Дети дорог - Самойлова Елена Александровна (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Искра, сядь, — негромко приказала я, зажмуриваясь и возвращая своим глазам человеческий вид. Бежать нельзя — дудочник сразу заметит, как хищный зверь замечает бегущую прочь добычу. Можно только остаться на месте и, как в прошлый раз, притвориться, что мы всего лишь люди. — И спрячь зубы.
— Хорошо. — Он сел прямо на раскисшую землю за моей спиной практически мгновенно, не пожалев кожаного плаща. — Что там?
— Смерть, — тихо ответила я, наблюдая за тем, как забрызганные дорожной грязью с головы до ног всадники неторопливо подъезжают к северным воротам Загряды. Как дудочник, закутанный в когда-то черный, а сейчас пестрый от желтоватой глины плащ, достает из длинного чехла на боку что-то тонкое, длинное…
Бесполезный посох моментально оказался на земле, когда я рванулась к Искре, обняла его, прижала его голову к своей груди, чувствуя, как руки покрываются плотной блескучей чешуей.
Мелодия змеелова грянула неожиданно громко. Она тугой спиралью развернулась над холмом, протянула частую сеть в сторону Загряды, отмечая каждого, кто не являлся человеком. Я ощутила, как харлекин дрожит всем телом, как леденеет прижатое к моей груди лицо, превращаясь в стальную маску, как трещат рукава, пытаясь вместить покрывшиеся железными доспехами руки, как Искра торопливо прячет длинные когти в складках моей юбки.
Только бы не превратился… Только бы не…
Колдовская мелодия коснулась моей спины, будто прохладный ветерок, — и скользнула прочь, так и не зацепив.
Тишина, такая же неожиданная, как и мелодия-оценка.
Я медленно, очень медленно повернулась, наблюдая за тем, как всадники по одному въезжают в гостеприимно распахнутые северные ворота Загряды.
Дудочник поднял голову, глядя в сторону холма, и даже с такого расстояния я заметила разные глаза на породистом, благородном лице. Правый глаз темный, почти черный, левый — светло-зеленый, прозрачный, как вода в ручье.
Я застыла, позабыв о том, что нужно дышать, и отпустило меня лишь после того, как змеелов скрылся за городской стеной. Только тогда я осторожно скользнула ладонью, с которой медленно сползала бронзовая чешуя, по волосам Искры, по-прежнему прижимавшегося к моей груди. Как ребенок, ищущий защиты у матери.
— В Загряду все-таки пришел твой страх, Змейка, — шепнул харлекин. — Я прав?
— Да. — Его руки потеплели, и я перестала ощущать стальные когти, прорезавшие юбку и царапающие лодыжки. — Я хочу, чтобы ты больше не бродил по улицам без меня, потому что этот дудочник поставит тебя на колени раньше, чем успеешь задуматься о своих действиях.
— И когда ты имела несчастье с ним столкнуться?
Ответить получилось не сразу — лишь после того, как Искра, вернувшись в человеческий облик, поднялся с земли, разглядывая треснувшие по швам рукава камзола.
— Он был с теми, кто вырезал мое гнездовище.
— А ты?
Я отмахнулась, разглядывая прорехи на юбке, оставшиеся после когтей харлекина.
— С тебя новая взамен испорченной.
— Да хоть все десять. Он тебя тогда не заметил?
— Нет. Он меня отпустил.
Потому, что не сумел распознать шассу в человеческом теле. Только вот что-то подсказывало, что здесь, в Загряде, змеелов не допустит еще одну такую же ошибку.
Хуже весенней распутицы на дороге мог быть только сырой, промозглый туман, густой, как молоко, собравшийся в низине и накрывший приречный город Загряду белесым одеялом. Викториан уже не раз проклял свою самоуверенность, погнавшую его из теплого и сухого Новограда, в котором он провел зиму, к месту, где трагически погиб отправленный по запросу градоправителя дудочник.
Странный тут городок. То, что серый и унылый, еще полбеды, а вот возникающая в нем с завидным постоянством нежить стабильно портила годовую отчетность Ордена перед князем. Откуда только берется вся эта дрянь в забытом богом местечке, где даже кладбище маленькое и полузаброшенное, потому что жители предпочитают не хоронить своих мертвых, а сжигать их, — непонятно. Но факт остается фактом: каждые три-четыре месяца поступает вызов в Орден Змееловов, каждый раз дудочники привозят с собой трофеи, оставшиеся после «чистки», и видовое разнообразие каждый раз изумляет. Попадались не только широко распространенные падальщики, но и хорошо скрывающаяся нечисть: вампиры, каменные змеи и даже горгульи. Хоть заповедник открывай, право слово.
Поврежденное когда-то колено в очередной раз стрельнуло болью. Змеелов поморщился и остановил лошадь, пропуская вперед, в город, вначале наемников, а потом и ганслингера, перед самым выездом навязанного ему в команду. Катрина. Женщина, едва не ставшая первым голосом примерно полгода назад, но пострадавшая во время финального испытания и утратившая необходимую для игры на инструменте дудочника гибкость и ловкость пальцев. Женщина, которая вышла из лечебницы с кольцами ганслингера на правой руке, лютой ненавистью к змеелюдам и значительно пошатнувшимся здравым смыслом. Катрина не могла долго удержаться ни в одной связке — дудочники один за другим отказывались работать с ганслингером, который ни с того ни с сего вдруг мог броситься на стоявшего на коленях нелюдя и начать кромсать его большим охотничьим ножом, с ганслингером, который не думал ни о своей безопасности, ни о чужой. Проще говоря, Катрину начали бояться свои.
Вик покосился на вежливо улыбавшуюся стражникам светловолосую женщину. Мало кто догадывался, каким может быть это милое, нежное личико, обрамленное льняными локонами, какая гримаса уродует его, когда Катрина сносит огненным выстрелом голову очередному нелюдю. Она ведь специально подходит поближе и по возможности стреляет в упор и наверняка. И от брызг крови не уклоняется, напротив, подставляет лицо так, чтобы на бледной коже оказалось как можно больше рубиновых капель. Сумасшедшая, получающая редкое извращенное удовольствие при виде смерти. Если бы ее смелость и одержимость не давали хороших результатов, Катрину, скорее всего, отправили бы на пенсию в удаленный дом с надежной сиделкой, но пока ганслингер не переступит черту, отделяющую убийство нелюдя от убийства человека, — останется в строю.
Жаль, очень жаль. Викториан не боялся Катрину, но опасался ее безумия, того, что контролировать ганслингера становится все труднее, что все чаще она попросту игнорирует приказы и действует хаотично и непредсказуемо.
Черт бы ее побрал…
Первое прощупывание Загряды не дало почти ничего, да Вик и не ждал, что существо, уничтожившее отправленную на охоту связку вместе с наемниками, откликнется на «общий призыв». Зато дудочник успел разглядеть на холме девчонку, одетую в яркие ромалийские тряпки. Значит, стоит поискать здесь не только убийцу коллеги, но и упущенную в горах шассу, которую он сам — сам! — отпустил на волю. Хуже того — отдал в ромалийский табор, который не только по всей стране разъезжает, так еще и берет к себе кого ни попадя. Змеелюдка уже десять раз могла сменить обличье, и никто бы ничего не заметил.
Проще отыскать иголку в стоге сена, чем шассу среди кочевого народа…
Следственный дом, в подвале которого покоились останки погибшей связки, нашелся почти сразу, на площади, в центре которой гордо возвышалась виселица и чернели камни у подножия толстого каменного столба.
— Скромные здесь нравы, — усмехнулась Катрина, по старой привычке касаясь губ кончиками пальцев, будто бы пряча улыбку. — По приговору вешают, без приговора — сжигают. Отделяют людей от нелюди таким нехитрым способом, что ли?
— Скорее просто избавляются от зла наиболее дешевыми и эффективными способами, — пожал плечами Викториан, спешиваясь и торопливо вытаскивая из кожаной петли, приделанной к чересседельной сумке, тяжелую деревянную трость с железной оковкой. — Грамотный палач, он ведь денег за свое ремесло требует, и денег немалых. Костер и веревка намного дешевле, а результат тот же.
— Ты редкая зануда, Вик. С тобой становится скучно. — Девушка скорчила недовольную гримаску и элегантно соскочила с лошади. Повела носом воздух, как хищное животное, и мечтательно улыбнулась. — Я знаю, что этот город меня непременно развеселит. Ты ведь читал путевой лист последнего Заказа в Загряде? Наш коллега набирал людей и снаряжение для охоты на чарана. Как думаешь, это дудочник оказался настолько криворукий, что не сумел удержать железного оборотня, или все-таки ему просто не повезло?
