Сердце Оххарона - Суржевская Марина "Эфф Ир" (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Хватит. — Шариссар закрыл глаза.
— Так я же еще не все рассказала, — обиделась Незабудка.
— Мне хватило, чтобы понять.
— Что понять?
— Что я идиот.
— Да? — оживилась Сиера.
— Повторишь — башку откушу, — мрачно бросил Шариссар и поднялся.
Незабудка недоверчиво фыркнула, а паладин неожиданно улыбнулся. Но отвернувшись, так, чтобы вредная девочка не заметила.
— А тебе это зачем? — опомнилась Сиера. Но паладин не ответил.
Через час Шариссар мрачно обозревал свою комнату. Она по-прежнему была разгромлена от приступа его ярости, но в центре, на маленьком столике, который каким-то чудом уцелел, красовался ужин, изящно сервированный и украшенный. Его кухарка чуть в обморок не упала, когда паладин озвучил ей требования. Правда, постаралась, приготовила, как для королевы, как и было велено. Вернее, лучше, чем для королевы.
Шариссар снова окинул взглядом столик. Поправил цветок, плавающий в хрустальной чаше. Нахмурился. Нервно прошел по комнате, раздосадованно пнул остатки сундука. Кажется, он швырнул его об стену. Прислужники, конечно, вынесли мусор, но не весь, паладин торопил их и рычал, требуя… чего-то.
— Я спятил. Окончательно.
Он прислонился к стене и заставил себя успокоиться, выждать, не мерить нервно шагами эту комнату, не втягивать воздух, задыхаясь. Через час ожидания Шариссар выкинул из окна ужин вместе с узорной скатертью, туда же отправился цветок в хрустальной чаше.
Еще через час доломал столик и все, что оставалось в комнате целым. И ушел в купальню, зачерпнул в ладони воды, вылил на голову, ругаясь сквозь зубы и пытаясь избавиться от волнения, что выводило его из себя.
Никогда в своей жизни он так не ждал кого-то. И это злило. Он стянул намокшую рубашку, отшвырнул, понимая, что превращается в зверя…
Элея
Рукоять плети легла в руку удобно и уже почти привычно. А злость заставила сжимать эту рукоять до ломоты в костях! Я легла на кровать в ботинках и одежде. И да, с плетью. Я должна прийти к нему, и я это сделаю. Правда, понадобилось время, чтобы взять себя в руки и хоть немного успокоиться. Получалось плохо… В моей голове все смешалось: любовь и ненависть, добро и зло, Свет и Тьма…
Даже без зеркала я видела, что белых прядей на моей голове стало больше, а подруги поглядывали в мои глаза с легким испугом. Вопросов пока не задавали — просто некогда было, наставники нас загоняли так, что не до разговоров. Но зададут. Скоро…
Я тряхнула головой и вновь сжала плеть. Надо разобраться с этим.
Закрыла глаза.
Не знаю, как я оказывалась у Шариссара, но я собиралась проделать именно это. И именно сейчас. Попыталась успокоиться и подумать. Как он находит меня? Или это я нахожу его? Как?
Это ощущение прохода сквозь грани… неужели мне не показалось? Я действительно проходила? Во сне?
Я закрыла глаза, сосредотачиваясь. И почти сразу ощутила это. Зов. Я ведь чувствовала его. Каждый день. И ночь. С того самого момента, в Обители. Я ощущала его постоянно, но давила в себе, не позволяя прислушиваться, не желая слышать. И лишь сейчас я ухватилась за него, словно за путеводную нить, и позволила себя вести. Ощущение перехода пришло мгновенно, мне даже не пришлось прикладывать усилий. Все это время я тратила силы, чтобы не откликаться на этот призыв, а откликнуться оказалось так просто…
Открыла глаза. Чужая комната. Почти пустая и основательно разгромленная. До того, как Шариссар тут все разнес, обстановка была, видимо, строгая и без излишеств — кресло у незажженного камина, столик, шкафы, сундук. Кровать, на которой я лежала, — по сути, единственный целый предмет мебели. Узкое окно, за которым покачивалась Звезда Мрака. Конечно, я узнала ее с первого взгляда, ее было невозможно не узнать. Ничего подобного в нашем мире я не видела.
Оххарон. Мир Тьмы. Мир ненависти, зверей и… Шариссара.
Я спрыгнула с постели, сжимая в руке свою плеть. Пресветлая Искра! Значит, чтобы оказаться в Оххароне, мне нужно было всего лишь откликнуться на зов? Так просто? Даже без зеркала? Но почему?!
Додумать я не успела, потому что часть стены за камином неожиданно отъехала в сторону, и оттуда вышел Шариссар. В одних штанах, с мокрыми волосами, которые на ходу вытирал холстиной. Не видя меня. И я замахнулась, уже не думая, желая лишь ударить того, кто причинил мне боль.
Узкое жало плети просвистело в воздухе и остановилось, сжатое в кулаке Шариссара. Он просто поймал его рукой! Миг назад он расслабленно выходил из купальни, а сейчас сжимал мою плеть и смотрел в глаза сквозь разделяющее нас пространство. Его мышцы под смуглой кожей напряглись, обозначились еще четче и рельефнее, а глаза потемнели. Он отбросил холстину в сторону.
— Обзавелась коготками, кошечка? — с насмешкой протянул Темный. — Плохой выбор, Лея. Очень плохой. Мне эта вещь в твоих руках очень не нравится.
Я дернула, пытаясь вырвать кожаное жало из его кулака, но оно словно застряло в скале. Плеть натянулась между нами, как тетива, задрожала. С одной стороны держала я, с другой — он.
— Хочешь ударить? — как-то равнодушно спросил Темный, не отводя глаз.
— Хочу и сделаю это! — прошипела я. Одним своим спокойствием, своим красивым и жестким лицом он будил во мне что-то темное и яростное. Я действительно хотела сделать ему больно. Очень хотела! Так больно, как было мне. Постоянно, каждую минуту!
— Я перед тобой виноват, — медленно произнес он и чуть склонил голову. — Я чувствую это. И знаю. Что ж… Я позволю тебе это, Лея. Ударить. Надеюсь, тебе станет от этого легче.
Разжал ладонь, и я чуть не упала, потому что слишком сильно тянула плеть в свою сторону. С трудом удержав равновесие, уставилась в его невозмутимое лицо.
— Думаешь, не смогу? — разозлилась я.
— Сможешь. — Он слегка прикрыл глаза, наблюдая за мной.
Я сжала рукоять так, что пальцам стало больно. Кажется, моя кожа вплавилась в кожу оплетки, сливаясь воедино. Он чуть покачнулся с носка на пятку, и я непроизвольно посмотрела на его босые ноги. Потом прошлась взглядом по свободным полотняным штанам, по веревке, что держала их низко, открывая напряженный живот. Выше — до широкой груди с круглым, как печать, знаком на левой стороне. По мощным рукам с непонятными символами на внутренней стороне. По шее, на которой четко выделялись жилы.
И вновь посмотрела в глаза. Черно-синие, словно полночные звезды.
— Ну же, кошечка, — тихо сказал Темный. — Давай. Тебе станет легче, — изогнул бровь насмешливо. — Или испугалась? На чем ты упражнялась, на печных горшках? По живому телу бить сложнее? Хочешь, напомню, что я делал с тобой в Обители?
Жало просвистело, рассекая воздух, и обожгло ему грудь, оставив красную полосу. Шариссар даже не шелохнулся, только глаза прикрыл и со свистом втянул воздух.
— И знаешь, мне понравилось то, что я с тобой делал, — негромко протянул он. — Очень понравилось. Я собираюсь это повторить. Сегодня же.
— Ты больше никогда, — жало вновь взметнулось в воздух и оставило на смуглой коже еще одну полосу, — ко мне не прикоснешься! Никогда!
— О, ты ошибаешься, кошечка.
— Это ты ошибаешься!
И снова удар. Он не шевелился, не двигался, словно не чувствовал обжигающих ударов, не видел рассеченной кожи. Смотрел равнодушно, лишь в глубине глаз горела краснота. Мою ладонь уже свело судорогой от силы, с которой я сжимала эту проклятую рукоять.
— Еще, — прошептал Шариссар.
И это просто добило меня — я чувствовала себя ужасно, мне хотелось рыдать, глядя на него, но я лишь закусила губу и снова ударила. И вновь. До крови. Ненавидя его. Но еще больше, кажется, себя.
— Убери свою метку! Слышишь? Убери ее! — Свист плети. Кончик задел его щеку, оставив багровый след. — Я тебя ненавижу! Понял?
— Понял. — Еще один удар, и он вновь поймал свистящее жало и выдернул плеть из моих рук, на этот раз по-настоящему, так, что я свалилась на пол. — Достаточно, Лея.
