Мать Лжи - Дункан Дэйв (книги хорошего качества TXT) 📗
— Если он сам это придумал, то конечно, миледи. — Хет заставил себя протянуть руку Катрату для необходимого в таких случаях рукопожатия. — Ты производишься в командиры фланга. — Он не удержался и спросил: — Ты бы хотел командовать каким-то определенным флангом? — «Есть ли фланг, который согласится тебя терпеть?»
Катрат надулся, уловив насмешку.
— А нельзя ли мне быть вашим военным советником, тетя?
Так он избавится от тяжелой работы и от оскорблений, которые могут привести к серьезным последствиям.
— Превосходная мысль! — воскликнула Салтайя.
Раз Хета заставляют играть в такие игры, что ж, надо показать всем присутствующим, что происходит.
— В таком случае ты получаешь продвижение сразу на два звания: будешь вожаком стаи и военным советником ее светлости. Сообщи своему прежнему командиру о новом назначении. И возьми красный пояс у квартирмейстера.
На лице Катрата появилась довольная усмешка.
— Мой господин добр.
— Командир охоты, — сказала Салтайя, принимаясь за еду, — как долго оставшиеся здесь воины смогут защищать перевал?
— Зависит от размеров вражеской армии, миледи.
— Ты уже сообщил гарнизону, что они должны сражаться до последней капли крови?
Хет кивнул. У него пересохло в горле.
— Хорошо. Однако не помешает еще раз напомнить им о долге. Пришли ко мне вожаков стай. По одному.
ГЛАВА 22
Орлад Селебр настолько не доверял раздраженному Следопыту, что попросил у Гатлага Намберсона и Снерфрика для охраны его каноэ. Орлад не сомневался, что каноэ может очень быстро скрыться в темноте.
Следопыт не возражал и сразу предложил трем Героям — и Ваэльсу, который ни на шаг не отходил от Орлада — вытащить из судна его личные вещи и перенести их в безопасное место на хранение, а потом погрузить необходимые припасы. Хермеск согласился, что с такой работой справились бы и обычные носильщики, но заметил, что если кто-нибудь уронит камень балласта и повредит хрупкую кору каноэ, на починку уйдет много времени. Орлад ведь торопится?
Да, Орлад был готов поднять людей и заставить их работать всю ночь. Если повезет, они выступят раньше, чем Салтайя.
Ему еще никогда не приходилось с кем-то прощаться. Оказалось, что расставание в холодном предутреннем сумраке гораздо печальнее, чем он себе представлял. Соперники, которых он превзошел во время весенних тренировок, стали его командой, друзьями, а затем и братьями, проверенными в сражении. Кое-кто всплакнул; Орладу самому приходилось часто моргать. Бенард не скрывал слез — дружелюбный медведь, который при первой встрече показался ему грибом-дождевиком, обладал поразительным мужеством. Как могли давно потерявшие друг друга братья так сблизиться за столь короткий срок? У Орлада дрогнуло сердце, когда он смотрел на расставание укриста с приемной дочерью. Жадный человечек отныне будет искать утешение в своих фермах, домах и мешках с золотом. Фабия рыдала даже после того, как села к каноэ. Плакал и Дантио, которого переполняли не только свои, но и чужие чувства.
Каноэ было достаточно узким, чтобы каждый гребец работал обоими веслами, но не слишком длинным для пяти человек и багажа. Хермеск несколько раз подчеркивал хрупкость судна. Его необходимо на руках выносить из воды, оно не должно касаться берега. Если они перевернутся в дикой местности, их ждет скорая гибель от холода и голода. Хермеск устроился на носу, Ваэльс и Фабия посередине — она заявила, что готова выполнять свою долю работы, если в ее помощи возникнет необходимость — затем Орлад, а на корме сел Дантио, поскольку он уже плавал на каноэ и умел им управлять.
Когда солнце полностью взошло, неумелые гребцы уже перестали обдавать всех брызгами при каждом ударе весла, и Орлад не сомневался, что плавание по реке доставит им много удовольствия. Ему нравилось грести. Воды Молочной реки становились зеленоватыми под кронами деревьев и голубыми под открытым небом. Вереницы шумных птиц летели к морю — в те земли, где зима будет теплой, хотя и не менее длинной.
Когда же солнце поднялось над пиками гор Варакатс, Орлад начал подумывать о мозолях, неудобном сидении и затекших ногах — не говоря уже об уставших руках и плечах. Довольно долго все гребли молча, лишь время от времени раздавалась команда Хермеска:
— Смена!
Тогда они начинали грести с другой стороны каноэ. Следопыт годился Орладу в дедушки, но дело свое знал. Он был энергичен, словно летящая домой птица, и не знал усталости.
Им предстоял трудный день.
Фабия огляделась и сказала:
— Co sofo lattie par tenziale paludio u Florenzou?
— Что?
— Co! — Фабия пожала плечами. — Sofo? — Она показала на себя. — Lattie. — И высунула язык.
— Почему ты не говоришь, что обозначают эти слова?
— Nyb! — Она покачала головой, в ее глазах плясали искорки смеха.
Орлад вздохнул.
— А как будет «повтори»?
Он не мог помогать себе жестами, ведь ему приходилось грести с той же скоростью, что и остальным. Да, день будет очень долгим.
Вскоре лес исчез. Река текла между заболоченных берегов, среди тростниковых зарослей и камыша. Следопыт уверенно вел каноэ, и им ни разу не пришлось возвращаться. Впереди все ярче сияла громада Ледника, а небо над головами становилось все синее. Неуклонно приближалась гора Варакатс, становясь все больше и больше. Впрочем, она казалась не такой уж и высокой. Далеко на севере, в разреженном воздухе, вырастала еще одна коническая вершина. Не следует забывать, что Грань плоская. Люди говорят, что нужно подниматься к Границе или на Высокий Ледник только из-за того, что реки текут вниз, к океану.
К полудню солнце стало жарким. Потом небо заволокли тучи, и ветер с дождем охладил вспотевших гребцов.
Теперь флоренгианским языком с Орладом занимался Дантио, а Фабия взялась за Ваэльса. Сухопарый пожилой Следопыт немного знал язык и также участвовал в обучении. Орлад узнал, как звучит слово «кровь», когда его ладони начали кровоточить. Вскоре Хермеск объявил короткий отдых, предупредив, что следующий привал будет очень не скоро. Неужели он такой мстительный или просто ненавидит молодых и сильных людей? Как бы там ни было, приказы веристам он отдавал с заметным удовольствием.
Во время второго привала, когда они сидели на круглых камнях и с аппетитом поглощали припасы, запивая их холодной и кристально чистой водой из пруда (Хермеск предупредил, что пить воду Молочной реки будет ошибкой, которую никто из них больше не повторит), Фабия потребовала, чтобы Орлад описал перевал Нардалборг.
С трудом разобрав ее жесты и слова, он сказал:
— Хет всегда говорил, что путь до Первого Ледника занимает пять дней, еще пять дней требуется, чтобы добраться до горы Черепов, а еще пять…
Она выругалась на флоренгианском.
— «Anconti»? — спросил он. — Что значит «anconti»? Маленький… А, тебя интересуют подробности? Ну, Ледник не такой уж большой. Первый Ледник — это стена, а на верху у нее сплошные камни. Именно на горе Черепов у Стралга случилась первая серьезная катастрофа: человеская лавина. Сейчас там построили лестницу — частично из дерева, частично вырубленную в скале. Через пять дней мы выйдем к Первому Водопаду, а дальше я не бывал. Оттуда до Границы еще пять дней пути, это если повезет. На Высоком Леднике людей постоянно подстерегает смерть. Буря может длиться целую вечность. Хет не раз повторял, что пока никто не добрался от Нардалборга до Границы за двадцать дней. Просто он хотел, чтобы люди не теряли надежду. Теоретически за двадцать дней можно проделать весь этот путь, если мамонты будут ждать у Первого Ледника.
Фабия заговорила со Следопытом, но тот отвечал ей на вигелианском языке, поскольку не очень рассчитывал на свое знание флоренгианского — или пожалел Ваэльса и Орлада.
— Если пойдем напрямик и если погода не преподнесет нам никаких сюрпризов, то до Первого Ледника мы доберемся через четыре дня.
