Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович (книги онлайн полные txt) 📗
VII
«Светлорожденный Дин Асенар стоял у походного шатра и с высоты двухсот локтей озирал поросшую сухой рыжей травой долину, с трех сторон сдавленную каменными осыпями.
Четыре сотни гвардейцев – золоченые шлемы с султанами, овальные щиты, тяжелые боевые секиры на плечах, расширенных крыльями кирас, – окружали шатер Дина, поднятый над землей легким деревянным помостом.
На сотню локтей ниже каре гвардейцев располагалась собственно армия Империи: всадники на мощных пардах, чьи груди защищены кольчугами так же, как тела их наездников. Эти пойдут последними, или, не допусти этого Тур, если разорвется цепь рослых светлокожих мечников Хольда.
По краям боковых осыпей, сузивших долину вдесятеро против ее длины, то тут, то там серели плащи вагаров-арбалетчиков. Над вагарами, на высоте, почти равной той, на которой стоял шатер Дина, – легкие горные баллисты. Светлорожденный не возлагал на них особой надежды, но десяток-другой начиненных огненным зельем снарядов они выпустят.
Справа от Дина на высокой, совершенно отвесной черной скале с раздвоенной вершиной серым неподвижным изваянием застыл Повелитель Камней, рунский маг. Трое учеников его, скрестив ноги, сидели подле учителя. Издали казалось, что они прилипли к скале, но на самом деле опорой им служили небольшие выступы над пустотой в сотню локтей.
Слева от светлорожденного, на каменном холме, напоминающем стенную башню, белел шатер военного вождя вагаров. Как и сам Дин, туринг стоял снаружи и глядел вниз на пустынное каменистое пространство узкой долины.
Вагар-сигнальщик рядом с ним был на полголовы ниже своего вождя. Для жителя пещер туринг был очень высок. Поговаривали даже, что он женат на обычной женщине, так как счел своих соплеменниц слишком крохотными. Впрочем, даже великан среди вагаров едва доходил макушкой до груди хольдского латника. Не в росте была сила туринга. Дин Асенар был предводителем объединенной армии. Туринг – ее мозгом, лучшим из стратегов Севера, чье слово было непререкаемо во времена прежнего императора. Нынешний, менее склонный к битвам, ценил вагара не столь высоко. Но зато его почитал сам Дин, знавший, что ум туринга даст им победу верней, чем его собственный. В этом нет ущемления чести. Наоборот, признающий чужой талант – возвышается. Он, Дин, может в любую минуту взять командование на себя. Но в этом наверняка не будет нужды.
Зато маг, Повелитель Камней, здесь не для битвы. Он – наблюдатель. И вмешается, лишь ощутив руку Алчущих Силы.
Вагар-сигнальщик замигал зеркалами в двух направлениях: к Дину и к вождю хольдцев.
Светлорожденный перевел взгляд на дальний конец долины: на осыпи пока пусто. Враг еще не достиг гребня. Дин, тем не менее, велел поднять зеленый вымпел: одобрено. Впрочем, хольдский вождь не стал дожидаться подтверждения – его лучники, ловко удерживая равновесие на сыпучих камнях, уже бежали к боевым точкам. Вождь латников Хольда, родственник Дина Асенара по материнской линии Русов, поднял сжатый кулак. Дин не мог разглядеть его лица, но мог поклясться, что тот смеется. Его троюродный брат любил битву. Вот он перешел во второй ряд, и шеренга закованных в черную сталь великанов со свисающими с длинных шестов игольчатыми смертоносными шарами сомкнулась за его спиной.
Время туринг определил точно: столб белого дыма уже поднялся на юге, там, где дожидалась укрытая за скалистыми стенами фиорда эскадра. Ее разведчики заметили врага и подали сигнал: идут. Гвардейцы задвигались, заговорили, показывая друг другу на дым. Им, скорее всего, не придется принимать участия в битве. Дин очень надеялся, что не придется. Хотя, если бы не долг вождя, он и сам с удовольствием поработал бы мечом.
Повелитель Камней поднял правую руку: идут.
На западной осыпи, куда были прикованы взгляды всех, все еще было пусто. Но вот на гребне ее что-то зашевелилось, застучали, скатываясь вниз, камни. Враг перевалил через гребень.
Сначала первые отдельные маленькие фигурки запрыгали по ней вниз. А потом и вся шевелящаяся, гудящая, как морской прибой, масса магхаров серой лавой поползла вниз. Передовые уже достигли середины долины, а последние все еще перетекали через гребень. Только тогда, когда первые, проворные, хищные, оказались в четверти мили от прятавшихся за камнями стрелков, поток начал редеть.
Вагар-сигнальщик подал знак, и скрытые до времени воины отрезали отставших, перекрыв западный гребень. И сразу же загрохотали баллисты. Начиненные огненным зельем снаряды упали в самую гущу магхаров и взорвались, взметнув столбы пламени. Долина огласилась пронзительными воплями. Битва началась».
Нассини с наслаждением погрузилась в розовую от благовонных масел воду. Морщинки на ее высоком бледном лбу разгладились. Удобное плавучее ложе ритмично покачивалось на волне, которую гнали три толстые конгайки, раз за разом приседающие и поднимающиеся у дальнего бортика купальни. Лепестки цветов плавали у губ соххогои. Нассини тихонько запела колыбельную, ту, что запомнила, услышав еще в детстве от кормилицы.
Куполообразный потолок купальни венчал фонарь, собранный из прозрачных плоских кристаллов, обрамленных в серебро. Кристаллы эти легко пропускали свет – воздух купальни был пронизан золотистыми лучами. Но при этом прозрачные камни обладали особым свойством: если смотреть через такой кристалл, ясные очертания вещей дробятся, множатся, явное делается таинственным тем больше, чем дальше от кристалла находится предмет. Потому сейчас Нассини были совершенно отчетливо видны лица тех, кому было дозволено на сей раз наблюдать за ее омовением. Лица, изнуренные неутоленным сладострастием.
«Что они видят?» – подумала Нассини и поскребла острыми ногтями заросший толстым волосом низ живота. От запаха благовоний кружилась голова. Нассини почему-то вспомнила свою первую близость с покойным мужем, Спардухом. Вульгарным громогласным вислобрюхим Спардухом. И в тот, первый, раз он был вульгарен: каждый раз, когда доверенный слуга по дыханию господина угадывал приближение оргазма, то подавал знак мечнику, и густой фонтан горячей крови обдавал новобрачных.
Вульгарен был Спардух, но не слаб: пять юных девственниц ушли в Великое Ничто. Тела их стали украшением свадебного пира, а головы, высушенные надлежащим образом, чтоб уменьшиться в размерах до величины мужского кулака, были подарены Спардухом жене. Ожерелье из них до сих пор валяется где-то в покоях Нассини: крохотные головки с длиннющими хвостами темных и светлых волос.
Пятеро девственниц – нелегкое испытание для невинности. Если бы она у Нассини была. Соххогоя вытянула ногу и пошевелила пальцами: как красива ее бледная холодная кожа! Особенно если знаешь, что под ней – алая горячая плоть.
Вульгарен был Спардух. И однообразен. Вспарывать животы рабыням и удовлетворять в дымящихся ранах скотскую похоть. Или оскопить раба и, заляпавшись с ног до головы кровью и испражнениями, под омерзительный вой жрать его гениталии. Естественно. И отвратительно. Не такова Нассини. Благосклонный к ней Истинный Создатель дал ей талант и власть над желаниями. И вот теперь Благосклонный вновь выразил себя: вместо одного необычайного прислал ей пятерых. Подобное – к подобному. Может, это еще не все? Сердце соххогои сжалось: кого еще приведет к ней Истинный? О! Он знает, что в ее руках даже хоб перестает быть хобом. И Он уже подарил ей жизнь соххогоя. Истинного. Но, может статься, и высший из Истинных будет дарован ей? Нассини подумала о покоях, что есть в замке каждого из Владык, покоях, что предназначены для Величайшего… и тихонько застонала от предвкушения…
Появление Муггана прервало сладкое течение мыслей соххогои. Стремительным шагом сын пересек купальню и остановился у бортика прямо над Нассини.
– Я не звала тебя! – недовольно проговорила она. – Удались!
Мугган ничего не ответил. Расставив длинные ноги в гурамских шароварах из алого шелка («Самое дурное перенимает быстрее всего», – подумала соххогоя), Мугган глядел на нее. Нассини вытянулась в прохладной воде, развела и свела ноги. Вода приятно шевелила волоски.
