Роковое наследие - Скуркис Юлия (книги без сокращений txt) 📗
Фетинор, устав корить себя за совершенную глупость, внимательно оглядел невесту. «Хороша!» — посетила его утешительная мысль. Он понаблюдал, как колышется ее полная грудь, когда повозка наезжает на ухабы, и подумал, что все не так уж и плохо. Особенно, когда возле самого сердца приятно позвякивают магны.
Мелькнула мысль: а не сосватать ли девушку кому-нибудь из знакомых? Но тогда пришлось бы расстаться с мешочком золотых, а это было выше его сил.
Прибыв в Пантэлей, Фетинор, не поехал домой, а первым делом направился в храм Лита и заказал на вечер венчание. Без изысков, подешевле, чем несказанно огорчил жреца Клептофена. Тот посетовал, попытался воззвать к совести купца, но тщетно. Клептофен жужжал над ухом Фетинора до самого выхода из храма, купец лишь отмахивался, дескать, не до того, да и невеста не претендует.
Увидев Тамию, Клептофен в отчаянии всплеснул руками и возопил:
— Главное приданое этой девушки — красота, услада очей и счастье ночей! Ты, Фетинор, гневишь Лита, лишая такую красавицу пышного свадебного торжества!
— Так ты берешься провести церемонию? — теряя терпение, спросил купец. — Или мне придется обратиться к жрецу Оластыру? — мотнул Фетинор головой в сторону храма Нэре.
— Ты уж определись, любезный Фетинор, заключаешь ты брак по любви или по расчету, — обиделся Клептофен. — Если тобой движет выгода, то ступай к Оластыру, но нэреиты задешево тебя не облагодетельствуют.
— Ну, какая тут выгода? — неискренне возмутился Фетинор. — Разве можно не любить такую красоту? Вот, возьми плату и благослови, как полагается, наш союз.
Он всучил жрецу деньги, умильно сложил пухлые ручки на животе и, как кот на сметану, уставился на невесту.
Клептофен недовольно посопел, но промолчал.
Фетинор облегченно вздохнул, когда повозка въехала во двор его дома. Он отчитал нерасторопного слугу и сам тщательно запер ворота. Харуф же стоял, как истукан, и глаз не мог отвести от Тамии. Фетинор дал ему тумака и велел убираться. Потом вдруг передумал, подозвал и, «оторвав от сердца» несколько монет, отправил слугу на рынок. Фетинор рассудил, что недурно пустить по городу слухи о его невесте, и никто не сделает это лучше, чем Харуф — первостатейное трепло. В корзину молодым на счастье, конечно, бросают сущую мелочь, но чем больше народа придет на свадьбу… Лишних денег ведь не бывает.
Фетинор подал руку невесте, помог слезть с повозки и проводил в дом. Одна за другой им навстречу вышли его жены: Тарума, Галида и Пасифа.
— Совсем ума лишился! — вместо приветствия сказала первая. — Мы, можно сказать, с голоду пухнем, а ты еще одну приволок.
— Тарума верно говорит, — поддержала ее Галида. — Небось, подарков нам опять не привез.
Пасифа промолчала, потому что рот у нее был набит леденцами.
— Молчать! — крикнул Фетинор и топнул ногой.
Жены пожали плечами и разошлись по комнатам, хлопнув напоследок дверьми.
— Ничего эти тупые коровы не понимают в торговле, — пробормотал Фетинор. — Узнают люди, что у меня четыре жены, подумают: состоятельный купец, дела ведет успешно. Дуры! — запоздало крикнул он. — Не обращай внимания, Тамия, они просто завидуют, что ты такая красавица, и боятся, что тебя я буду любить больше, чем их.
Проворковал Фетинор, приобняв невесту за тонкую талию.
Девушка часто заморгала, будто ей соринка в глаз попала, огляделась. Фетинор, глаза которого находились на уровне ее пышной груди, хотел уж было пристроить голову на это мягкое ложе, но попытка оказалась грубо прервана шлепком по лысине.
— Ой! — вскрикнул он и поспешно отскочил от невесты.
— Ты кто? — поинтересовалась Тамия неожиданно глубоким, низким голосом.
— А-п-ш-ш, — выдохнул ошарашенный купец. Наконец, выдавил: — Муж.
— Чей? — спросила девица.
— Твой, — прошептал купец, осторожно пятясь, — ж-ж-ених-х.
— Так муж или жених? — уточнила Тамия.
— Жених. Фетинор я, — окончательно растерялся купец. — Вечером у нас венчание.
— Угу, — кивнула девушка. — Зеркало есть?
— С-сюда, пожалуйста.
Фетинор проводил невесту в маленькую комнатушку, которую почти полностью занимала кровать. На стене висело большое зеркало.
— Ты, Фетинор, не пугайся, у меня после… Не помню точно, что со мной произошло. В общем, провалы в памяти. Мне бы отдохнуть.
— Конечно-конечно, — закивал Фетинор. — Располагайся, отдыхай. Я сейчас принесу твою лютню.
Когда Тамия наконец осталась одна, она бросилась к зеркалу и едва не закричала, увидев свое отражение.
— Ах ты, ведьма проклятая! — прошептала она, разглядывая лицо и тело. — Будто мало ты надо мной поизмывалась, так еще и сосватала. Что ж теперь делать-то?
Тамия ощупала полную красивую грудь, даже заглянула за корсаж, чтобы убедиться в том, что она настоящая. Затем, закусив губу, подняла подол, потому что через пышные юбки прощупывалось что-то неопределенное.
— Дружочек ты мой! — со слезами в голосе произнесла она, узрев оставленную без изменений часть своего первоначального естества.
«Как же это? Кто же я теперь? Назваться Тамероном, кричать на каждом углу, что я мужчина — упекут в приют для душевнобольных или, того хуже, начнут показывать публике как феномен редкостного уродства», — размышляла девушка-трансформ.
— Ну, погоди, Хазиса, доберусь я до тебя! — потрясла кулаками Тамия в бессильном гневе, прекрасно сознавая, что ей нечего противопоставить умениям старой ведьмы. Не орать же круглосуточно у нее под окнами песни, чтобы спать не могла. — Говорили отец и брат: «Учись магическому искусству, Тамерон». Вот попал, так попал. По самое некуда. Хотя девицу они из меня слепили первостатейную — спрашивается, зачем?
Ответа на этот вопрос не было. Был чужой замысел, в который не посвятили главное действующее лицо. «Отец, конечно, объявил, что нет у него больше сыновей, но он явно не это имел в виду, — подумала девушка-трансформ. — Убить же собирался! Уж лучше бы… Никогда не знаешь, что лучше, но это уж слишком».
Тамия присела на край кровати, взяла лютню и, обняв ее, как единственного друга, устало опустила плечи. Понурила голову. Пальцы коснулись выемок на деке. Девушка-трансформ отстранила лютню и взглянула на надпись: «Я такой, какой есть». К горлу подкатил комок.
«Нужно разыскать мага, способного снять это заклятие, а пока придется побыть тем, кем кажусь».
С этой мыслью и горьким осознанием того, что отыскать такого спасителя — задача номер два, Тамия прилегла, не выпуская из рук лютни. Первым делом ей предстояло обрести свободу и независимость, несвойственные ханутским женщинам. Одно было совершенно очевидно: замужества необходимо избежать. Но как? Убежать? Все окна в доме выходят во двор, ворота заперты. По крышам? А хватит ли сил туда взобраться? Тело такое чужое, такое слабое. Да и побег — дело ночное, а венчание назначено на уже вечер. Но невеста может заболеть. С этой утешительной мыслью Тамия провалилась в сон.
Фетинор, ошарашенный произошедшим, заперся в кабинете и нервно расхаживал из угла в угол, прикидывая, как бы избавиться от «подарочка» старой некромантки. По всему выходило, что жениться придется. Ведь не кому-нибудь он обещал взять девушку в жены, а самой проклятущей ведьме в округе. Ссориться с Хазисой — смерти подобно.
Явно одурманила его старуха, без колдовства не обошлось. А клятва, данная под принуждением… С другой стороны, коротать век с Тамией его никто не просил. По всему выходило, что жениться так и так придется. Утешало в этой ситуации только одно: возможность в кратчайшие сроки развестись. Не зря, видно, ему об этом подумалось, когда давал согласие на брак. Рассудив таким образом, Фетинор приободрился и, выйдя из кабинета, решительным шагом направился в комнату первой жены.
Тарума недоброжелательно на него покосилась и продолжила штопать.
— Кхм, — Фетинор попытался вновь привлечь ее внимание. Не дождавшись реакции, он начал заготовленную речь: — Тарума, свет моих очей, самая мудрая, первая моя жена. Тебе ли не знать, что каждая монета достается мне тяжелым трудом, что постоянными заботами и тревогами полна моя жизнь, ибо радею о благе нашей семьи.
