Всадники бурь - Чалкер Джек Лоуренс (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗

Она не могла связать эту картину с каким-то определенным миром или жизнью, она даже не могла припомнить, что такое «спортивная площадка», но заново почувствовала свое тогдашнее отвращение. Если именно этого хотели мужчины, а девушки именно это должны были им давать, то она не хочет иметь с этим ничего общего.

Еще воспоминание: она и другая девушка, испуганные, одинокие, в маленьком заброшенном домике, где-то в другом мире. Она перепугана до смерти. Она цепляется за подругу – Чарли, – единственную настоящую подругу, которая тогда у нее была. Чарли чувствует ее одиночество, они занимаются любовью, и это замечательно, но она знает, что для Чарли это сочувствие, а не любовь.

Снова воспоминание: Бодэ, которая любит Сэм, потому что девушка была первой, кого увидела художница после того, как выпила любовное зелье. У Бодэ причудливые сексуальные вкусы, она ненасытна, но с ней безопасно. Не надо тревожиться о том, как она, Сэм, выглядит или поступает. Любовь и сила любви Бодэ абсолютны и незыблемы. Сэм толстеет, становится ленивой, но все же чувствует неясную тревогу. Из-за того, что любовь Бодэ вызвана зельем, Сэм не верит до конца в ее подлинность, поэтому не может отдавать столько же, сколько получает. А из-за того, что Бодэ – женщина, все кажется каким-то не правильным. Проклятие, она же не извращенка!

Воспоминание: Акахлар. Большой караван фургонов. С помощью гипнотического заклинания, испытывая одновременно чувства ревности, любопытства и вины, Сэм заставляет одного из возниц заняться с нею любовью, и тот старается вовсю. Но почти единственное ее ощущение – разочарование. То, что он делает, не может сравниться с тем, что она получала от Бодэ, к тому же он кончает слишком быстро.

Воспоминание: она связана и распростерта на жесткой земле. Трое грубых, жестоких, вонючих мужчин снова и снова насилуют ее, и она закрывает глаза и старается не чувствовать вони…

Но Маису приняли. Маисе не приходилось стараться соответствовать каким бы то ни было стандартам приюта. Мужчины приударяли за ней, но это было в порядке вещей, а девушки держались с ней просто. Никто не смеялся над ее низким голосом, полнотой или неумением. Для тех, кто честно трудился, остальное не имело никакого значения. В общине она не чувствовала ни вины, ни стыда, ни давления, она наслаждалась тем, что она женщина, и всем, что было с этим связано. Здесь никто никого не осуждал, никто не ставил себя выше другого, и все были равны.

А эта чертова Принцесса Бурь тоже толстая! Может быть, не такая толстая, как она, но все-таки изрядная кубышка. Чарли – та была «двойником», но идеальной, а не реальной девушки. Ее создали магия и алхимия. Сэм никогда не сможет стать такой, как Чарли. Лучшее, чего она может достичь, – это выглядеть, как Принцесса Бурь. Да и зачем, черт возьми, Сэм походить на Чарли?

Она снова увидела свое отражение в огромной грани и принялась его рассматривать. Ладно, она – толстуха. И все же она привлекательна, да, привлекательна, черт возьми. К тому же ей совсем неплохо и в таком виде. Неплохо, вот нужное слово. Ей и так неплохо, и ее, черт побери, совершенно не волнует, что думают остальные. Сэм никогда себе не нравилась, а вот Маиса себя любила.

И, черт возьми, она постарается и впредь любить себя. Грани закружились вокруг нее, как снежная буря, она падала… падала… И вдруг почувствовала, что лежит спиной на чем-то твердом и движущемся, а вокруг стоит неимоверная жара.

Девушка открыла глаза и села. Никогда еще ее мысли не были яснее, а чувства острее, чем сейчас. Ей ужасно хотелось пить, и она просто умирала с голоду.

Она выбралась из своего убежища – какого-то ящика, черт его возьми, – и огляделась. Это был фургон, запряженный наргами, сзади, очевидно, брела лошадь, а то и две, привязанные к фургону.

Фургоном правил огромный человек в навигаторской оленьей замше и широкополой, похожей на ковбойскую, шляпе. Они ехали по Кудаану, настоящему Кудаану – знойной пустыне.

Она чувствовала недоверие к навигаторам. Один из них – кто и когда? – считался ее другом, а потом пытался предать ее. Воспоминания расплывались, трудно было за что-нибудь уцепиться. Она вылезла из ящика в фургоне, она была совершенно голая, а единственным человеком в округе был этот здоровяк.

Он услышал ее, но не обернулся.

– Если ты уже проснулась и неплохо себя чувствуешь, то питьевая вода в бочонке, на котором нарисован знак воды, есть еще теплый эль в бочонке с нарисованной кружкой. Еще сухари и вяленое мясо, ты найдешь их рядом с бочонками, в коробке, на которой нарисован ромб.

Она подпрыгнула от неожиданности, но сразу взяла себя в руки. Ну нет. Довольно всякой чепухи. Она раздета и умирает от голода и жажды. Пока она спала, этот парень мог сделать с ней все, что угодно, но не сделал же, так что нечего пугаться. Пиво – это, конечно, заманчиво, но только не такое теплое. Вода намного холоднее, но пустыня это пустыня. Во всяком случае, она напилась и подкрепилась.

Только тогда девушка решилась пробраться вперед и посмотреть на своего попутчика. Нагота ее не смущала. Пусть смотрит, если хочет.

Он действительно был рослый, выше шести футов – и сильный, хотя выглядел гибким и стройным. На его лице читались следы непогоды и тяжелого труда. Он был словно воплощением мужественности, какого она никогда не встречала в реальной жизни.

– Я Крим, – дружелюбно представился он. – А ты сегодня кто?

– Я… я – Маиса, – ответила она, – а еще я и Сузама, и Сэм, и еще какое-то длинное имя, я не могу его сейчас припомнить. – Ее тон и произношение остались чисто крестьянскими, но говорить она стала правильнее, как крестьянская девушка, которая долго служила в господском доме. – У меня в голове все перепуталось.

Он кивнул:

– Понятно. Будем надеяться, что со временем все встанет на свои места. Кстати, ты знаешь, кто я такой и куда мы рано или поздно должны попасть?

– Думаю, тебя нанял человек-тень, чтобы ты привез меня к нему, – ответила она, а потом нахмурилась. – Мне кажется, что давным-давно кто-то, одетый так же, как ты, должен был это сделать, но он меня предал.

Крим кивнул:

– Я слышал об этом. Должен тебе сказать, что у меня, как и у большинства независимых навигаторов, есть свои странности и недостатки, но от недостатка честности я избавлен. Плата мне полагается, только когда я доставлю тебя, и эта плата так высока, что тому, кто предложит больше, просто нельзя доверять. Может быть, Булеан такой же сумасшедший, как и все остальные колдуны, но слово он держит. И потом, дело не только в цене. Я ни за что не стану работать на второго колдуна, а он единственный, кому ты нужна еще больше, чем Булеану.

– Булеан, – повторила она. – Да. Теперь я вспоминаю. Это и был человек-тень?

– Не знаю, не знаю, я не видел никаких теней. Обычно он является либо в виде голоса, либо как видение, но тень ничуть не хуже. Черт возьми, даже его имя – это шутка. На языке, на котором он думает, это и не имя вовсе, а название системы счисления. Давным-давно ее изобрел житель Внешних Слоев по имени Буль. Думаю, наш полоумный чародей взял это имя потехи ради.

Она уставилась на навигатора.

– Ты знаешь о Внешних Слоях? А как насчет языков?

– Ну, некоторые из них. Так уж получилось, что давным-давно я поневоле приобрел эти знания среди прочих, а как они мне достались, это совсем другая история. А ты, как я слышал, сама из Внешних Слоев?

Она колебалась.

– Я… я знаю, что да, но у меня нет четкого представления о том, что это такое. Только бессмысленные отрывки воспоминаний.

Он повернул голову и произнес неприятно звучавшую монотонную фразу. Она посмотрела на него и помотала головой.

– Не поняла?

– Это ни на что не похоже.

– Это английский, мне сказали, что это твой родной язык. Возможно, со временем он к тебе вернется. Этот язык очень полезен, когда имеешь дело с Булеаном. Это его язык. По крайней мере один из них.

Она вздохнула и покачала головой: