Император Терний - Лоуренс Марк (прочитать книгу .txt) 📗
Остатки воды из бурдюка на спине жеребца, разделенные на троих, едва притупили нашу жажду. Я бы, конечно, выпил все сам, если бы не думал, что нам всем троим надо выбираться и идти обратно, к запасам воды в лагере Плохих Псов.
В лагере практически исчезли следы пребывания прежних хозяев. Тут и там сломанные кости, рваные тряпки, оружие. Куски доспехов, все покрыто пылью. Я задержался ровно настолько, чтобы выпить горькую пилюлю Тольтеха и наполнить бурдюки водой.
Прежде чем уехать, я посмотрел сквозь кольцо. Отчасти я хотел увидеть Фекслера, сказать ему, во что обошлась его свобода, выяснить, волнует ли это его вообще. Кольцо не показало ничего, лишь мир в серебристо-стальной рамке. Покрутил его — и передо мной предстало то, что можно увидеть с нижних склонов рая, зеленые и коричневые страны, безотносительно границ, нанесенных на человеческие карты, глубоко-синие океаны. И — на южном побережье, на тонкой полоске моря, отделяющей наши земли от Африки, — красная горящая точка.
— Я тебе не игрушка, Фекслер. Ты не заставишь меня гоняться по всей Империи за этими точками.
Упрямец фыркнул, словно решил, что я перегрелся и сошел с ума. Я убрал кольцо.
— Проклятье.
Я-то планировал путешествие именно к этой точке.
— Достопочтенный король Йорг Анкрат.
Лакей с палочкой, которой он стучал в двери, соизволил пригласить меня, чего не сделал в мой первый визит.
Правительница сидела в кресле из черного дерева, словно так и не вставала с моего отъезда, со своими конторскими книгами и счетами, окруженная геометрическим великолепием своих мавританских залов. Письменный стол рядом с ней был пуст, видимо, писаря отпустили, пока она проверяла его работу. Она заинтересованно посмотрела на меня через комнату, прекратив скрипеть пером.
— Здравый смысл возобладал, король Йорг? — спросила она. — Развернулись, не доехав до холмов? Посылая Лейшу сопровождать вас, я надеялась, что ее шрамы укажут путь — назад к городским воротам.
— Ваша внучка послужила и предупреждением, и побуждением, Правительница. — Я подошел к ступенькам помоста и поклонился ниже, чем она заслуживала. В конце концов, я принес дурные вести. — Она была исследователем. Нашему миру нужно больше таких людей.
— Была? — Старая женщина, похоже, все поняла. Я скорее почувствовал, чем услышал, как напряглись двое у дверей.
— Бандиты напали на наш лагерь, когда мы спали. Плохие Псы.
— Ох. — Эти два слова будто состарили ее. Годы, которые делали ее лишь крепче, теперь на миг легли на нее всей тяжестью. — Лучше было бы второй раз шагнуть в огонь.
— Лейша погибла в схватке, прежде чем нас захватили в плен, Правительница. Моему слуге, Грейсону, не так повезло, он умирал тяжело.
«А ты выжил». — Она не сказала этого вслух. Сотня и их потомство обладают инстинктом выживания и никогда не спрашивают о цене.
Правительница откинулась в кресле и поставила перо на подлокотник. Потом она выпустила бумаги, и они упали.
— У меня шестнадцать внуков, ты же знаешь, Йорг?
Я кивнул. Казалось несвоевременным сказать «пятнадцать».
— Все — умные, чудесные дети, они бегали по этим залам, крича и смеясь, полные жизни. Сначала ручеек, потом целый поток. Матери клали их мне на колени, всегда именно матери, и мы сидели и смотрели — я на детей, дети на меня, старая и молодые, тайна друг для друга. Затем жизнь разбрасывала их по разным путям, и теперь мне было бы легче назвать по именам шестнадцать управляющих, чем этих детей. Многих я бы не узнала на улице, если бы мне не показали на них. Лейша была смелой девушкой. Некрасивой, но умной и решительной. Возможно, она могла бы стать моей преемницей, но жизнь в большом городе не годилась для нее. Жаль, мне не довелось узнать Лейшу лучше. Еще более жаль ее отца, который знал ее еще меньше, но будет плакать по ней, в то время как я могу лишь искать оправдания.
— Мне она нравилась. Одна и та же сила влекла нас вперед. И Грейсон мне тоже нравился, — сказал я.
Мне пришло в голову, что найти кого-то, кого я мог бы назвать другом, было редким событием в моей жизни. А за каких-то три месяца я приобрел и потерял двоих.
— Надеюсь, результат стоил этой жертвы.
Пистолет тяжело свисал с моего бедра, обернутый в кожу. Почти такой же тяжелый, как медная шкатулка на другом бедре. Правительница снова взяла перо. Никакой больше речи о приемах и пирах с купцами, мессах с кардиналом. Возможно, сначала она хотела сообщить своему сыну, что его дочь мертва.
— Тот, кто не способен приносить жертвы, проигрывает, прежде чем начнет, Правительница. Были времена, когда я беззаботно разбрасывался жизнями окружающих. Теперь иногда я все же задумываюсь. Это бывает больно. — На миг я подумал о том, как падал подстреленный мной нубанец. — Но это не значит, что я не смогу или не захочу принести в жертву что угодно, лишь бы это не было использовано для управления мной, лишь бы это не привело к поражению.
— Ну вот, эта позиция весьма поможет вам на Конфессии, король Йорг.
На ее морщинистом лице появилась мрачная улыбка.
— Но вашей внучкой я не жертвовал ради своих целей, я сделал что мог, чтобы избавить ее от боли.
Она взяла свиток и обмакнула перо в чернильницу.
— Эти Псы скоро предстанут перед судом. — Она бросила на меня холодный взгляд. — Эти дорожные братья. Вот приказ городской страже переловить и повесить их всех до одного.
— Они все мертвы, полагаю. Возможно, один-два бежали. — Я вспомнил, как замахнулся топором и человек, падая, вскинул руки, а тем временем другой беглец исчезал за холмом. — Один.
Я хотел вернуться и лично выследить его. С некоторым усилием я разжал челюсти и встретил взгляд Владыки.
— Мы знаем о Плохих Псах из Альбасита, король Йорг. В наши ворота приносят истории, немало историй.
— Ну, тогда пусть их добавят к истории Лейши. По крайней мере, она привела Плохих Псов к гибели и спасла многих от их злодеяний. Я был той гибелью, что она навлекла на них.
Я подумал, что Лейте, вероятно, это понравилось бы.
Правительница покачала головой, едва заметно, без слов давая понять, что не верит мне.
— Там были десятки бандитов, учитывая, сколько они принесли бед, какие творили жестокости…
— Десятка два, может, чуть больше. — Я пожал плечами. — Чтобы создать себе такую жуткую кровавую репутацию, не нужно слишком много рук и воображения.
— Два десятка — и ты перебил всех, кроме одного?
Она подняла бровь и снова положила перо, словно не желая записывать ложь.
— Милая госпожа, я перебил их — от ребенка до старухи — и, закончив, затупил три топора, расчленяя трупы. Я Йорг Анкрат, я сжег десять тысяч в Геллете и не считал, что это слишком много.
Я поклонился, развернулся и вышел. Люди у дверей, огромные и сверкающие в черной чешуе доспехов, быстро расступились.
28
Пятью годами ранее
Во время путешествия в Африку мне исполнилось пятнадцать. Я всегда представлял себе такое путешествие как выживание на море, вроде одиссей из легенд, которые заканчиваются хватанием за плот из досок, укрытый от солнца куском брезента, и питьем собственной мочи, когда над горизонтом в дымке едва показывается земля.
По правде говоря, из Альбасита можно проехать по хорошей дороге через королевства Кадиз и Кордоба и выехать на побережье, где мыс заканчивается огромной скалой в несколько миль шириной — горой Тарика. Если посмотреть со сторожевых башен на вершине этой омываемой морем горы на юг, через двадцать миль океанской глади, то можно увидеть берег Африки, голые пики, вздымающиеся в утренней дымке. На западе за бухтой Тарика виден порт Альбус, где множество кораблей ждет на борт путника с карманами, полными золота, и готово доставить его в любой уголок Земли.
Таинственность Африке придает не то, что она так далеко. От Лошадиного берега ее можно почти что коснуться, но я узнал на примере Катрин, что прикоснуться — не значит познать. Берега Марока видны со сторожевых башен на Скале, но Африка простирается на юг так далеко, что ее самые дальние области дальше от Лошадиного берега, чем морозный север ярлов, [7] примерно так же далеки, как Уттер на востоке или даже Великие Земли Запада за океаном.
