Истории приюта блаженного Хорса - Лукьянец Надежда Николаевна (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Ренни прислушалась к чему-то внутри себя:
— Они нас там уже ждут. Саманта что-то нашла.
Саманта не могла ждать. Она переместила всех в большую залу на первом этаже этого полуразрушенного здания. Камень из развалин был выбран и сложен в штабеля во дворе перед домом, фундамент уже проверен и укреплен: кое-где были видны следы восстановительных работ, заштукатуренные стены, заложены лишние двери и проемы в стенах.
— Вот, здесь! — Саманта указала на заложенную кирпичом дверь. — Надо это взломать! Там кто-то есть. Живой!
— Ну, ты скажешь! Живой! Кто это живого будет в стенки замуровывать? — возмутился Том.
— Может и будут. — Коржик вполне мог допустить и такое. Он уже приглядел несколько обломков кованых перил лестницы и теперь, недолго думая, принялся ковырять довольно свежий раствор между камнями. Том сунулся помогать. Вот они отковыряли один камень, второй. Их сменили Гришака и Саманта. Ренни оттаскивала камни в сторонку. Так сменяя друг друга, они проделали достаточно большое отверстие.
Гришака поднял повыше коспер, который осветил тесную нишу в ширину капитальной стены, в ней обвисло чье-то худенькое тело.
— Корш! — Гришака отодвинулся, давая остальным увидеть страшную картину.
— Разве он живой? — Ренни с ужасом смотрела на замурованного.
— Это не он, а она! Я чувствую, она жива!
— Мальчики разбирайте стену до конца, тащите ее оттуда.
— Саманта, какой ужас! — Ренни со слезами на глазах смотрела на туго спеленатое веревками тело девушки. На голову натянут мешок, а рот крепко завязан по верху. Веревка глубоко впивалась в тело. — Коржик давай нож, ее срочно надо развязать. Одним движением Коржик перерезал веревку, впившуюся в лицо жертвы, но затем Саманта остановила его руку.
— Нет! — Саманта достала из кармана браслет. Одела на руку, легко подняла неподвижное тело. — Домой! Нам надо домой! Сами мы не справимся. Ее нельзя сейчас разматывать, я знаю: она погибнет от застоя крови. Если Камилла-сан сможет помочь…
— Сможет! — уверенно ответил Том. И дети напряглись, совершая очередное перемещение.
Камилла-сан и Скрываторий-маг с помощью Тома и Гришаки долго колдовали над неподвижным измученным телом. Снимая веревку оборот за оборотом, они очищали ток крови магическими воздействиями, снимали отеки и воспаления. Восстановив кровоток, они боролись с истощением организма, с глубокими ранами от веревок на руках и ногах девушки.
— Все! — Скрываторий-маг облегченно вздохнул: жизнь незнакомки теперь вне опасности. — Можно звать Идирму-той, хотя… — Он надел браслет, поднял девушку на руки, подмигнул окружающим и пропал, переместившись прямо в лечебницу.
— В нашем полку прибыло! — Камилла-сан с укоризненной улыбкой смотрела на ребят.
— Мы же не могли ее так оставить! — начала оправдываться Саманта.
— Конечно, не могли! — согласилась Камилла-сан. — Но, куда же вас занесло на этот раз?
— Я что-то чувствовала, меня тянуло найти тот подвал, в котором меня нашли. Эта девушка… Короче, я знала, что там кто-то есть…Я не знаю, кто она, но мне кажется, что это очень важно, что мы ее нашли. — Саманта сбивчиво пыталась объяснить свои мысли и поступки.
— Спокойно, моя девочка, я все понимаю. Подожди, когда девушка очнется, то, надеюсь, все разъяснится. — Камилла-сан пыталась успокоить, не находящую себе места, Саманту. — А вы, — она повернулась к предоставленным самим себе мальчикам, помышляющим только о том, как бы незаметно отсюда улизнуть, — марш на уроки!
— Конечно, магические действия могут спасти жизнь, — ворчала Идирма-той, — а, вот заменить воду и мыло они не могут. Милочка, наклони-ка головку.
Девушка неуверенно протестовала и пыталась перехватить инициативу, но это и у любого здорового человека, столкнувшегося с деятельностью Идирмы-той, вряд ли бы получилось.
— А, худа-то, худа! — продолжала ворчать лекарка. — Волосы, какие густые! Не мешай, милая, тебе с ними пока не справиться! Где они тебя только отыскали! В волосах песок, тело все в грязевых разводах!
Темноволосая, худенькая девушка, только подошедшая к возрасту расцвета своей юной красоты, терпеливо выносила все манипуляции лекарки, которая смывала вместе с водой страшные свидетельства жестокости людей.
— Вот, выпей! — Идирма-той протянула девушке успокоительный отвар. Теплое питье восхитительно и освежающе пахло. — Сейчас, милочка, мы пойдем в кроватку, потом ты будешь спать до следующего утра и набираться сил. Спи, отдыхай, — она раскинула по подушке еще не просохшие темные волосы девушки. Лекарка ласково расчесывала начавшие блестеть шелковые пряди. Движения гребешка успокаивали и завораживали девушку. Лихорадочный блеск в ее больших карих глазах сменилось покоем, навеянным действием лекарских трав.
Только на следующий день к вечеру Идирма-той выпустила незнакомку из постели и та предстала перед импровизированным советом магов в кабинете Камиллы-сан.
— Меня зовут Лазорика. Я одна из детей князя Креспена, — девушка потупилась, — и, не поднимая глаз, произнесла, — я дочь князя, но моя мама всего лишь дочь лемонского купца. Она приехала вместе с отцом ко двору к князю и приглянулась ему. После того, как она родила меня, князь отпустил ее домой, а меня оставил при дворе. Я росла в компании таких же побочных детей, нас было двенадцать. — Она решилась и в упор посмотрела в глаза Камилле-сан, перевела взгляд на лица окружающих ее детей. Вдруг глаза ее расширились и испуганно остановились на лице Саманты. Та в свою очередь затаила дыхание.
— Княжна! Самантана-кнез! Вы живы! Я молила Духов за Вас! В скорбный день Краха Ваша мать… — ее голос прервался.
— Моя мать! Ну, же, говори! Кто моя мать? Как ее зовут? Откуда ты меня знаешь?
Девушка недоуменно смотрела на Саманту.
— Она потеряла память, ее нашли слепой и ничего о себе не знающей, — пояснила Ренни, — она не помнила даже своего имени и выбрала из перечня имя Саманта.
— Рикарта-кнез и называла ее Самантой.
— Рикарта-кнез, это кто?
— Ее мама, она княжна из рода Креспенов и жена князя Креспена.
Саманта горько плакала, она не могла смириться с тем, что не помнит ничего из того, что ей рассказывает Лазорика.
— Что произошло с тобой? Почему тебя хотели убить?
— Я не знаю! Может быть потому, что я последняя видела, что происходило перед взрывом с креспенами и магами.
— И что же ты видела? — поторопила Лазорику Камилла-сан. Лазорика побледнела, заволновалась. Руки с силой сжали подлокотники кресла, в котором она сидела на веранде лечебницы. Рассевшиеся вокруг нее ребята, Камилла-сан, Скрываторий-маг внимательно следили за ее колебаниями.
— Не бойся, все страшное уже позади. Ты выжила, ты у друзей! Тебя здесь никто не обидит, — Скрываторий-маг не скрывал своего волнения, — рассказывай!
— Их всех убили! Я видела, как лазутчики князя Савра ворвались в покои, где маги образовали хору! Только это была не простая хора из семи магов. Они хотели попробовать хору семь раз по семи. Они пытались найти путь в соседнее пространство. На них были магические коконы. Вы, — она обратилась к Саманте, — пришли к своей матери, но она была очень занята. На всякий случай она создала Вам кокон и закрыла Ваше сознание. Мене тоже укрыли коконом и велели отвести Вас в ваши покои, пока Вы совсем не заснули.
Вот, когда я вела Вас, я и увидела лазутчиков, их было много. Они уже разбежались по этажам, и я отвела Вас в подвал, а сама побежала сообщить об измене. Но я не успела. Раздался взрыв. Пламя бушевало вокруг меня, свет был убивающее ярким. Стены покоя, в котором собрались маги, вспучились, раскрылись, как окна. Мне показалось, что само пространство вокруг людей завернулось, как магический кокон. Удар… И я больше ничего не помню.
— А как оказалось, что тебя замуровали?
— Я очнулась на улице, около развалин, надо мной столпились люди, они разглядывали меня. Дали мне воды. Начали расспрашивать, но потом их разогнали воины. Меня отвели в подвал и начали спрашивать, о чем я помню. Я рассказала все, что видела. Меня попытались бить, и узнать какие-то подробности. Внезапно возник магический кокон, и у них ничего не вышло. Все их удары просто вязли в оболочке. Тогда они меня связали и замуровали в стене. Сначала кокон действовал, мне не было больно, я просто ничего не ощущала и не сознавала. А потом… — Лазорику даже передернуло при воспоминании о том, как пропал кокон, и как невыносимая боль начала терзать ее тело, как оно непроизвольно билось, принося еще большие мучения. Смерть тогда казалась ей желанным избавлением.
