Марта - Бродских Татьяна (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
— А у тебя были на него другие планы? — его ладонь напряглась.
— Нет, меня наоборот это устраивает, еще бы до ужина где-нибудь от него спрятаться.
— Давай прятаться вместе, — горячее дыхание над ухом, да что их так и тянет к моим ушам? И вообще, как-то неприятно, не видишь, но чувствуешь, прям, привидение какое-то. Он рассмеялся в ответ на мои мысли.
— Спасибо, но я привыкла прятаться одна, — говорю и стараюсь не думать об этом темном эльфе.
— Тогда до вечера, — руку мою отпустили, я вздохнула с облегчением. — А ушки у тебя очень милые.
Вот же темный, я так заикой останусь. Надо срочно куда-нибудь уходить, а то еще посетители подойдут или Лерою надоест ждать меня в каюте. Единственное место, где меня точно не будут искать это камбуз, я на это надеюсь.
С камбузом я удачно придумала, меня угостили булочкой с компотом, я предложила свою помощь в приготовлении обеда. И два часа пролетели незаметно к обоюдной радости кока, которой назвался мне просто Верн, и меня. Заручившись его приглашением приходить еще, особенно ему понравилось рассказывать про свои кулинарные рецепты, я отправилась на обед, подозревая, что мне придется там лицезреть недовольную физиономию и не одну.
***
— Где ты была? — перехватил меня у входа в кают-компанию Лерой. Он излучал агрессию, и было ощущение, что он с трудом удерживается от грубых слов в мой адрес.
— Может, не будем выяснять отношения на людях, — сначала я хотела рассказать ему про кока, но подумала: «По какому праву он требует от меня объяснений, мы не женаты и не обручены».
— Поговорим после обеда, и не вздумай сбежать, — стиснув мой локоть, практически втолкнул в кают-компанию. Мне все больше и больше не нравилось его поведение, я не его собственность, чтобы со мной так обращаться. И я собиралась ему это сказать после обеда.
Сам обед не отложился в моей памяти, аппетита не было, мысли витали вокруг предстоящего разговора с Лероем. Я обдумывала, что ему скажу, как потребую относиться ко мне уважительно, иначе уже сейчас он может обо мне забыть. Где-то внутри совесть говорила, что я никогда не рассматривала Лероя в качестве жениха, и все это время его обманываю. Я задвинула совесть еще глубже, напомнив ей, что он в свою очередь хочет на мне жениться, чтобы продлить себе жизнь, а не из-за великой любви. Чем ближе было окончание обеда, тем меньше мне хотелось разговаривать с Лероем, выслушивать его претензии, отвечать на его вопросы, да и вообще глядеть на его недовольное лицо. Но все когда-нибудь заканчивается, так и обед подошел к концу, пришлось встать и направиться на выход.
В нашей каюте я решительно развернулась к молодому человеку, настало время все ему высказать, я была готова защищать свою свободу.
— Марта, милая, я так беспокоился, — он стиснул меня в объятиях. — Я обыскал почти весь корабль, где ты была?
— На камбузе, — вырвалось само собой, от неожиданности я даже не пыталась освободиться из его объятий. Все заготовленные гневные слова и требования, так и остались невысказанными. Да и неудобно как-то, человек переживал, а я ему еще и претензии предъявлять начну.
— В следующий раз предупреждай меня, — но, наткнувшись на мой хмурый вид, продолжил мягче. — Марта, на какой-то миг я испугался, что ты упала за борт.
Голос его звучал проникновенно, в глазах застыло беспокойство, что я сама не заметила, как пообещала предупреждать его о том, где я, с кем и зачем. После моих слов его лицо озарилось ласковой улыбкой, а спустя секунду он меня целовал, страстно и настойчиво.
Стук в дверь избавил меня от дилеммы, как прекратить это безобразие и опять не поругаться с Лероем. Он оторвался от моих губ, довольно улыбаясь, прямо лучась чувством собственного превосходства. В дверь стучал мальчик мальчик-юнга, он на словах передал что-то Лерою и убежал.
— Я улажу кое-что, вернусь и мы продолжим, — сказал Лерой, и пока я пыталась выдавить хоть слово, дыхание перехватило от его наглости, он ушел. Как так произошло, вместо того, чтобы поставить его на место, я не только соглашаюсь его предупреждать о своих передвижениях, а еще и позволяю себя целовать? Будь на его месте Орвид, сразу бы решила, что без магии здесь не обошлось, но это Лерой, и у него каким-то образом, получается, вить из меня веревки.
Естественно сидеть и ждать, когда придет Лерой и продолжит, я не стала. Ушла на нос корабля, на ставшем за два дня, уже привычным место.
Там же прогуливалась госпожа Карелина с мужем, она оказалась общительной женщиной. Возможно, сутки в своей каюте сделали её таковой. Она быстро взяла наш с ней разговор в свои руки, разрешила называть её просто по имени, в дальнейшем полностью перейдя на монолог. Я не была против, если беременной женщине нужно выговориться, лучше ей в этом не мешать. Служительницы говорят: «Чего хочет беременная женщина, того хочет Пресветлая». Не знаю, насколько это утверждение правда, но проверять на себе недовольство богини, не хочется.
Из монолога Карелины я узнала, ей девятнадцать, это её первый ребенок, хоть они с мужем женаты уже три года. И едут они на остров, чтобы роды прошли удачно и безопасно под присмотром мага-целителя, в их городке таких магов нет. На мой вопрос, зачем ей маги, ведь достаточно хорошей повитухи, Карелина рассказала свой сон. К ней во сне пришла Пресветлая, рассказала, что роды будут тяжелыми, и если Карелина хочет остаться живой сама, и сохранить жизнь своему ребенку, то должна найти мага-целителя к моменту родов, потому как только он сможет им помочь. До родов осталось полторы декады, но они не стали тянуть до последнего момента и отправились заранее.
Да, грустно, как ей удается улыбаться, когда она знает, что может умереть через пятнадцать дней, или раньше. Что её поддерживает? Вера в Пресветлую, которая уже сделала одно чудо, предупредила об опасности? Или вера в мужа, который для неё и ребенка сделает все, даже найдет нужного мага? Мне было очень жаль её, её ребенка, её мужа, но чем я могла им помочь? Предложить им свои услуги не опытной повитухи и недоученного целителя? Так на острове наверняка найдется много опытных целителей, и не мне лезть в такое ответственное дело, как рождение ребенка. Это только моя бабка могла додуматься брать с собой, на родовспоможение мало в этом понимающую девчонку.
Вроде все правильно, надо перестать беспокоится за малознакомую женщину Карелину, она же спокойна и верит в благополучный исход, почему же у меня тревожное предчувствие? Осторожно, напрягая силы, попыталась проверить, как протекает беременность, и не грозят ли ей скорые роды. Мне тяжело заглядывать внутрь организма, не прикасаясь к телу, да еще и через одежду, хорошо хоть она стоит рядом, а то чем дальше находится человек, тем больше на это уходит сил.
Как не прискорбно, но Пресветлая была права, предупреждая Карелину, ребенок лежал неправильно, а его шея была обмотана пуповиной. Даже если он, а это был мальчик, каким-то чудом сможет занять правильное положение, головой вниз, во время родов пуповина затянется и частично перекроет ребенку доступ кислорода в мозг. А это грозит многими плохими последствиями для него. Но он не перевернется, потому что до рождения ребенка осталось в лучшем случае дней пять.
Как быть? Стоит ли волновать беременную женщину? Или пусть эти неприятные новости им скажет тот целитель, который будет принимать роды? А вдруг если я промолчу, они не успеют найти квалифицированного мага, они же думают, что еще есть время в запасе. Как же тяжело принимать решения, когда от тебя зависит чья-то жизнь или здоровье.
— Карелина, возможно, вам нужно прилечь, я могла бы вас проводить и если хотите побыть с вами? — я видела, как просиял на заднем плане её супруг. Несомненно, он её любит, но иногда и ему нужно отдыхать от говорливой жены.
— Спасибо Марта, я же могу вас так называть? Это замечательная идея, я так рада, что на корабле не единственная женщина. Вы же знаете, какими мужчины иногда бывают черствыми, это я не о тебе милый. Ты у меня самый — самый! Не переживай дорогой, госпожа Марта поможет мне спустится по лестнице. А ты оставайся, или поговори с кем-нибудь из мужчин, только не с этим заносчивым помощником капитана. Он себя так неблагородно вел на первом ужине, что у меня до сих пор наворачиваются слезы, как только вспомню. — В такой непосредственной манере была вся речь Карелины, она перескакивала с одного на другое, потом что-то вспоминала, возвращалась на то место рассказа, и все начиналось сначала.
