Служители темных сил - Брукс Терри (книги бесплатно txt) 📗
— Мы только зря потеряем время, кузина.
— Мы можем упустить единственный шанс, кузен.
— Когда мы давеча последовали твоему совету, вышло только хуже, так что теперь ты должна прислушаться к нам.
— Спасибо, что напомнил, а то я совсем забыла об этом. И что мне прикажешь делать — забиться обратно в свою нору и всю оставшуюся жизнь следовать твоим мудрейшим советам?
Они сверлили друг друга взглядами. Таша, до этого лишь молча прислушивавшийся к их разговору, тяжело вздохнул:
— Довольно. Оба предложения имеют свои плюсы. Ничего хорошего не получится, если мы окончательно перессоримся. Мы должны все тщательно взвесить и принять решение. Время уходит.
— Тогда тебе и решать, — заявил Тенерифе. — Наши с Фриной голоса разделились. Она говорит, что мы должны остаться, а я говорю, что мы должны вернуться. Выбор за тобой, и мы поступим так, как ты решишь.
Тенерифе явно рассчитывал, что брат примет его сторону. Фрина уже готова была возразить, но решила держать язык за зубами: следует выслушать, что скажет Таша, прежде чем набрасываться на него. Она уже и так переусердствовала, настаивая на своем, и очередная попытка лишь усугубит ее положение. Кроме того, он все равно должен высказаться. Ей отчаянно хотелось остаться, чтобы исправить совершенные по ее вине ошибки, а не возвращаться с сомнительным титулом зачинщицы предприятия, обернувшегося полным крахом. Но она вынуждена была признать, что не справится с этим делом в одиночку и что нуждается в поддержке и помощи своих двоюродных братьев.
— Что скажешь, Таша? — спросила она, заставив себя посмотреть ему в глаза. — Как нам следует поступить?
Таша размышлял и не торопился с ответом.
— Есть еще кое-что, о чем вы не упомянули, а это может оказаться более важным, чем то, о чем мы уже говорили. Если мы прислушаемся к голосу рассудка и вернемся в Арборлон, а потом попросим у твоего отца разрешения вернуться на поиски Пантерры и маленькой сестры, согласится ли он? Отпустит ли он тебя, кузина, и нас с братом? Да и вообще кого-либо из Эльфов, если на то пошло? — Он помолчал. — Ведь те, кого мы попросим его спасти, те, кого должны будут отыскать его Охотники и за кого им придется сражаться, — Люди, а не Эльфы. Нет, не говори пока ничего, Фрина. Я знаю, что твой отец — разумный и добрый человек. Но он, как и все Эльфы, испытывает неприязнь к Людям. И когда он будет принимать решение, на одной чаше весов окажется эта неприязнь, а на другой — его обязанности по отношению к тебе и ко всем нам. И даже неплохо зная его, я не могу предугадать, что он скажет. Это не дает мне покоя. Если он откажется помочь нашим юным друзьям, нам с Тенерифе придется возвращаться сюда без его разрешения, а значит, пойти на прямое неповиновение королю, чтобы попытаться исправить свои ошибки.
Он перевел взгляд с брата на Фрину.
— Что вы думаете об этом?
Фрина как раз думала, что ее отец, несомненно, — честный и справедливый правитель и станет на сторону тех, ответственность за кого взяла на себя его дочь. Но она понимала, что в рассуждениях Таши есть своя логика. Она покачала головой, показывая, что пребывает в растерянности.
Тенерифе пожал плечами.
— Ты все разложил по полочкам, брат. Как всегда. Мне нечего возразить, поэтому я снимаю свое предложение вернуться. Мы пойдем за нашими друзьями.
Он встал и обнял Фрину за плечи.
— Нам пора выступать, чтобы не потерять Ящериц из виду. Согласна?
Она широко улыбнулась ему и вместо ответа поцеловала его в щеку.
Глава 17
Тролли двигались на северо-запад весь остаток ночи. По обе стороны телеги, на которой везли пленников, вышагивали гиганты в доспехах, и скрип колес и щелканье вожжей вплетались в гулкий топот обутых в сапоги ног и неразборчивое гортанное ворчание, долетавшее из темноты, которую едва рассеивал тусклый свет луны и звезд. Пантерра и Пру перекатывались по деревянному днищу телеги, когда та подпрыгивала на неровностях почвы, пытались забиться в углы и усесться там, что сделать было совсем непросто со связанными руками и ногами. Позади них медленно таяла во тьме горная гряда, за которой пряталась долина, ставшая для них домом. С каждой минутой она отдалялась от них.
Пру в конце концов сморил сон, и она вытянулась на дне телеги, положив голову Пану на колени, а он изо всех сил старался уберечь ее от толчков. Что же касается его самого, то о сне он и не помышлял. Боль в голове и душившая юношу ярость не давали ему заснуть, во всяком случае пока. Он отчаянно пытался ослабить узлы на запястьях, вращая руками то в одну сторону, то в другую, надеясь, что, намокнув от пота и крови, выступившей из многочисленных ссадин, кожаные путы соскользнут, — но все его усилия были тщетны. Да и Тролли не оставляли без внимания своих пленников, время от времени заглядывая в телегу. Они держались поблизости, так что даже если бы каким-то чудом ему удалось освободиться от пут, убежать он все равно не смог бы.
К тому же он ни за что не бросил бы Пру на произвол судьбы. Так что попытки ослабить узлы стали для него чем-то вроде способа убить время и дать выход копившимся внутри ярости и отчаянию, которые порождали гнетущее ощущение бессилия.
Он то и дело высматривал Арика Сарна, надеясь вовлечь его в разговор и постараться узнать, что ждет их впереди. Но загадочный Тролль как сквозь землю провалился, и было неясно, когда он появится вновь, так что, поразмышляв, Пан решил, что от него помощи ждать бесполезно. Поначалу он надеялся, что раз этот Тролль знает о приключениях Ястреба и о его походе в долину, то между ними могло бы возникнуть дружеское расположение. Чувство это подогревалось тем, что Тролль разговаривал на их языке и знал общую историю. Но потом Пан понял, что выдает желаемое за действительное и видит то, чего на самом деле не было и быть не могло. Отчаяние иногда способно внушить ложные надежды. Так, скорее всего, было и сейчас.
Юноша вновь задумался над тем, знают ли Оруллианы и Фрина Амарантайн, что случилось с ними, что их увозят прочь. Но спасение казалось чем-то невероятным, и он понял, что не может всерьез рассчитывать, что друзьям это удастся. Если и существовали шансы спастись, то только вследствие его собственных усилий; Пан был уверен, что полагаться на других в таком деле — удел глупцов, а он себя таковым не считал.
Так что Пан продолжал свои попытки освободиться от пут и испепелял взглядом карауливших его Троллей, когда они очень уж назойливо пялились на него. Но в конце концов усталость взяла свое и, невзирая на то что голова Пру по-прежнему лежала у него на коленях, он заснул.
Разбудили его громкие крики и суета. Караван спускался по длинному, пологому склону на равнину, на которой среди камней, на выжженной траве в беспорядке стояли сотни палаток. Близился рассвет, и небо на востоке, над очень далекими теперь горами, окрасилось в нежные серебристые тона под тонким слоем ночных облаков. Впереди простиралась блекло-серая равнина. Отсюда не было видно ни клочка зелени — повсюду на многие и многие мили во всех направлениях тянулась голая и мертвая земля. И только Тролли — коих насчитывались тысячи — оживляли в остальном безжизненный пейзаж. Они сгрудились вокруг лагерных костров, которые уже почти прогорели к утру, и от углей к небу вздымались тоненькие струйки дыма, навевая сравнение с возносящимися душами умерших. Тролли занимались своими делами, которые, на взгляд Пантерры, были совершенно лишены цели и смысла. Собственно говоря, юноша даже не понимал, что они делают. Всего несколько воинов проводили караван любопытными взглядами, но тут же вернулись к прерванным занятиям.
Пру тоже проснулась и в страхе прижалась к нему.
— Сколько же их тут! Что они здесь делают?
Ее слова почти поглотил грохот телеги и звуки просыпающегося лагеря. Пан лишь молча покачал головой в ответ. Что бы ни задумали Тролли, вряд ли это было что-нибудь хорошее. Одно было ясно: это временный, а не постоянный лагерь. Троллей здесь была не одна тысяча, повсюду виднелись груды доспехов и оружия. Пантерра заметил странных вьючных животных, каких раньше никогда не видел. Некоторые из них имели отдаленное сходство с лошадьми, но их головы и шеи защищали многочисленные шипы. Другие были такими массивными и неповоротливыми, что напоминали стенобитные тараны; они с ног до головы были опутаны кожаной сбруей с металлическими заклепками. Третьи же как две капли воды походили на Коденов.
