Валентина) отошли в сторону.
– Выбирайте нужный товар среди остальных, – закончил я.
– Вы отпустите меня?
– Почему бы и нет? Мне кажется, у вас, леди, нет склонности к самоубийству.
– Еще раз назовете меня «леди» и узнаете на своей шкуре, есть у меня склонность к самоубийству или нет.
– Ты, Гаррет, обзавелся еще одним другом на всю жизнь, – заржал Морли.
Ее ответ не поддавался воспроизведению.
– Что здесь? – спросила она, указывая на свертки.
– То, за чем я охотился.
Морли начал светиться по краям, потому что был не в силах удержаться от резких движений. То же происходило и с Дорисом. Я двигался замедленно, поэтому заклинание на меня все еще действовало. Я на цыпочках последовал за женщиной, которая была не леди.
Осмотрев всю группу, она запустила руку в карман и вытащила амулет: в центре его светился кусок янтаря с утонувшим в нем насекомым.
Превалета-Позвоночника вдруг оставило сонное безразличие, и он впал в неистовую ярость. Все произошло настолько быстро, что я изумился бы, будь у меня на то время. Одной рукой он выбил амулет, а другой вцепился в горло дамы.
Я ударил его ножом по руке, полоснул по щеке и отступил, потому что – да простится мне это выражение – леди вступила в дело.
Я с удивлением обнаружил, что рад тому, что злодеем оказался не Васко.
Позвоночник помчался прочь. Женщина, подхватив амулет, кинулась следом. Ее соратники – те из них, что оставались на ногах, – не двигались, так как не знали, чего ждать от нас.
– Линяем отсюда, – предложил Морли.
– Да.
Дожанго обладал многими качествами, и некоторые из них мне не нравились. Но дураком он не был. Заметив, что все заняты своими делами, он начал выводить людей из подвала.
Позвоночник ринулся к выходу самостоятельно и нарвался на кулак гролля. Женщина тут же оседлала беглеца и, не дав ему опомниться, сунула в рот амулет.
Он начал изменяться.
Я слышал, что Меняющий форму не имеет собственного облика. Говорят, не имеет даже пола и воспроизводит себе подобных, делясь на неравные части. Не знаю, не знаю…
Позвоночник превратился в майора, затем – в типа, слегка смахивающего на пирата, потом стал отдаленно знакомой мне женщиной. Агент венагетов явно проходил через все свои предыдущие ипостаси.
Все остальные уже ушли. Я тоже решил не дожидаться конца представления. У меня не было оснований подозревать людей с яхты в избытке доброжелательности по отношению ко мне.
52
Только перед самым рассветом мы добрались до гостиницы. Я отпустил солдат, полагая, что они счастливы вернуться живыми и не станут в ближайшее время чинить мне неприятности. Пришлось по этому поводу поспорить с Морли, который считал, что солдатиков следовало передать в руки шайки с яхты. Та принялась бы их допрашивать и мучила бы вопросами, пока мы не убрались бы из города.
Короткая беседа с хозяином гостиницы подтвердила мои подозрения. Он держал наш номер и хранил пожитки по просьбе людей с яхты, которые рассчитывали снова напасть на наш след, если мы вернемся в Фулл-Харбор. Что, собственно, и случилось после визита Дожанго.
Целых пять часов я проспал как убитый, после чего отправился организовывать возвращение домой. Полоса удач, видимо, закончилась. Я вернулся в гостиницу и объявил:
– Первый корабль, на котором будет достаточно места для всех, отойдет только послезавтра. Ситуация, вызванная действиями Слави Дуралейника, заставляет наиболее слабых духом сограждан двигаться на север. Корыто, что я нашел, годится разве что для перевозки мусора. Но приличного судна пришлось бы ждать еще целую неделю.
Я решил не упоминать, что даже это жалкое транспортное средство истощило мои финансы. Если путешествие затянется, нам придется голодать.
Усевшись рядом с Морли, я заявил:
– Ничто теперь не заставит меня взяться за работу вне Танфера. Даже стотысячный гонорар.
– Раз ты заговорил о деньгах, скажи, когда мы получим честно заработанное? Для меня это не так важно – я отправился в Кантард не ради оплаты. Но тройняшки начинают дергаться.
– Придется подождать, пока я загоню в угол Тейта и выдавлю из него очередную порцию. Все, что у меня осталось, уйдет на возвращение домой.
– Они доверяют тебе, Гаррет. Не разочаруй их.
– Ты же меня знаешь. Так или иначе я вытряхну из Тейта бабки, и вы, ребята, свое получите. Дожанго! Где ящики? Ты ведь не пропил деньги, которые я тебе выдал?
– По правде говоря, я пришел сказать, что заказ прибыл. Хозяин бьется в припадке, он вопит, что если мы внесем их в помещение, то распугаем ему всех посетителей.
– Сейчас я устрою припадок – танцы на его башке, – проворчал, поднимаясь, Морли.
Мы разместили призы в гробах той же ночью. Это были стандартные дешевые изделия, которые покупают жители севера, чтобы доставить домой с войны своих сыновей. Дожанго все же признал, что маленько выпил. Он сумел сэкономить, поскольку продолжительный спад военных действий в Кантарде поверг в кризис гробовщиков Фулл-Харбора.
Я рассердился, но сцен закатывать не стал.
После наступления темноты я распаковал свой приз и, прежде чем поместить в гроб, слегка почистил его. Тинни помогла мне, и Кейен не очень протестовала. Во всяком случае, она не вскрикивала.
При изготовлении белых одеяний, очевидно, использовалось какое-то колдовство: одежды Кейен не порвались, и к ним совсем не прилипла земля.
Морли был не столь деликатен. Он насыпал в гроб свежей земли, развернул свой приз, переложил в ящик и начал прибивать крышку. Стук разбудил Валентина, он заорал и попытался вырваться. Пришлось звать на помощь Маршу.
Едва мы успели его усмирить и тем самым утешить хозяина, как появился Зек Зак.
Кентавр прибыл один и поначалу держался вполне дружелюбно.
– Вам удалось вызволить ее, мистер Гаррет?
– Да.
– Вы позволите на нее взглянуть? Я не видел ее с тех пор, как она ушла во тьму вслед за своим мужем-идиотом. Ушла, следуя своим извращенным представлениям о преданности. Я должен был бы ее задержать.
– Это было бы весьма мило с вашей стороны.
Морли и Плоскомордый бросали на него косые взгляды. Тарп кентавра не знал. Но я боялся, что сейчас произойдет столкновение и посыпятся искры. Однако Зек Зак их обезоружил:
– Я не прикасался к ней и ни при каких обстоятельствах не стал бы этого делать. И не только потому, что ее отец был моим другом.
Как однажды заметил Морли – еще один.
Я открыл крышку. Она спала. Кентавр некоторое время молча смотрел, затем отступил назад и произнес:
– Достаточно. Закройте крышку. Возможно ли будет ее исцелить, мистер Гаррет?
– Думаю, мы успели вовремя. Она сама изо всех сил сопротивлялась болезни. Надеюсь, в ней еще осталось достаточно человеческого.
– Хорошо. Теперь к делу. Кто-то из вас захватил в гнезде предмет, который по праву принадлежит моему народу.
Эти слова вызвали недоумение. Мы с Морли обменялись изумленными взглядами.
– Амулет Владыки по крови. Знак его могущества. Камень-кровавик.
Не помню, кто из нас рассмеялся первым.
Кентавр собрал все свое достоинство и попытался укрыться им, словно щитом.
– Джентльмены, – начал он. – Я прошел сквозь ад и через годы унижений для того, чтобы отыскать гнездо, дать моему народу разгромить его и собрать достаточную добычу, чтобы эмигрировать из Кантарда. Вы можете забрать двоих слуг по крови. Один из них принадлежит мне, но я дарю его вам, а другой не стоит того, чтобы о нем говорить. Но все остальное в гнезде – моя собственность.
