Шерас - Стародубцев Дмитрий (бесплатные серии книг txt) 📗
И Божественный удалился. Но прежде чем он это сделал, он протянул партикулису свою голубую церемониальную пику. Эгасс принял дар, повернулся к своим воинам и показал то, что держит в руке. Партикула грохнула тысячами голосов: «Эгоу, Алеклия!»
Глава 13. Битва под Кадишем
Поодаль от того места, где «молились к смерти» авидронские партикулы, расположился иргамовский лагерь. Он имел обычную «линейную» планировку и занимал площадь несоизмеримо большую, чем стоянка противника. Посередине лагеря возвышалась гигантская статуя Слепой Девы, отлитая из чистого золота, которую по настоянию Хавруша доставили на особой повозке из самого Масилумуса. «Присутствие священной статуи воодушевит наших воинов, – убеждал Верховный военачальник противников перемещения священной реликвии, – а ее близость к месту сражения, несомненно, позволит богине самым решительным образом повлиять на ход событий!»
Перед лагерем был насыпан высокий холм, на котором стояли на узорчатом дорманском ковре Хавруш и Тхарихиб в окружении военачальников, порученцев и телохранителей. В сотне шагов от холма выстроился конный отряд Синещитных – Дворцовая конница. Он состоял из тридцати тысяч отборных воинов, по большей части тяжеловооруженных, одетых и снаряженных, в отличие от многих других иргамовских отрядов, по единому образцу.
– Волноваться нет причин, мой брат! – сказал Хавруш, заметив бледность на лице интола. – Авидронов в три раза меньше, и они, бесспорно, проиграют сражение.
– Что там за крики? – спросил Тхарихиб, вслушиваясь в сильный неразборчивый шум тысяч человеческих голосов, идущий со стороны противника.
– Всё просто, Лучезарный, – отвечал Хавруш, – авидроны «молятся к смерти». Это кстати, ибо в ближайшее время большинству из них действительно придется умереть. Авидронов немного, и их возглавляет какой-то Лигур, который мало чем отличился и не выигрывал больших сражений.
– Твоя уверенность, Хавруш, внушает надежды. Но где же Алеклия? Почему он не принимает участие в этом сражении? Его многие считают талантливым полководцем.
– Алеклия прячется в Грономфе и молит своих Гномов о пощаде. Его партикулы пролили на нашей земле уже столько крови, что ему только и остается, что с ужасом думать о неизбежном возмездии.
Тхарихиб недоверчиво посмотрел на брата. Уж больно всё просто: Алеклия трус, армии авидронов малочисленны, исход предстоящего сражения не вызывает сомнений… Так ли это на самом деле? Интол в очередной раз пожалел, что поддался на уговоры Хидры, которая считала, что в решающий момент он должен быть вместе с армией. Остался бы в Масилумусе, сейчас бы пировал во дворце и в спокойствии и безопасности ожидал сведений с места сражения…
Хавруш выдержал взгляд брата. Пока еще интол не знал о прибытии в авидронский лагерь Алеклии, обо всех многочисленных пополнениях в стане противника. Конечно, этого нельзя было утаить вовсе, но Хавруш медлил до последнего, поскольку справедливо опасался, что Лучезарный, получив плохие новости, совершит какой-нибудь трусливый необдуманный поступок, и это в лучшем случае сильно подорвет боевой дух армии, а в худшем…
Еще только узнав, что Тхарихиб собирается сопровождать армию, он стал дни напролет убеждать его остаться. Но упрямый братец не поддался уговорам. Он сам, его семья и многочисленная свита присоединились к колоннам, выдвигающимся на Кадиш, и неожиданно явились для армии такой необычайной обузой, что Хавруш в отчаянии вырывал из носа волосок за волоском, сдерживая закипающий в сердце гнев. Четыреста дополнительных повозок, четыре тысячи человек, а еще все эти долгие остановки, пиры, бестолковые указы, подменяющие мудрые и своевременные распоряжения Верховного военачальника…
Над холмом, на низкой высоте, широко расправив паруса-крылья, проплывали десятки иргамовских матри-пилог, и интол задрал голову, любуясь этим зрелищем. У Иргамы никогда не было воздушных шаров, но на деньги Фатахиллы удалось создать целую армию «летающих драконов»…
Хавруш что-то еще говорил, но вдруг смолк, заметив, что Тхарихиб не слушает, с щенячьей радостью на лице наблюдая за парением боевых воздушных шаров. Всё многочисленное окружение угодливо разделяло восторг интола.
Хавруш бросил на брата презрительный взгляд. Он в сотый раз подумал о той великой несправедливости, когда Слепая Дева (действительно слепая!) сделала правителем не его, а слабоумного братца.
Отойдя чуть в сторону, Хавруш осматривал поле будущего сражения, которое с высоты насыпного холма было видно, как на ладони. Думая о предстоящей битве, о том, как ее вести, как обмануть авидронов, обрушив на них в самом неожиданном месте всю силу собранного войска, он почему-то вспомнил о Хидре, находившейся в лагере вместе с наследником, Нэтусом…
Измотанный за все эти дни нытьем Тхарихиба, его бесконечными опасениями и претензиями, Хавруш окончательно сходил с ума, когда ему начинала указывать еще и Хидра. Бывшая жрица, известная всему Масилумусу распутная дрянь, инородка низкого происхождения, указывала ему – прямому потомку Тедоусов, Верховному военачальнику великой страны! Безумие! Даже восьмилетний отпрыск монаршей семьи, взбалмошный Нэтус, настроенный матерью соответствующим образом, обращался с ним свысока. Видит Дева, Хавруш давно собственными руками задушил бы маленького ублюдка где-нибудь на окраине лагеря или спящим в шатре, если б не этот подаренный мальчику во время Встречи Солнца здоровый лучник, с которым наследник был неразлучен ни днем, ни ночью.
Вот в такой обстановке, полной интриг, ненависти, подозрительности, он, Хавруш, еще ухитряется командовать невиданной по своим размерам шестисоттысячной армией…
Несколько дней ничего не происходило. Каждое утро противоборствующие армии выстраивались друг против друга, но атаковать первой ни одна из сторон не решалась, и дело заканчивалось мелкими стычками передовых отрядов.
Алеклия оценивал силы иргамов абсолютно точно: шестьсот тысяч человек, из которых четверть составляли союзники и наемники. Это было почти на двести тысяч больше авидронской армии. Инфект понимал, что ему в некоторой степени удалось обмануть иргамов: Тхарихиб и его брат Хавруш вряд ли рассчитывали, что авидронам удастся сосредоточить под Кадишем столько партикул, но всё же превосходство иргамов было очевидным, а значит, атаковать первым очень рискованно.
Со своей стороны, Хавруш осторожничал, выискивая в действиях авидронов подвох. В свое время, обстоятельно изучив военные приемы соседей, он справедливо полагал, что у авидронов всё очевидное – ложно, а правда хранится в глубокой тайне. Он высылал десятки отрядов следопытов и сотни лазутчиков, пытаясь как можно точнее определить реальные силы противника и исследовать все особенности местности, выбранной авидронами для сражения. И медлил. Вскоре он убедился, что армия авидронов не так мала, как предполагалось, и это еще сильнее насторожило его.
Золотая статуя Слепой Девы, стоящая посреди лагеря иргамов, охранялась самым тщательным образом. Пятьдесят копьеносцев день и ночь следили за тем, чтобы к священной статуе никто не приближался. Воин из Дворцовой конницы, пытавшийся лишь прикоснуться к ступне золотой богини, был заколот на месте.
Однажды, ближе к вечеру, внимание стражей привлек черноволосый мальчик в золотой остроконечной шапочке, который с диким визгом подскочил к самой статуе, ошалело огляделся, видимо ожидая нападения, и спрятался за золотой постамент. Копьеносцы тут же признали в нем Нэтуса, сына Тхарихиба. Они успокоились, и умиленные улыбки появились на их смуглых лицах. Вскоре вблизи статуи показался высокий воин в авидронском плаще. Он крался с мечом в руке, свирепо вращая глазами. То был лучник Зваргус. Стражники весело переглянулись и продолжали с любопытством наблюдать за мнимой жертвой и ее разъяренным преследователем.
– Мы отыщем тебя, проклятый мальчишка, где бы ты ни прятался! – громко рычал Зваргус. – Мы зажарим тебя на вертеле и подадим к столу нашему великому Инфекту!
