Застава - Ойтен Мирланда (читать книги онлайн полные версии .txt, .fb2) 📗
— Не видел, — пробурчал Берг. Маш поёжился.
— Если не спрыгнула, ей же хуже. Пусть не мучается, что ли.
— Сплюнь.
Поезд вошел в океан и принялся таять в сером мареве. Последний вагон скрылся в ничто, уже когда стук колёс первых вагонов стих. Лир доехал до самого конца снежной полосы и оглядел, насколько видел, каменную безжизненную полосу вдоль границы вещественного и невещественного миров. Безумной сестрицы нигде не было. Майя пропала. Лир оглядел пути и на той стороне. Сестрёнки нигде не было, ни живой, ни мёртвой, ни перемолотой в кровавое месиво тяжелыми колёсными парами.
Железные пути уходили в ничто вместе с веткой телеграфа в резиновой трубе.
Значит, Майя уехала так. В Океан. Вряд ли кто-то заботливо пригласил её внутрь вагона.
Он развернул машину и поехал обратно.
Ферах ждал его там же, где сорвался на землю. Из крепости уже приехал лёгкий снегоход, и Римма как раз осматривала его ногу.
— Ты жив? — Лир аккуратно подвёл свою машину к снегоходу Риммы.
— Где Майя?
— Ушла в Океан.
Римма вздрогнула.
— Серьёзно?
— Угу, — кивнул Лир. — Тела я не нашел. Вряд ли её пустили на время пересечения внутрь.
Они замолчали, и Римма в полной тишине зафиксировала сломанную ногу рыцаря и помогла ему влезть в снегоход.
— Поехали домой. Надо как-то рассказать обо всём Рахаилу. Надеюсь, его телеграмма прибудет на Переезд быстрее, чем лесовоз.
15
Океан — это вечный ужас человеческого рода и источник его жизни. Океан — это всё и ничто. Это то, откуда мы все вышли, то, где пылает Извечный Огонь и где в великих эфирных водах медленно дрейфует Великий Мудрый.
Океан не для людей. Довольствуйтесь твёрдой землёй, водой и воздухом, люди. Довольствуйтесь светом Огня, что даёт вам тепло. Но человек по своей природе страшно жадная тварь. Ему мало твёрдой земли, воды и воздуха. Человеку мало редких тропок между землями. Человек протянул между ними стальные нити, сшил земли так, что даже эфирные бури стали бессильны.
Говорят, что ремонтники железных дорог, что чинят эти протянутые нити, ходят под стопами богов. Говорят, что через затемнённые щитки шлемов своих рабочих комбинезонов они могут увидеть богов. Говорят, что они могут увидеть танец Тиары в Извечном Огне.
Брат говорил, что когда прокладывал нити к нам в осаждённую крепость взамен оборванных, ничего не видел. Все его мысли были об оставшейся в Кетаке семье, и боги его не интересовали даже как адресаты молитв.
Говорили, что Океан полон чудес.
Я сидела, скрючившись, на выступе вагона, около наглухо запертой двери и пыталась не свалиться в ничто. Вагон раскачивался, и держалась я только молитвами богам, без остановки сыпавшимися с моих уст. Я просила Тиару послать мне немного сил и терпения. Я взывала к Регову, чтобы он не ослабил мою решимость дойти до конца. Я умоляла Мату-Ине посмотреть на меня и увидеть, что мои устремления справедливы и благородны. Я проклинала Амана и отчаянно клялась, что сегодня он меня не получит.
Когда поезд вошел в Океан, я не заметила. Я ожидала чего-то… особенного. Например, что воздух пропадёт. Да, дышать стало труднее, но и только. Воздух здесь не имел вкуса, запаха и температуры. Он был совершенно неподвижен, не смотря на то, что я ощущала движение и покачивание поезда подо мной. Я двигалась и не двигалась одновременно. Звуков не было, только стучали о стальные нити рельс колёса. Мои органы чувств, внезапно оказавшись вырванными из привычной материальной среды, требовали от меня что-нибудь предпринять. Пошевелиться, моргнуть, выпрямиться, сделать шаг, выломать дверь и войти в вагон, что угодно, только не мучить их этой пустотой.
Вскоре пропали и звуки. Последними растаяли ощущения моего осязания. Я больше не чувствовала дерева, на котором сидела, и стали, за которую держалась. Я была в абсолютном полном ничто. От меня не осталось ничего, только болтающиеся посреди пустоты мысли. Я попыталась ухватиться за последнюю надежду, за темноту под моими веками, но век уже не существовало.
Меня больше не было.
От меня осталась только душа, кусочек извечного огня, который должен вернуться в ладони своего создателя, быть оцененным и отправленным либо в начало, либо в ничто, где мрак пожрёт меня, и от меня ничего не останется.
Я вспомнила свою жизнь. Не очень праведная, но я надеялась, что моих хороших дел всё-таки окажется чуть больше, чем плохих. Иногда я поступала вопреки тому, что сама проповедовала и даже во что верила. Нет греха страшнее, чем измена себе и тому, во что ты веришь. А я, став сестрой, сколько раз молча наблюдала за несправедливостью и низостью?
Я вспомнила, как пришла в этот мир. Отец говорил, что это было в Элени, и это был прекрасный весенний день. Папа был первым, кому я улыбнулась, и поэтому мама говорила, что я ближе к нему. А Кадм был маминым любимцем.
Я вспомнила наш дом в Кетеке, мою первую школу и день, взорвали железную дорогу. Наш дом подожгли, но мама и папа его потушили. Потом папу подстрелили, в руку, и меме пришлось отстреливаться от погромщиков самой.
Помню, как к нашему дому подъехала машина с открытым кузовом, в которой уже ютились несколько перепуганных семей с наших улиц. Помню бешеную гонку до крепости. Папа держал меня и брата, а мама стояла над нами, гордая, красивая, с развевающимися короткими волосами. Она стреляла из своего карабина в преследователей и кричала им проклятия.
Пуля попала ей в грудь, и моя мама, перевалившись через борт кузова, упала на обочину.
Мы не могли остановиться и подобрать её.
Я вспомнила, как папа покдармливал меня и мелкого своим пайком.
Брату это не помогло.
И папе тоже.
Я вспомнила, как брат впервые после осады поднял меня на руки. Он был таким большим и сильным, а я маленькой и укутанной в дюжину одежек, как старушка.
Я вспомнила ворчание Играс и подружек по учёбе. Я вспомнила, как брат разминает мою руку, с которой только что сняли гипс. Я вспомнила, как впервые за долгие годы позволила мужчине прикоснуться ко мне. Зезара. Он словно читал мои мысли, я была впервые за долгие годы счастлива. Я вспомнила Бегейра и Андара, и все проведённые нами вместе годы.
Вспомнила, как впервые подняла голову, улыбнулась падающему из окон свету Извечного Огня и почувствовала тепло Тиары.
Я наконец-то почувствовала. Что-то жаркое приблизилось ко мне. Нет, у меня не появилось тело. Огонь охватил мою сущность, выжег мысли, сознание, пожирал то немногое, что от меня ещё оставалось. Моя решимость предстать перед судом Амазды растаяла. Я взбунтовалась против воли моего создателя. Я ухватилась за свои мысли, память и всё то, что было мной, и заорала несуществующим голосом.
Не помогло. Огонь охватил меня и сжёг в себе всё, мою память, мои чувства, мои стремления и всю меня. Огонь сожрал моё детство, смутные тени родителей, мою сестру, лица моих мальчиков. Последним воспоминанием оказалась стена масок в нашей крепости. Я вцепилась в неё из последних сил и не удержала.
Я перестала существовать.
16
Океан они пересекали молча. Девчонка Тиары сидела в углу и, скрючившись, пыталась не плакать. Выходило у неё плохо. Бергу было её немного жаль, но наставница девчонки не оставила ему выбора. Не завершить дело он не мог, связываться с орденцами — тоже. Пришлось рискнуть и попытаться добыть камень до прихода поезда. Даже дёрнуть связного с лесопилок. Можно было, конечно, прихватить в руины кого-нибудь из железнодорожников или жителей пристанционной деревеньки, но это было бы ещё более несправедливым.
В месть Тиары Берг не верил. Вряд ли великая богиня отвлечётся от своей спячки ради какой-то не очень умной девчонки, если она вообще ещё не оставила людей, как другие боги.
Выход из Океана они почувствовали сразу. Треск защитного контура утих, а на смену ему пришел привычный стук колёс.
Они переглянулись.
