Средина. Том 1 - Асеева Елена Александровна (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Ярушка, — полюбовно протянула Айсулу и приткнула свою голову к его плечу, по первому пройдясь по ткани кафтана губами, а по щеке короткими и жесткими волосками. — Ты так мне дорог. Ты такой необыкновенный. Самый, самый удивительный. Когда я подле тебя, я ощущаю такую легкость, словно у меня есть крылья и мне лишь стоит ими взметнуть…
— И ты окажешься в небесах, — прошептал за девушку Яробор Живко, внутри ощущая неловкость от услышанного… оттого, что быть может впервые человек при нем озвучил его уникальность… Не ущербность, как долгие годы считал он, а избранность.
— В небесах, — вторила вслед ему Айсулу, плотней прижав голову к его плечу, верно стараясь слиться с ним своим естеством… душой, как считали люди, но на самом деле только единственно сущной плотью, тем, что и составляло основу каждого человека.
Девушка смолкнув, внезапно и вовсе будто оцепенела, по-видимому, впервые за этот срок, что потеряла своих близких, ощущая счастье жизни подле юноши.
«Кью…винх», — вновь донеслось с дерева, так вроде птица, приглядывая за бесценным мальчиком и пучившая в ночи свои два желтых пятнышка глаза, всполошенно докладывала кому-то о происходящем.
«Чвирь…чвирь», — раздалось подле правого уха юноши, и он широко просиял царствующему окрест него тому тихому бытию.
— Завтра, — наконец прервала тишину Айсулу. — Отправимся в дорогу. Дядюх молвил, что надобно более не тянуть, а то осень иль еще хуже зима застанет, где в верховьях гор… И не успев обосноваться в долине мы можем погибнуть, но мне, кажется, стоило еще немного тут побыть, чтобы ты, Ярушка, окреп.
— Ярушкой меня звала мать и старшая сестра, — мягко отозвался парень, впервые за столь долгий срок, что покинул сродников, вспоминая о них. — Звали так, когда я был маленьким… Но когда меня нарекли вторым именем перестали так величать, або отец и старшие братья были вельми суровыми. Редко проявляли свои чувства. Они не походили на Волега Колояра, так точно им не хватало тепла. Порой мне думается, я такое уже где-то наблюдал… но где никак не могу уловить. Я очень скучаю за матерью и отцом, и все еще не смирился с их смертью. Все еще не пережил их уход. — Яробор Живко прервался на малеша и словно задумавшись о чем-то ведомом одному ему, горестно и протяжно вздохнул, погодя продолжив, — знаешь, Айсулу… Мне кажется во мне хранятся знания… Какие-то затаенные, укрытые и иногда я их улавливаю проходящими тенями, а изредка и вовсе не могу понять, так как они ускользают. Вроде не позволяя мне собою овладеть. — Юноша приподнял голову, и, воззрившись в Луну прикрытую сетью разрозненных облаков, скользящих, как и его воспоминания, куда-то на всток, досказал много бодрее, — одначе я достаточно окреп после болезни. И ты за меня не тревожься, со мной все будет благополучно.
Хруст ветви и легкая поступь шагов мгновенно вывели из благодатного состояния обоих молодых людей, и Айсулу резво отпрянув от Яробора Живко, испрямила свой стан. В бело-желтой полосе, выглянувшей из проплывшего сетчатого облака, степенно направившего свое движение к высившейся утесистой макушке горы присыпленной сверху белыми полотнищами снега, поигрывающей брызгами преломляющегося света, нарисовалась мощная фигура Волега Колояра, и парень, абы не хоронится резво поднялся на ноги.
— Яробор Живко? — гулко дыхнул осударь и было слышно в его голосе протяжное пыхтение, наполненное неожиданностью, столь скорого раскрытия его прихода. — Ты, что ли?
— Ага, — незамедлительно отозвался юноша и легохонько кивнул в такт своим словам.
— Напугал… истинно напугал ты меня. Не ожидал тебя тут застать, — благодушно протянул Волег Колояр и сделал вельми неуверенно-покачивающийся шаг вперед.
— Ох, дядюх, — ворчливо откликнулась Айсулу и также скоро, как дотоль Яробор Живко, поднялась с камня. — Кежат сыны мен гара.
— А кто следит моя Айсулу? Кто? — несколько возмущенным голосом проронил Волег Колояр и всплеснул могучими руками так, что в бледнеющем свете Луны они точно умножились своей дюжестью, али взметнулись вроде крыльев.
Айсулу ласково провела дланью по спине юноши и подпрыгивающе — парящей походкой направилась к раскинувшемуся впереди селению, на ходу не менее недовольно заметив осударю:
— Ярушка, кашан штиме жыманды над тазы кой.
— Да, кто ж в том сомневается, — поспешно произнес проходящей мимо него сроднице Волег Колояр, и, вздев вверх руку, вероятно, желая огладить ее голову, также стремительно уронил вниз, ибо сердитая девушка отклонилась вправо от той ласки.
— Тогда… коли не сомневаешься, — добавила Айсулу, уже скрывшись в тени отбрасываемой соседней грядой гор. — Не следи… — последняя фраза едва слышно долетела из мрака ночи, и в ней явственно пронеслось негодование, которое и не желали скрыть.
— Ишь ты мудрая какая, — задорно засмеявшись изрек Волег Колояр и качнул туды…сюды своей крупной головой.
— Я ее не обижу, — наконец произнес от себя Яробор Живко, по прозвучавшим перемешанным толкованиям двух языков, догадавшись, что гутарили о нем.
— Да, я знаю, — очень мягко молвил осударь, и, шагнув ближе к юноше, трепетно провел ладонью по его светло-русым с золотистым отливом вьющимся волосам.
И в той проявленной теплоте не ощущалось чего-то недостойного мужа, как всегда считали лесики, а вспять чувствовалась, плыла та самая любовь, оная доступна великим, могутным личностям.
— Просто я за нее страшусь, — понижая свой грудной, насыщенный голос дополнил осударь, и слышалось, виделось даже в блеклом ночном свете, где почасту облака укрывали своей ажурной росписью бело-желтую Луну, как надрывно сотряслось все его мощное тело. — Она, единственное, что у меня осталось в жизни. Я все утерял свою супругу, дочерей, сынов, сестер и братьев, сродников, ханство… Свою землю, что оставили мне мои предки… И Айсулу, то значимое, единственное, что дает силы, движение к жизни. Айсулу и теперь ты! Ты, наш золотой мальчик.
— Я не золотой… обычный, — также негромко озвучил уже не впервой свои умозаключения Яробор Живко.
Волег Колояр размашисто встрепал волосы мальчика, и, надавив ему на голову, слегка подтолкнул, повелевая тем самым идти в сторону юрты. Он и сам тотчас повернулся и словно загородив юношу от света Луны и легкого дуновения ветра, направил свою поступь обок с ним в мглу ночи.
— Нет, ты зря про себя так сказываешь, — немного погодя отметил осударь и даже в той неясности ночи, Яробор Живко явственно узрел, аль токмо ощутил, как тот широко улыбнулся.
Прошло похоже не более мига, и с под кочматого чуба Волега Колояра на поверхности кожи оголенной головы зримо для юноши проступила лучистость рдяного сияния. Такого мощного и насыщенного, будто там, в глубине черепа таилось, что-то вельми могучее и такое же неповторимое, как и сам весь осударь… завораживающее неповторимое.
— Ты самый необыкновенный человек, — меж тем продолжил Волег Колояр сказывать о мальчике. — Я таких, никогда не встречал. А мне, поверь Яробор Живко, в жизни довелось узреть множество людей. Всяких. Хороших и плохих… подлецов и смельчаков. Но ты точно порыв ветра в душной горнице несешь в себе, что-то непознанно — величественное. И то, что я ощущаю, наполняет не столько твою плоть… сколько душу!
Глава двадцать первая
Наутро остатки людей преданных cтарой вере, войска Волега Колояра и кыызов, снявшись с места направили свое движение в южные земли Дравидии, некогда общего со Старым Миром, континента Асии. Путь их пролегал по диким, труднодоступным хребтам Алатырских гор, где утесистые кряжи перемешивались с долгими долинами, мощными котловинами, приглублыми безднами, большими озерными водоемами. Сильно расчлененные, развалисто-разорванные, словно разрубленные топором великана хребты, упирались своими снежными макушками в бледноватую голубизну неба, здесь вечно прикрытого белыми полотнищами облаков, напоминающих накатывающиеся могутные волны. Иноредь те островерхие горные кряжи сменялись на плосковершинные, словно спиленные, аль лишь просто стесанные лопатой. Почасту массивные гряды своими пологими гребнями образовывали замкнутые широкие речные долины, а мягкостью, сглаженностью форм напоминали возвышенности, перемеживая то высоченные пики, то нагорья, или вспять вдавленные котловины, покрытые обломками скальных пород да струящимися меж тех валунов горными реками.
