Мама для наследника - Журавлева Юлия (книга жизни .txt) 📗
— Зачем гадать? Нужно просто жить дальше.
— Ты всегда руководствуешься таким принципом? Просто жить, не оглядываясь?
— Всегда. Я не могу изменить прошлое, зато в моих силах не дать прошлому испортить будущее.
— Очень интересный подход. Над ним я тоже подумаю, и надо всем твоим рассказом. Если, конечно, тебе нечего добавить.
— Нечего. Сейчас я рассказала все.
— Пойдем. — Мужчина медленно встал, чтобы я успела сесть нормально и не упала, лишившись опоры. Подняв глаза, я увидела протянутую ладонью вверх руку и без колебаний взялась за нее. — И с Дэйсом вы не были близки? — сжав руку и глядя мне в глаза, спросил он.
— Нет, мы не были ни любовниками, ни друзьями, — уверенно ответила я, надеясь, что хотя бы капля моей уверенности передастся правителю. А капля, как известно, камень точит.
Он кивнул, ничего больше не сказав, и отпустил мою руку. В лагерь мы пришли вместе, я направилась сразу в палатку, где нас ждала Панен, до сих пор не освоившаяся настолько, чтобы подойти к костру за ужином без нас. Впрочем, это и к лучшему. Мне без нее ужинать тоже некомфортно. Этим вечером меня больше никто не беспокоил, и спала я на редкость спокойно.
Глава 2
В ПОТОКЕ ВОДЫ
Следующие два дня прошли без происшествий. Лед между мной и повелителем тронулся. Назвать наши отношения теплыми и доверительными еще пока сложно, но той отчужденности, что присутствовала после встречи, больше не ощущалось. На следующий после разговора «вслепую» день я набралась смелости и спросила, как нас так быстро нашли.
Все оказалось не то чтобы просто, но в целом логично. Нашли нас благодаря Лему (и снова Лем!), который сразу связал отъезд Дэйса с нашим побегом. Точнее говоря, он просто не верил, что я смогу самостоятельно покинуть дворец (то, что я убила нянечек и выкрала ребенка, для чародея показалось вполне достоверным). А еще, оказывается, Лем все годы совместной работы собирал информацию о Дэйсе и смог выяснить, что он из Закатной крепости.
О Закатной крепости знают многие, чародеи так вообще все. Правда, не все туда стремятся, наслышанные о суровых условиях жизни в крепости, а также специфических и ортодоксальных взглядах ее обитателей. Так что не все идут на поиски древних знаний, есть те, кто вполне обходится общедоступным или, как Лем, учится у предыдущих поколений семьи — у родителей, перенимая их умения и опыт. Но главный чародей Ниады не сомневался: Дэйс вернется домой.
Только точное местонахождение Закатной крепости неизвестно никому. Говорят, что корабль может проплыть мимо и не заметить ее, если не знает наверняка, где искать. И единственная возможность попасть туда — приплыть в Гисрион, город чародеев Белого материка. Именно там можно найти ниточки, ведущие в крепость, и именно туда сразу по обнаружении пропажи наследника и поплыли наши спасители. Путь по морю у них занял почти три недели.
В Гисрионе им несказанно повезло. Люди повелителя выяснили, что чародеи возвращаются домой с покупками в конце осени и ищут тех, кто поможет доставить товары. Желающих всегда много, так что чародеи выбирают лучших по цене и качеству. Вот это оказалось самой сложной задачей. Разумеется, пришлось подкупать местных, чтобы те сняли свои кандидатуры или взвинтили цены. Так, абсолютно бескровно ниадцы убрали основных конкурентов, запросив разумную плату и предоставив отличных эду — других в распоряжении повелителя и его ближайших сподвижников и быть не могло. Еще, правда, пришлось обратиться к местным бандитам, чтобы те за них поручились. Все-таки новички вызывали у чародеев подозрение, но за звонкую монету местные главы группировок замолвили словечко за «отличных парней». Вот так повелитель подался в наемники.
Путь у кошачьего каравана занял две недели, собственно, за это же время мы должны добраться обратно. Следом за ними на приличном расстоянии шел отряд чародеев, возглавляемый Лемом. Он поставил на правителя следилку, чтобы не потерять его. Именно благодаря их вмешательству воинам удалось выстоять в крепости. Корабль повелителя (конечно же под другим флагом) ушел из порта Гисриона во избежание проблем. Когда мы подойдем к городу, чародеи призовут его обратно. Умение общаться на расстоянии среди чародеев Кирдария очень распространенное явление. В общем, своим спасением мы обязаны Лему и его ценным знаниям, связям и навыкам. И мысль, что мы всем обязаны такому неприятному типу, грызла меня едва ли не сильнее, чем подозрение в отношении того, как легко и складно все получилось у главного чародея. А не может ли он быть с закатными заодно? И не везет ли нас в ловушку? Я оглянулась через плечо, бросив взгляд на Лема, который двигался за нами. Нет, чародеи мне больше не нравятся и моего доверия не заслуживают. И пусть чесать под одну гребенку всех неправильно, лучше уж я зачешу туда хороших, чем оставлю нечесаными плохих.
— Я обсудил с Лемом идею создания Нового бога. Он сказал, что теоретически это вполне осуществимо, — сам, без вопросов с моей стороны, произнес правитель. — При этом Лем даже выразил уверенность, что такого искусственно созданного великого чародея смогут контролировать. Для этого достаточно накинуть специальные чары-поводок или что-то, подавляющее волю как раз во время ритуала передачи силы. Единственное, сам ритуал достаточно жестокий, те, кто силу передадут, в живых не останутся. И таких жертв необходимо несколько десятков.
— Неужели они стали бы убивать своих? — Я передернулась, вспомнив, с каким хладнокровием закатные чародеи убивали матросов.
— Думаю, это преподнесли бы как жертву и даже подыскали добровольцев. Да и, по словам Лема, подчинить волю слабых и средненьких чародеев не так уж и сложно. Опять же, по его сведениям, в последние годы в крепость набирали больше учеников, меньше отсеивая претендентов при отборе.
— Видела там всего пару десятков, — вспомнила тренировочный зал я.
— В теплое время года чародеи часто уходят в горы и уводят туда начинающих учеников. Это, во-первых, своеобразная проверка, а во-вторых, даже Закатную крепость можно повредить, случаи встречались. Разумеется, повредить не защищенные залы, но обычные коридоры или комнаты. Так что обучение чародеи начинают там, где не жалко что-то разрушить.
Я вспомнила прекрасные барельефы на стенах крепости.
— Наверное, Рагдору тяжело было губить свое детище, которому он служил даже после смерти.
— Жаль, что он не обрушил крепость вместе с ее обитателями, — со злостью ответил повелитель, безусловно, имевший серьезные счеты к закатным.
— Рагдор никогда бы так не поступил, — возразила я. — Уверена, он мог попробовать достучаться до чародеев, попытаться их изменить. Что бы там дух ни говорил, но даже с той силой, что осталась ему после смерти, он удивительно, фантастически могуществен. Но призрак прекрасно понимал, что без боя, без крови, без смертей и жертв такое осуществить невозможно. А это не его путь, не путь Карающего Рагдора, Темнейшего из темных. Он слишком любил людей, невзирая ни на что. А может, и вопреки всему. Даже отопление им не отключил, чтобы помучить, — невесело усмехнулась я. — Только давно умерший может по-настоящему понять истинную ценность жизни. И только обладатель огромного доброго сердца может так беззаветно любить людей, страдая за них тысячелетия, но прощая.
— Странно слышать подобные слова об усопшем, — улыбнулся мужчина.
— Почему? Много хорошего в этом мире я видела от живых? — Я отвернулась. Меня снедала досада и обида за Рагдора. Никто так и не узнает, что он был прежде всего великим человеком, а уж потом чародеем. И совсем не таким, каким его принято изображать в страшных сказках для непослушных детей.
Все наши разговоры с повелителем так или иначе сводились к моему быту в крепости или нюансам побега. Не знаю, чем вызван его интерес к деталям и мелочам. Может, и вправду ему интересно устройство рухнувшей твердыни чародеев, последнего оплота тех, кто берег истинные знания о пришлых Создателях, ставших богами. Может, хотел подловить меня на каком-то несоответствии, не до конца поверив в мою непричастность к побегу и похищению ребенка. Но я таким вопросам только рада. Если честно, очень хотелось рассказать, выговориться, поделиться всем пережитым, как плохим и страшным, так и хорошим и интересным. И я рассказывала, скрывать мне просто нечего.
