Работа под прикрытием - Гришаева Маргарита Александровна (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— И что ты обо всем этом думаешь? — наконец спросила я у кота, весь этот день безмолвно взиравшего на наши приготовления.
— Я вообще не понимаю, почему ты согласилась. Это же сумасшествие! Ты прекрасно могла отказать ей так, чтобы она не обиделась. Но вместо того, чтобы тихо-мирно отдохнуть в заслуженные выходные, как обещала, ты ввязалась в очередную авантюру, причем крайне опасную, — тут же принялся распекать меня Хран. — Надеюсь, у тебя есть адекватные причины?
— Адекватных нет, — со вздохом призналась я.
— Давай хоть какие-то.
— Понимаешь, когда Бриар предложил пойти на бал, у меня внутри все, от мозга до интуиции, хором кричало: «НЕТ!» А вот сегодня возмутился только разум, а интуиция заставляла согласиться. Да и сам факт, что Даня мне это предложила… Она прекрасно знает, что я не люблю выступать перед большой аудиторией. И что я не выношу аристократию. Но она меня позвала, и не просто позвала, она утверждает, что мне это нужно. Есть у меня предчувствие, что это проявление ее провидческого дара. Ведь это не первое ее выступление в высоких кругах, но меня она позвала впервые. Может, это самовнушение, но я чувствую, что должна там быть. Причем не в качестве гостьи, — выдала я ему свои размышления.
Пару минут мы молча продолжали путь по полутемной пустой улице, пока кот пытался разобрать выверты моего сознания.
— Все равно мне эта идея не по душе, — заключил он. — Но одну я тебя не оставлю.
— И на том спасибо, — обрадовалась я. — Кстати, тебе удалось взглянуть на свиток? — поинтересовалась я, точно зная, что он не смог бы пропустить такую интересную вещь, как непереводимый магами текст.
— Да, утащил со стола на пару минут, — подтвердил он.
— И твое заключение?
— Свиток не просто старый, а о-о-очень древний. Но текст никакой магической составляющей не несет. Просто песня, как любые праздничные вирши. Не сказал бы, что там описан ритуал, скорее, одна из забытых традиций. Мое заключение: можешь петь спокойно. Хотя я не эксперт и советую тебе вообще не ввязываться в эту затею, — проворчал кошак, а я лишь отмахнулась, не желая вступать в дискуссию, тем более что и сама не была уверена в правильности своего решения.
Еще пара минут, и мы стояли у знакомой тяжелой деревянной двери.
Робкий стук: мне немного стыдно, что я пришла так поздно, не хотелось никого будить. Но дверь распахнулась практически сразу, и меня встретили теплой улыбкой. Меня ждали, и мне по-настоящему рады.
— Касенька, девочка моя, что же ты топчешься на пороге? Заходи скорее, замерзла ведь, наверное, — ухватила меня за руку и втянула в теплый дом матушка Филона.
— Простите, что задержалась, — извинилась я, стряхивая с себя снег.
— Не говори глупостей, дитя мое, тебе здесь откроют в любое время, — засмеялась она, и нас утаскивают на кухню кормить, отпаивать горячим чаем и расспрашивать о новостях.
Единственный вопрос, повторяющийся из раза в раз, когда я возвращаюсь сюда:
— Меня искали? — Все внутри замерло в ожидании ответа.
— Нет, — покачала головой пожилая женщина, я с облегчением выдохнула, а диалог продолжился.
Когда мы с Храном были накормлены, согреты и вполне довольны жизнью, я решила, что неплохо бы и делом заняться.
— Много? — Уточнять не нужно, матушка сама прекрасно знает, кого я имею в виду.
— Пятеро, — тяжело вздохнула она в ответ, — в том числе твоя подопечная.
— Вира? — вспомнила я маленькую худенькую девочку.
— Очень плохо спит. Ей снятся кошмары. Бывает, кричит так, что просыпается вся комната, — рассказывала матушка, в глазах которой билось нескончаемое сострадание к маленьким существам, кем-то брошенным на съедение жестокому миру.
— Ничего, скоро будет спать спокойно, — успокоила я добросердечную женщину, хотя сама понимала: это не последние дети с искалеченной судьбой, и всем я помочь не смогу.
Тихо-тихо, вдоль по длинному коридору, мимо старых деревянных дверей с облупившейся краской и еле видными надписями. За каждой из дверей — с десяток детских кроваток.
— Дальняя справа у окна, — пояснила мне матушка и, поймав мой удивленный взгляд, улыбнулась: — Твоя, да.
Я на цыпочках прокралась к месту, где спала десять лет своей жизни. Взглянула в сторону подоконника. Вот она, потершаяся, но все же различимая надпись: «Дия К. и Санди К.». Я нацарапала ее на следующую ночь после того, как вспомнила, кто я. Специально, чтобы не дать себе забыть.
Я обвела пальцем буквы, но тут же одернула себя: «Не для этого ты здесь».
И обернулась к кроватке, где вздрагивала во сне знакомая мне девчушка.
— Вира, — позвала ее шепотом, гладя по голове, и девочка почти мгновенно распахнула большие, полные ужаса глаза. — Тихо, тихо, — успокоила я малышку, понимая, что со сна она приняла меня за существо из своих кошмаров. — Это я, помнишь? Кастодия.
— Кася! — На ее лице расцвела улыбка. — Ты пришла меня навестить?
— Не только тебя, — улыбнулась я в ответ. — А еще я пришла, чтобы избавить тебя от страшных снов. Ты мне веришь?
— Да! — Столько надежды и веры было в детском голосе!
— Тогда закрой глаза.
Девочка послушно опускает ресницы, а я накрываю ее веки ладонью, вторую кладу на затылок.
— Вира, слушай меня, слушай мой голос…
Утро началось привычно рано — с мехового щекотания в носу и неодобрительного бурчания Храна, дескать, в праздники нужно отсыпаться в теплом углу, а не таскаться по морозу ради невнятных авантюр. Во многом я была согласна: осознание того, что, не согласись я на выступление, могла бы спокойно спать дальше, убивало желание выползать из-под одеяла. Но битва ответственности с ленью, как всегда, окончилась победой первой, поэтому я вынырнула в прохладу комнаты и, поежившись, начала собираться в новый день. Матушка Филона уже встала и руководила процессом приготовления завтрака. У меня же времени на такую роскошь, как полноценный завтрак, не было. Я схватила со стола пару булочек — одну в зубы, другую в карман, — поцеловала в щеку матушку, охающую над таким неправильным питанием, и убежала, пообещав вернуться вечером, на этот раз пораньше.
Хотя за окном едва рассвело, а улицы еще были совершенно пусты, под цветастым куполом уже вовсю кипела жизнь. Данька, уже подключившая к репетиции своего номера жонглеров, велела мне не мешаться под ногами, а заняться песней. Поэтому я одолжила у музыкантов гитару и устроилась в углу, чтобы не упускать подругу из поля зрения. Хран притулился рядом, свернувшись клубком, и тихо причитал, какая я безголовая, мол, если Бриар узнает, оторвет мне голову. Я лишь посмеивалась над таким противоречивым изречением, плавая мыслями сама не знаю где, в надежде поймать за хвост птицу вдохновения. И мне это удалось! Слова вдруг сами полились из сознания. Очнулась я ближе к обеду, потому что подруга настойчиво требовала моего внимания. Точнее сказать, ее обеспокоили мой отсутствующий вид и замерший в одной точке взгляд. Я поспешила ее обрадовать, что заказ на балладу исполнен, и мы перешли к репетиции. Мы с ней всегда хорошо срабатывались, она тонко чувствовала то настроение, которое я пыталась передавать, и переносила его в движение. Наверное, мы могли провести так весь день, гоняя по кругу одну-единственную песню в стремлении синхронизировать наши эмоции, но я помнила, что обещала помочь в приюте. Поэтому, быстро настрочив ноты, я оставила подругу импровизировать дальше с музыкантами, а сама поспешила обратно.
А в приюте жизнь тоже кипела и просто бурлила. Там, где столько детей, всегда очень шумно и немного сумбурно, особенно перед праздником. Пока все украшали комнаты, я занялась своей прямой обязанностью целителя. Раз уж выпала такая возможность, грех не подлечить детишек! Несколько часов подряд я выцапывала сопливых, поцарапанных или простуженных и приводила в порядок. К счастью, за здоровьем подопечных хорошо следили, поэтому маленьких пациентов оказалось не так уж много. А потом наступил черед поправления памяти. Резерв у меня скромный, а ментальное воздействие забирает немало сил, поэтому я решила поработать с двумя малышами, а к оставшимся вернуться после праздника. К концу сеанса поняла, что вычерпала себя полностью. Хран, крутившийся рядом и каким-то чудом избегавший крепких детских объятий, стоило нам остаться в медкабинете вдвоем, взъелся на мое безответственное отношение к собственному здоровью. А я даже не заметила, как уснула на стуле под привычный монотонный бубнеж кота. И снилось мне теплое лето. Я лежала на солнечном лугу, лицо гладили лучи солнца и теплый ветерок, а нос щекотал запах травы и пряностей.
