Тропа каравана - Суренова Юлиана (версия книг TXT) 📗
Улыбнувшись им, как людским малышам, колдун поднялся, задернул полог, на миг задержав руку, налагая на повозку заклятие, способное укрепить сон спавших и защитить от бед окружавшего мира, и лишь потом направился к выходу из шатра.
Дозорные встречали его удивленными взглядами, не понимая, зачем Хранитель, едва вернувшись, уходит вновь. Но никто из них не осмелился окликнуть мага, чтобы спросить, не говоря уже о том, чтобы остановить его.
Шамашу не пришлось далеко отходить от каравана. Волки, ожидая решения людей, кружили близь шатра, и стоило человеку погрузиться в серебряную полутьму снежной ночи, удалившись на безопасное расстояние от жарких костров и чадивших, разбрасывая во все стороны искры, факелов в руках у дозорных, как к нему подбежал золотой вожак.
"Странник! — волк окликнул колдуна на речи мысли и образов. — Дети Огня приняли решение?"
"Да, охотник, — тот улыбнулся, вспомнив свое удивление, когда золотой зверь впервые заговорил с ним на том же языке, что был дан драконам. Колдун легко понимал собеседника — картинки-образы были подробны и четки. — Старший из них разрешил мне оставить твоих малышей".
"Спасибо, — в золотых глазах зверя настороженность сменилась покоем и благодарностью. — Для них это единственный шанс выжить… Я хотел попросить тебя еще об одном. Обещай мне: когда они вырастут, ты позволишь им самим принять решение — остаться с воспитавшими их или вернуться к давшим жизнь. Не сомневайся: они никогда не покинут тебя, будут верными стражами в пути. Просто… Не лишай их права выбора!"
"Никто не станет удерживать их против воли. Ты должен знать: те, кого ты называешь детьми огня, почитают племя снежных охотников".
"Да, мне ведомо это, — подтвердил волк. Он сел, потер передней лапой нос. — Они оставляют нам пищу. Мы благодарны им: в голодные дни она многих спасла. Платя добром, мы защищаем их от Тех, кто несет смерть".
"О ком ты?" — Шамаш насторожился. Он считал своим долгом узнать все о бедах и опасностях этого мира, чтобы, в случае необходимости, защитить своих спутников. Сперва он решил, что так в стае называют разбойников, но…
"Нет, — рассмотрев посланный им образ, мохнатый собеседник наклонил голову, — это не двуногий стервятник. Несущие смерть другие".
"В мире, о котором я рассказывал тебе, была сила, несущая смерть. Ее называли Потерянными душами".
"Нет! — голова волка нервно дернулась. Зверь настороженно заскулил — ему совсем не понравилось то, образ чего он нашел в мыслях собеседника. — Не стихия — плоть, лишенная разума. Чем-то похожа на братьев-охотников. Убивает добычу, питается смертью. Но братья охотятся чтобы жить, а Те — живут, чтобы убивать. Опасайся Их. Опасны. Особенно для тебя. Твой дар не остановит, лишь разозлит. Полагайся на четвероногих стражей. Они помогут".
"Хорошо, — маг кивнул, благодаря за предупреждение. — Я пришел сказать, — теперь, прежде чем проститься, оставалось лишь передать слова Атена, — что старший из детей огня просил вас принять в дар то, что оставлено на снегу".
"Пищу", — волк чуть наклонил голову, не спуская золотых глаз с собеседника, словно проверяя, правильно ли он понял.
"Да".
"Щедро. Мы не откажемся. Добыча кочует. Пища понадобится, — волк словно стремился объяснить собеседнику причину своих поступков. — Мы отплатим детям огня добром".
"Они дарят от чистого сердца, не требуя платы".
"Все равно. Дело не в них — в нас. Мы не можем просто взять".
"Это ваш путь… — Шамаш кивнул, принимая решение волка и соглашаясь с ним. Он огляделся. — Скоро взойдет солнце. Вам пора уходить. Прощай, брат-охотник".
"До встречи, странник. Мы еще увидимся, пока бродим по одной земле", — волк встал, быстро проведя холодным мокрым носом по руке колдуна, осторожно лизнув ее, убежал обратно в снега, где его ждала стая.
В сгустившейся в предрассветный час мгле звери, словно на крыльях ветра снежной волной нахлынули на приготовленные дары, и вновь исчезли, унося то, что было им отдано, не обращая никакого внимания на замерших при их виде неподвижными изваяниями дозорных.
Проводив их глазами, Шамаш вернулся к шатру.
Возле полога, прикрывавшего вход от холодных ветров, его ждал Атен.
— Спасибо, — тихо молвил тот. — Я видел: волки приняли дар.
— Они признательны вам и отблагодарят за добро.
Караванщик недоверчиво посмотрел на Шамаша. Нет, ему не казалось странным то, что маг говорил со зверем столь же легко и свободно, как с человеком. Подобный дар не был редкостью…
"В легендах", — ему приходилось вновь и вновь напоминать, что в реальном мире он не слышал ни о чем подобным. Но ведь и сам Шамаш воспринимался караванщиками скорее жителем легендарной эпохи, чем Хранителем сегодняшнего дня. Так что… Нет, слова мага удивили его совсем по другой причине — священным животным нет нужды благодарить простых смертных за то, что последние исполняют законы, заповеданные богами. Карать нарушителей — смертные ждали от них лишь этого. Однако… Да, Атен начал припоминать — в свитках ему попадались древние истории о том, как священные волки помогали людям, даже дружили с теми из них, кого выбирали в свои помощники и спутники бог солнца и госпожа Айя.
— Скажи, — караванщик свел брови на переносице. Его взгляд скользил по ночным просторам снежной пустыни, где слились, ожидая рождения зари, два цвета — черный и белый, — а со стаей не было высокой синеглазой женщины в белоснежных одеждах?
— Айи? — улыбнувшись, маг качнул головой. Его глаза смотрели на Атена толи с удивлением, толи с укором, словно спрашивая, как взрослый человек может продолжать верить в детские сказки?
Караванщик опустил голову на грудь, чувствуя, как у него, словно маленького ребенка, краснеют щеки, наливаются огнем уши.
— Такова наша вера… — тихо прошептал он, прячась под защиту этих слов. — Если она кажется Тебе смешной…
— Прости, — улыбка стала теплее. — Прости, если я ненароком тебя обидел. Просто мне трудно верить в богов, не только похожих на людей, но и живущих схожей с ними жизнью.
— Но почему?! - не выдержав, воскликнул тот. — Из какого бы мира ты ни пришел, там должны были быть боги, те же самые боги! Или ты хочешь сказать, что у каждого островка жизни свои творцы? Но это невозможно, когда власть небожителей распространяется на все мироздание! Я бы еще смог понять, если бы у вас больше почитали не повелителей небес и метели… Ты говорил, тот мир был жесток. Возможно, им правил Губитель или…
— Торговец, — прервал его колдун. — Дело не в богах, которые действительно едины, бесконечны и вечны.
— В чем же тогда?
— В том, как мы их видим, как пытаемся понять и осмыслить, наделяем ли их образами или оставляем безликими, непознанными, осознавая, что наши глаза способны увидеть лишь маленькую толику сущего, что наши уши не слышат и половины того, что дано разобрать зверю.
— Но у нас есть разум!
— Конечно. Однако, увы, в значительной степени мысль полагается на то, что ей говорят органы чувств, на слова, передающиеся от родителей к детям словно незыблемые камни, на… — сжав губы, маг качнул головой. — Прости, я не должен был говорить всего этого. Вера — слишком тонкая стихия, которая боится любого дуновения ветра сомнений. Верь в то, во что привык верить. Но постарайся понять: я готов уважать и защищать вашу веру как свою собственную, но моя душа никогда не сможет ее принять.
Караванщик кивнул. Собственно, ему было все равно, во что верит Шамаш. Главным было верить самому — фанатично, всей душой, посвящая этой вере всю свою жизнь, укрепляясь в ней с каждым часом. Что бы там ни говорил Евсей, последние события все больше и больше убеждали Атена в том, что на своем пути он встретил бога. И чем дольше он думал, тем менее невероятным это ему казалось. Ведь пересекались же дороги небожителей и людей раньше.
Подняв взгляд на Шамаша, Атен с удивлением прочел в его глазах сочувствие и сожаление:
— С вчерашнего дня, — тихо промолвил колдун, — ты смотришь на меня так, словно я и есть тот самый бог, чьим именем назвала меня малышка. Это не так. Я человек, — было видно, что ему причиняет боль мысль, что он вынужден разрушать фантазии собеседника, лишая его части души, заставляя страдать. Но у него не было выбора.
