Полиция Гирты (СИ) - Фиреон Михаил (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Перед подъемом на холм, на самой опушке леса, какой-то склочный злой мужик ругался на дороге с женой в коляске и возчиками. Верховые и легкие крестьянские телеги проезжали свободно, но один массивный, запряженный четверкой фургон, покосившись, стоял на обочине и, по всей видимости, никак не мог объехать увязшую по самые ступицы колес в глубокой желтой луже маленькую открытую бричку.
Кучера сидели на козлах, расчесывали пятернями бороды, лениво курили, с насмешкой глядели, как вокруг повозки, по колено в воде суетится какой-то громкий худощавый мужчина с густыми капральскими усами, в закатанных по колено мокрых штанах и растрепанной рубахе с нарядной красной вышивкой по вороту и груди. С издевкой качали головами на все его просьбы войти в лужу и помочь из нее выехать. Злая рыжая девка лет тридцати трех или тридцати пяти сидела на спинке сиденья коляски. Задрав колени, поставив ноги на противоположную скамейку, чтобы не запачкать в грязной воде нарядные кожаные сапожки, придерживая длинные пряди манерно выпущенных из косы волос и подол длинного платья, громко и сварливо ругалась на мужа, подзадоривала возчиков, заливисто смеялась на весь лес. Ее спутник изо всех сил налегал грудью на грязные колеса, дергал вожжи, понукал кобылу, пытались вытолкнуть повозку из лужи, но, раскачивая, только еще глубже загонял ее в мутную от раскисшей глины топь, разящую конским навозом и опавшими листьями.
— Дура тупая! — окончательно устав и разозлившись от упреков, закричал он своей жене, утер грязной мокрой рукой вспотевший лоб, разгладил ладонью усы и погрозил ей своей капральской плеткой — нет, чтоб помочь слезть!
— А ты! — выкрикнула она неоспоримый аргумент, скидывая с головы по всей видимости надоевший ей платок и по-деревенски поводя плотными плечами, повязала его на шею поверх толстой рыжей косы. При этом она все-таки замочила в грязи подол, отчего снова принялась ругаться на мужа, винить его в том, что это только он виноват в их беде.
— Сапоги мои куда утопила? Придержать не могла что ли? Дура! — крикнул ей мужик, согнулся, принялся шарить руками у колес в глубокой воде.
— Полиция Гирты! Приходит на помощь потерпевшим! — заметив Вертуру, Фанкиля и лейтенанта, что подъехали к ним и теперь в раздумьях созерцали всю эту картину, едко воскликнул он — Йозеф, вот ты посмотри на эту стерву! — продемонстрировал он свою нарядную жену на спинке сиденья — вот ответь, у них что, это семейное? Мика у тебя что, такая же бестолочь?
Услышав его слова, девица захохотала так, что лошадка дернула, и она сама едва удержалась, чтобы не опрокинуться спиной с тележки.
— Йозеф! Йозеф! — как ни в чем не бывало, позвала она — это вот так мы на рынок собрались! А вы к нам в гости что ли едете? Что это с тобой за господа-рыцари?
— Расселись как сычи, мрази не местные! — плюнул в лужу себе под ноги, вышел из воды капрал и махнул плеткой в сторону так и не потрудившихся слезть со своей телеги войти в грязь, чтобы помочь, презрительно кривящих морды, похлопывающих древками кнутов по ладоням, возчиков — черт бы вас подрал! Как нехристи, сами же проехать не можете! Увижу на переправе, без лодок у меня поплывете, слышали?
— Отчего же свояку не помочь! — весело и сварливо крякнул с коня лейтенант Турко и, хитро подмигнув Фанкилю, схватился за свой топор, выкатил страшные глаза и крикнул возчикам с такой злостью, что те даже вздрогнули — а ну марш, чего сидите! Быстро помогли, скоты! Всех засеку! Полиция Гирты!
Фанкиль и Вертура не сговариваясь, продемонстрировали регалии и боевое снаряжение. Приунывшие возчики без лишних разговоров спрыгнули со своей телеги, вошли в лужу и в три приема выкатили коляску на твердую землю.
Попрощавшись с капралом Карлом Трогге, бывшим сослуживцем лейтенанта Турко и его женой, полицейские миновали рощу, пересекли какой-то старый, укрепленный камнем не то эскарп не то ров и въехали в лес. Дорога свернула налево, огибая какой-то большой серый камень, за ним пошла вверх. Терпкий запах дыма стоял под мрачными елями, клубами стекал по склонам в низины. Рядом, неподалеку, как сказал Фанкиль, стояла пережигающая дрова в светильный газ печь. То там, то тут, в чаще стучали топоры. Под плотным, густым покровом черно-зеленых ветвей было сумрачно и сыро. Это был тот самый черный мрачный и неуютный лес на холмах, который Вертура и доктор Сакс видели по южному берегу в то утро, когда после ночной погони, сплавлялись к городу по реке. Проложенная через него дорога вначале полого поднималась на холм, потом по вершине, потом снова пошла под уклон. По ней, обгоняя пешеходов, телеги и возы, ехали достаточно долго, пока не выехали к полю, где паслись овцы, а вдалеке, над склоном каменного холма, светлели шпиль колокольни и белая полоска похожей на монастырскую ограду стены.
Пока ехали к ним, считали удары колокола, отбивающие время. Насчитали три. Пасущиеся у дороги черные жирные и лохматые бараны с отчаянным, захлебывающимся блеяньем бросались на повозки, пеших и верховых, едва не срываясь с привязи, не доставая до своих жертв, вскакивали на дыбы, бешено звенели колокольчиками, яростно трясли бородами, сучили копытами. На поле перед стенами предместья работали женщины. Убирали кабачки, свеклу и турнепс, сгребали в кучи ботву, кидали ее вилами. Вокруг суетились, помогали, многочисленные веселые дети. Огромные полосатые кошки, вынесенные из домов и изб, приглядывали за малышами, оставленными в лагере на краю посадок под навесом.
Перед избой, у дороги, за вкопанным в землю деревянным столом, сидели сельские стражники с синими бантами Ринья. Наливали себе в глиняные чашки из густо дымящего самовара ароматный чай без сахара, пили, закусывали неспелыми грушами, поглядывали на дорогу, вели свои меланхоличные простецкие беседы.
Заметив важно подбоченившегося в седле лейтенанта Турко, сделавшего вид, как будто он сам генерал полиции Гирты со свитой, приветствовали его насмешливо и весело. Тот гордо отвечал старым знакомым, ломался, сверкал подвеской лейтенанта, корчил из себя городского перед деревенскими. За заставой снова начинался подъем. Над головами темнели высокие фасады с прямоугольными окнами, почти такие же как в Гирте: множество разделенных узкими улочками и высокими каменными заборами многоэтажных домов, стояли вплотную друг к другу в небольшом пространстве на вершине каменистого холма. Вокруг по полям, по пологим склонам, стояли избы и строения поменьше. Повсюду виднелись заборы, за которыми зеленели огороды и сады. Еще несколько строений, по виду совсем новые, тянулись вдоль дороги на южной стороне предместья. Два шпиля колоколен — один черный, городского храма и один белый — монастырский, поднимались над крышами. У дороги, перед воротами городка, стоял ухоженный, украшенный свежими гирляндами цветов и листьев, поклонный крест.
Осенив себя крестными знамениями, полицейские въехали в предместье. Проехав через него напрямик, миновав центральную площадь и черный, гранитный фасад храма, выехав через восточные ворота, по указанию лейтенанта Турко, тут же свернули под скалу, налево, где и обнаружили дорогу Юлия Радека, ту самую, которую упомянул во вчерашнем отчете по делу о проверке противозаконной деятельности Патрика Эрсина детектив. Тут же, на въезде в огороженной с одной стороны скалой, а с двух других кривыми домами, у которых первый этаж был каменным, а второй сложен из бревен, двор, нашли и нужную вывеску с изображением барана бодающего рогами колесо от телеги. Лейтенант Турко сказал, что сейчас он все узнает, скривил грозную похмельную рожу, сжал кулаки, и вошел в ворота. Пока его ждали, Вертура спешился и отошел за угол, где его забодал козел: манерный бородатый, как армейский сержант, с колокольчиком, сделанным из прохудившейся стальной кружки, видимо сорвавшись с привязи, он без всякого предупреждения напал на детектива. Вертура гулко и тяжело врезал ему плеткой промеж рогов, но это только раззадорило возомнившего себя местным жандармом которому все можно, дворового хищника. Деловито, как будто для него охота на людей была самым обычным делом, он отошел на пару шагов, роя землю копытами примерился, и с разбегу бросился на Вертуру, так что тот едва успел отскочить и, придерживая одной рукой полу мантии, второй сжимая плетку, в отчаянии побежал обратно к Фанкилю.
