Секира света - Андерсон Пол Уильям (читать книги полные txt) 📗
Они обнялись. Авзар должен был атаковать стигийский арьергард, с тем чтобы врагу не удалось провести обходной маневр и ударить с флангов. Отец и дочь крепко сжали друг другу руки, и вождь выступил.
Конан сел в седло. Мятежники нашли для него благородного боевого жеребца: роскошный вороной конь, ржавший в нетерпении и встающий на дыбы. Киммериец потрепал его по горячей шее.
— Хорошо, хорошо, — сказал он коню, — скоро у тебя будет много дел, обещаю.
Он сжал бока коня и поскакал навстречу тому, что ему предстояло.
Дарис направила свою кобылу к нему. Знамена развевались над ее головой. Фалко примкнул к ней с правой стороны. Для каждого, кто плохо знал Сакумбу, было удивительным, что старый негр со своим чудовищным брюхом без труда держался вровень с ними пешим. Его люди следовали за ним шаг в шаг, возглавляя отряд воинов, вооруженных копьями, топорами, мечами, луками и пращами. Перед киммерийцем в центре скакали конные с пиками, построившись в излюбленный тайянцами клин. Хотя они не могли тягаться с хорошо обученными, опытными стигийскими кавалеристами, но надеялись по крайней мере остановить их, после чего рассчитывали спешиться и биться привычным для себя способом.
Хрустели камни, шуршали желтая трава и пыльные кусты: звенела сбруя, звякали на ней крошечные колокольчики. Шум, производимый продвигающейся колонной врага, стал громче.
Конан, конечно, не тешил себя иллюзией, что ему удастся обрушиться на противника прямо с воздуха, но он заранее хорошо изучил лежавшую перед ним террасу и нашел тропинку, по которой отряд мог скатиться лавиной. Без этого врагам было бы сравнительно легко осыпать нападающих стрелами прежде, чем те сумели бы приблизиться. Едва они перевалили за гребень холма, он погнал коня рысью.
И — вниз! И почти сразу армия, марширующая внизу, перестала казаться муравьиным парадом. Поднялись солдаты, и теперь можно было различить их оружие. Позолоченная боевая колесница, ослепительная в солнечном свете, могла принадлежать только королю — а Конан намеревался захватить королевские штандарты так быстро, как это только возможно. Раздались крики, запели тревогу трубы, зазвенели первые стрелы.
— Ай-йя! — взревел Конан. — Кром и Воля!
Он схватил Секиру Варуны, висевшую у луки седла. Она запела и засверкала, когда он крутанул ее над головой. Не от всякой секиры был бы прок в кавалерийской атаке, но эта прямо-таки жила в руке, она была остра и страшна и, казалось, жаждала боя.
Долина уже близко. Конан помчался галопом. Его всадники следовали за ним. Бегущие пехотинцы немного поотстали, однако скоро они вновь догонят своих товарищей. Теперь нужно было следить за вражескими стрелами.
Со стрелой в горле рухнул с коня тайянский всадник и прокатился несколько футов по земле, вздымая пыль. Конан заметил это краем глаза. Он знал этого человека, они когда-то вместе выпивали, обменивались шутками у погасших лагерных костров под полночным небом. Киммериец слыхал о его жене, детях, о его старой матери. Но что с того? Никому Кром не дает большего, чем мужество умереть с отвагой.
Вот уже копыта стучат по плитам дороги. Конан натянул поводья, смиряя бег вороного. Его всадники сомкнулись рядом со своим вождем, глядя на коней, доспехи, шлемы, опущенные пики стигийской кавалерии, превосходящие их численностью в десять раз.
Однако стигийцы не могли атаковать их все одновременно, стесненные горными склонами и откосами с их скальными обломками, колючими кустарниками и мышиными норами, весьма опасными для непривычных к горным террасам лошадей.
И снова Конан завертел Секирой над головой.
— В атаку! — взревел он и дал жеребцу шпоры.
Враг помчался рысью ему навстречу и наконец перешел в галоп. Стук копыт гремел, заглушая непрерывный рокот барабанов. Знамена, султаны, плащи развевались от стремительной скачки. Высоко поднялись щиты, пики взяты на изготовку. И чем ближе сходились люди и животные, тем больше они казались размером.
Дарис, следуя приказанию Конана, держалась за ним. Фалко прикрыл расстояние между ними, положив пику поперек холки своего гнедого.
С громовым ревом битва началась.
Острие пики было направлено в грудь Конана, защищенную кольчугой, — его хотели выбросить из седла. Но прежде чем пика коснулась киммерийца, Секира перерубила древко. У стигийца не было никакой возможности обнажить клинок. Удар Конана перерубил его шею. И непроизвольно киммерийца пронзила мысль о том, что этот человек, кем бы он ни был, имел честь пасть от Секиры Варуны — первым за пять сотен лет.
Фалко пробил горло нападающему, опустил пику, выхватил саблю из ножен, поднял щит и встретил так следующего врага. Конан раздробил череп лошади, ее всадник упал под копыта. Фалко отразил удар меча и при этом отсек пальцы грозившей ему руки. О штормовом натиске теперь не могло быть и речи. В тесной мешанине схватились противники, они наносили удары, кололи, разбивали, взмахивали звенящей сталью, ревели, хрипели, визжали, стонали, ругались, истекали кровью и потом.
С высоты своего огромного боевого жеребца Конан все время краем глаза наблюдал за тем, как развивается битва. Как и ожидалось, тайянским всадникам пришлось тяжело со стигийскими кавалеристами, однако едва горец спешивался, и он становился вдвое более опасным, а его животное блокировало врагу продвижение вперед. И вот в битву устремились тайянские пехотинцы, смуглые и чернокожие.
К ним уже катились боевые колесницы, в них летели стрелы. Лошади, возничие, даже тяжеловооруженные солдаты падали. За дело взялись кинжальщики: дико завывая, они перерезали подпруги и упряжь, вскакивали на колесницы и закалывали находившихся там людей. Теперь в битву вступили все боевые силы тайянцев.
Конан видел ряды стигийцев на много миль, извивающиеся, как змея с перебитым хребтом.
— Бэлит! Бэлит! — кричал он, ни на мгновение не давая отдыха своей Секире.
— Сенуфер! — крикнул Фалко и взмахнул саблей, как косой.
Они очистили пространство вокруг себя, оставив кучу изувеченных тел и истекающих кровью раненых. Тем временем к солнечному стягу и сверкающей Секире присоединились сотни тайянцев. Они пробили узкий коридор в рядах стигийской кавалерии. Шар Сакумбы летал по кругу вокруг своего владельца так стремительно, что видно было лишь сплошное мерцание. У него был свой хитрый прием: он наносил удар всаднику по колену или лошади в нос, а затем, пока его жертва на миг цепенела от боли, вонзал кинжал, который держал в левой руке.
Внезапно Конан обнаружил, что перед ним больше нет противников. Он огляделся. Повсюду были тайянцы — они рассыпались цепью, карабкались через трупы стигийцев. Воодушевленные, они испускали свой боевой клич — волчий вой, стряхивали кровь с клинков. Некоторые перевязывали своих раненых товарищей, кое-кто оплакивал погибших, остальные преследовали по склону бегущего врага — они двигались куда быстрее усталых лошадей, спотыкающихся на крутой горной тропе.
Немного поодаль пустые колесницы загромождали дорогу. Несколько из них были перевернуты, и охваченные паникой лошади волокли их за собой. В значительном отдалении от отряда Конана царил рукопашный бой — повстанцы набросились на стигийскую пехоту. Звенело и гремело оружие, вопли разрывали воздух. А между яростной схваткой и баррикадой из колесниц стоял непоколебимо стигийский полк, окруженный валом трупов павших тайянцев. Этот полк прикрывал золотую колесницу, и над головами солдат развевался змеиный стяг.
Конан знаком подозвал к себе товарищей: Дарис, Фалко и Руму, командира авангарда. Он хотел мстить за клан Фарази.
— Это, должно быть, отборный королевский отряд, — сказал варвар, указывая на стигийцев. — Надо полагать, его лейб-гвардия и, без сомнения, часть армии Шуата, хорошо знающего эту местность. Неожиданное нападение не могло смять таких солдат, как эти. — Он нахмурил лоб. — Я думаю, здесь мы победили большей частью потому, что враг не подготовился по-настоящему ввести в бой свою кавалерию и колесницы. Естественно, их пехотинцы также значительно стеснены в своих действиях, но, если они соберутся, то смогут отбросить назад наших необученных солдат.
