За краем поля - Чернявская Татьяна "Тианна Беллер" (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Мужчина тяжело разогнулся, потирая многострадальную поясницу, и хищно оскалился. Ему крайне нравилось упиваться собственным триумфом. Не сказать, чтобы злорадство являлось частью его натуры: живущий в вечной конспирации не может позволить себе такой роскоши. Просто приближение решающего часа требовало в кое-то веке выразить хоть какие-то эмоции. Поскольку бояться или волноваться чародей давно разучился, приходилось злорадствовать, чтобы не скатиться в нелепую и неприсущую ему чуть обречённую меланхолию.
- И всё же мне несказанно повезло родиться, именно в период приближения Кометы, - заметил чародей, добавляя к рисунку последние штрихи заготовленных заранее писаний. - Какой бы прок мне был от безграничной силы, коль реализовать её не представилось бы и шанса. Допустим, государственный переворот я организовал бы без проблем, с нынешней властью на это способен и третьесортный подмастерье. Но смысл отвлекать внимание Инквизиции и Замка, если даже самый мощный ритуал в обычное время не позволит выволочь этого старого хмыря из Подмирного пекла? А без него и занимать трон бессмысленно. Род с таким проклятьем всё же не лучший вариант для правителей, ты не находишь?
Мужчина обернулся к своей жертве и единственной вынужденной слушательнице и сдержанно ругнулся: на месте привязанной к уродливой ёлке кретинки валялся лишь огрызок верёвки. Грязная деревенская дурочка, что побиралась по домам, клянча блины и брагу, ночевала в чужих коровниках, распугивая овинников одним своим видом, нашла-таки своим гнилым зубам лучшее применение, чем нападения на чародея. И ведь смогла же провернуть всё без шума - мозгов хватило! Почему-то на то, чтобы носить штаны и говорить без матов, их не доставало. Чародей привычно подавил в себе желание поморщиться. Он, ввиду редкостного цинизма, к людям подобного толка, в миру почти ласково именуемым блаженными, относился с брезгливостью и отторжением, не понимая жалости к тем, кто уже рождался на половину угробьцем. Сюсюкаться с подобными он был не способен просто органически, и связываться бы не стал даже за золотые горы. Только где, в среднего пошиба деревеньке, успевшей пропитаться поветриями чародейской паутины и идеалами, вещаемыми из шара, найти чистую душу для жертвоприношения? А тут какая-никакая, а невинница. Кто ж посчитает грехи за убогой?
- Вот тебе и небесное дитя, - досадливо вздохнул чародей, подобрал с земли наруч и направился по следам, оставленным ногами сумасшедшей в рыхлой земле проклятого поля.
Улепётывала блаженная с энтузиазмом молодого вурдалака, загребая грунт руками и ногами, от чего полоса за ней казалась очень зловещей и пугающей почище блуждающих огоньков. В отчаянном желании существовать она неслась не разбирая дороги, прочь от алтаря, деревни и последних излучений, чуть сдерживающих растущие час от часу тёмные эманации. Казалось бы, инстинкт должен был вести умалишённую к покою и безопасности, но вместо этого потянул прочь из защищённой чародеем зоны. Идти за ней становилось всё опаснее и увлекательнее. Вон за той кочкой она сшибла начавшего вылезать, а потому беззащитного и весьма ранимого умруна. Там прорыла глубокую борозду, увернувшись от беснующейся раскоряки, носящейся над самой кромкой леса. А тут её настиг подземный жраль, поджидавший беспечную жертву в уютной земляной норе. Настиг и уже успел заглотить часть туловища, окончательно испортив жертвенное тело для необходимого ритуала.
- А я уже начал удивляться, почему всё складывается так удачно, - невозмутимо проговорил мужчина, наблюдая за пиршеством оголодавшей нечисти: не часто в этой глуши попадалось сладкое человеческое мясцо.
Жраль был явно стар и немощен, хоть злая сила Кометы вела и его навстречу законной оргии. Почуяв новую кровь, он только и смог, что шире раззявить полупустую пасть. Призвать криком сородичей на совместную охоту нечисть не успела: чародей столкнул в огромную глотку оставшееся тело и побрёл обратно, оставляя тварь судорожно давиться мертвечиной в одиночестве. Словно оскорблённая таким пренебрежением раскоряка, выставив перед собой когтистые лапы, уродливой совой, попыталась спикировать на плечи наглого человечишки, но, не долетев и локтя, с визгом ринулась прочь, раньше, чем чародей даже занёс наруч для удара. Связка амулетов, пульсировавшая на шее чужака, едва заметно накалилась.
- Какая занятная коллекция, - довольно промурлыкал он, поглаживая через рубашку редчайшие артефакты.
Нежданная защита ему оказалась как нельзя кстати, пусть и стоила получаса не самых приятных ощущений и нескольких покорёженных пальцев. В конце концов, носимая им косица из розовых лент хранила память, но не могла охранить от кого бы то ни было. Да и не в этом была её суть.
- Ну, что, пошли искать ещё одну жертвенную деву? - жизнерадостно спросил у грязных лоскутков мужчина, будто через них мог действительно общаться с сестрами. - В конце концов, проклятье всё ещё со мной, а значит, просто обязательно повезёт.
С этими словами высокая мужская фигура, облачённая в чёрные одежды и длинный заграничный плащ с глубоким капюшоном, неспешно двинулась в сторону Кореней .
****** ***** ***** ***** *****
Приближение к деревне было ознаменовано не мрачной тишиной, разрушенного тёмными силами места и не воем призрачных тварей, как после недавнего столкновения на полях могли подумать молодые люди. За время полёта они ни раз представляли себе и мрачное пепелище, и охваченное паникой и безумием людское скопище, и рыскающих меж оставленных домов монстров. Особенно извращённый ум (чей, и без того понятно) предположил даже открытое урочище с постами охраны из сероплащников и цепных ящеров. Однако реальность оказалась значительно оригинальнее. Как прокомментировал это Равелий Ломахов, "занятный образец народного творчества". Образец, в виде большой, чуть размытой от времени цветастой тряпки гордо веял на ближайшем указателе, привязанный к рогатине. Следующий обнаружился на соседнем дереве, ещё один - на межевом столбе, с десяток - на каменном знаке Триликого, и так до самых ворот деревеньки. Иногда вместо полотнищ, напоминавших не то отобранные у вандалов флаги, не то цвыговские юбки, встречались пучки тонких лент кричащих расцветок, бумажные журавлики или увядшие, оставшиеся ещё со Средницы венки. Впрочем, вой тоже был. Его сопровождали неровные рымтение плохонького баяна и женские визги. Визги были вполне себе довольные, так что предположить, что среди поднявшихся мертвецов случайно затесался музыкант, не получалось.
- ...лысого...у-у-у-ух!!! - орала какую-то частушку человеческая толпа на улице, не слишком подходя под описание угнетённых или напуганных.
Чародеи понимающе переглянулись.
Пусть всё время они пролетели практически в молчании, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, шаткое взаимопонимание было достигнуто. Равелий с облегчением выдохнул в белёсую, пахнущую гарью макушку, радуясь, что по дороге его безвольная ноша, так и не пришедшая в себя после огромных энергозатрат, не отдала концы. Хотя молодой человек и полагал себя весьма смелым и искушённым, трупов не переносил. Нежити он не переносил тоже, что при его специальности не являлось особым помехой, но самооценку всё-таки портило. До сего дня наследник Представителя Совета, звезда столичных собраний и весьма завидный жених, никогда не сомневался в собственной мужественности. Сомнения эти не нравились чародею настолько, что мысль сбросить тело своей спасительницы в придорожные кусты и улететь в закат зализывать раны, казалась всё более соблазнительной. Держался Равелий исключительно на остатках мужской гордости и осознании масштаба проблем, ожидавших его в Новокривье.
Примерно в этом же направлении текли размышления и у Стасия Валента. С поправкой на то, что проблемы ждут его дома и в любом случае. Не-чародеям донести такую простую мысль, как разница в специализации, очень сложно, а, подчас, и вовсе не возможно. Вот в Академии, что им рассказывали на уроках нежитеводства в первую очередь? "Не знаешь, что делать с нежитью - зови боевика! Знаешь, что делать с нежитью - зови боевика, пока хуже не стало!!!" А попробуй, донеси эту истину до отца, когда его ещё и мать раззудит. А она раззудит. Доказательство этого сейчас сидело за спиной и сердито сопело куда-то в район лопаток. Стасий мог представить почти дословно, что и в каких красках будет рассказано родителям по возвращению. И это отнюдь не добавляло благодушия.
