И станет тьма (СИ) - Шалугин В. (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Февроний уперся ладонью в пол и попытался сесть.
— Тебе, наверное, интересно, где мы? Мы в заброшенном монастыре в горах. До ближайшей деревни десять лиг. — Колдун махнул рукой куда-то за окно.
— Что вы со мной сделаете?
— Прежде всего, дорогой Февроний, я хотел бы кое-что прояснить, чтобы между нами не осталось недомолвок. Очень важно, чтобы ты понял, что я тебе не враг.
— Не враг? — Мрачно переспросил Февроний. — Вы убили Поля.
Старик вздохнул.
— Да, я его убил. Но мне пришлось это сделать. Ты же помнишь, что он первый на меня напал? И если бы я не убил его, он бы убил меня.
— Он напал на вас, потому что пытался нас защитить.
— Боюсь, что тут ты ошибаешься. Он напал на меня по другой причине.
— По какой же?
— Чтобы я не смог его остановить. Поль Д’Астен собирался выдать тебя твоей матери в обмен на помилование. — Старик сделал несколько хороших затяжек и откинулся на спинку стула.
— Вижу, ты мне не веришь. Что ж, на твоем месте я бы тоже не поверил…
Засунув руку во внутренний карман, старик вытащил оттуда скомканный листок.
— Что это?
— Прочти.
— Вас будут ждать в Пьяной Фее, — прочитал Февроний вслух. — Если вы действительно передадите мне сына, я обещаю вас помиловать и восстановить в звании капитана королевской гвардии. Подпись: Изабелла.
— Ты узнаешь почерк матери? Королевскую печать?
— Как… как это возможно? — Пробормотал Февроний, с изумлением поднимая глаза на старика.
Тот потянул плечами.
— Иногда люди ломаются от сильных потрясений. После поражения, плена и уверенности, что в самом скором времени его казнят, Поль стал другим. Это был уже совсем не тот лорд Д’Астен, которого ты знал когда-то. В его сердце поселились страх. А страх толкает людей на самые отчаянные вещи. Ибо никто не хочет умирать. Так что, — старик вздохнул и сделал неопределенный жест. — Как это ни тяжело признать, лорд Д’Астен вел вас в западню.
— Я вам не верю.
— И тем не менее, это так.
— Но… но откуда у вас эта записка?
— Мне посчастливилось проездом оказаться в Пьяной Фее. Там я услышал разговор двух солдат. Пока они ужинали, я пробрался к ним в комнату и нашел эту записку.
Февроний посмотрел в окно: кусочек неба, облака. В глазах Феврония стояли слезы.
— Что вы со мной сделаете?
— Помилуй! — Старик даже руками расплеснул. — Ничего я с тобой не сделаю. Некоторое время мы пробудем здесь. А после я отвезу тебя в столицу и ты станешь королем.
— Тогда почему вы не отвезете меня сейчас?
— Потому что еще не время. Если я отвезу тебя сейчас, тебя убьют.
Старик выпустил изо рта струйку сиреневого дыма и подался вперед.
— Февроний, я прошу тебя. Ты должен мне поверить. Я правда не желаю тебе зла. И все что я делал или делаю, для твоего же блага. Когда ты убежал из замка я предпринял все возможное, чтобы найти тебя. Именно я направлял Поля. Именно я убеждал его, что самое важное теперь это ты. Я был уверен, что Поль позаботится о тебе. Но… — Колдун по-старчески махнул рукой и откинулся на спинку стула. — Как оказалось, я жестоко заблуждался.
— Хорошо. И сколько времени я тут пробуду?
— Дней десять. Может, чуть больше.
— Все эти десять дней я буду в этой комнате?
Старик несколько помедлил и кивнул.
— Боюсь, что да. Это единственная комната в монастыре, которая запирается на ключ. Если я позволю тебе свободно тут разгуливать, мне думается, что ты попытаешься сбежать. Ведь так?
— Да, так.
— Ну вот. А если ты сбежишь, тебя наверняка поймают и убьют. Поэтому будет лучше, если эти десять дней ты побудешь здесь. Это для твоего же блага. Большую часть времени ты будешь тут один. Но иногда я буду заходить к тебе, чтобы проведать и поговорить.
— О чем поговорить? — С испугом спросил Февроний.
Старик почему-то рассмеялся.
— Да о чем хочешь. О тебе, о музыке, о городах, о книгах. Видишь ли, последнее время я очень много странствовал и был один. Так что мне не так часто удавалось с кем-нибудь поговорить. — Старик задумчиво постукал трубку об ладонь. — Ну что же. Думаю, что на сегодня хватит.
***
Как только дверь закрылась, Февроний подскочил и бросился к окну. До земли оказалось шагов пятнадцать. Высоко. Попробовал решетку — та не шелохнулась.
Солнце меж тем уже заваливалось на бок. Вдали виднелись горы, лес.
Февроний сделал несколько кругов по комнате. Простукал для чего-то стены, подошел к двери. Сначала попробовал ударить по ней ногой. Потом плечом. С тем же успехом можно было бить о каменную стену.
После короткой рекогносцировки стало ясно, что единственной надеждой на спасение было слуховое окно на потолке. Решетка на нем была отбита с левого краю, и там был небольшой зазор. Проблема была в том, что потолок был высоко и до окна было не дотянуться. Февроний прыгал где-то с полчаса. Топтался, злился. Не хватало самой малости. Вот если бы подставить табуретку или стул! Но стул старик предусмотрительно унес с собой. В конце концов Февроний сел и разрыдался от обиды.
***
Старик приходил примерно в одно и то же время вечером, уже после заката. Приносил Февронию тарелку супа и садился у стены.
— Вкусно? — с усмешкой спрашивал старик.
Февроний бы употребил другой эпитет, но выбирать особенно не приходилось.
Старик расспрашивал о детстве, о родителях, о жизни в замке. Казалось, он и впрямь давно ни с кем не говорил. Февроний отвечал сначала неохотно, но постепенно оживлялся. Тогда старик закуривал свою пенную трубку, клал ногу на ногу и слушал, подперев щеку кулаком.
На третий день Февронию пришла на ум кое-какая мысль и он стал разглагольствовать уже не из одного похвального желания потешить своего тюремщика. Мысль была следующая: если старика хорошенько заговорить, то он забудет в комнате свой стул. Три дня Февроний пел как соловей, и на четвертый это все-таки случилось.
***
До крови ободрав плечо, Февроний выбрался на крышу и торопливо огляделся. На все четыре стороны стояли горы, вблизи был лес. Мощеная разбитая дорога уходила на восток.
«Еще бы знать, где я и что там, на востоке!», воскликнул мысленно Февроний и снова стал осматриваться. Теперь уже на предмет того, как бы побезболезненнее очутиться на земле.
Залезть на крышу оказалось легче, чем спуститься.
Февроний минут десять ползал от одного края к другому и никак не мог решить: попробовать спуститься по трубе или с разбега прыгнуть на сарай?
Сарай? Труба? Труба или сарай?
Полез в конечном счете по трубе и с уханьем сорвался где-то с середины. Минуты две лежал, прислушиваясь, не донесется ли откуда-нибудь звук шагов и старческое бормотание. Но не было слышно ни шагов, ни бормотания. Тогда Февроний встал и бросился бежать. Бежал и думал лишь одно: сейчас окрикнут со спины, сейчас окрикнут…
***
Много раз в своей жизни Февроний слышал фразу: все что ни делается, все к лучшему. Эту фразу говорил ему отец, учителя по музыке и арифметике, наставники по верховой езде. И вот если задуматься, фраза была ужасно глупая.
«Все что ни делается, все к лучшему» работает только в том случае, если после всех бед, несчастий и невзгод случается что-то хорошее. А если ничего хорошего уже не будет?
Ну, например. Вот умирает у крестьянина коза. Крестьянин ходит, убивается, потому что непонятно, как теперь кормить семью. Идет в конце концов топиться в пруд и по дороге находит кошелек с деньгами. Тогда еще понятно. «Все что ни делается — к лучшему». Но что если крестьянин не находит кошелька? Что если он решил повеситься в сарае, а не утопиться?
Нет, если очень долго ждать, не вешаться и не топиться, что-нибудь хорошее в конце концов произойдет. Не кошелек, так карнавал. Не карнавал, так солнце выглянет. Вот только пока ждешь этого хорошего, как правило, успевает произойти столько всякой скверной чепухи, что иногда нет-нет, да и задумаешься: может и правда, лучше было утопиться?
